Восьмое Королевство. Гайд новичка (СИ) - Добрый Владислав Страница 46

А паучки, к тому же, оказались веселыми. Своеобразный юмор, но тут просто на нужную волну надо настроится. И, чтобы больше на эту волну не настраиваться, я локализовал их в уголке своего сознания. В темных задворках. Там где гнездится пустое беспокойство о будущем. Пушистые лапки моего паучка скрипнули по камням, он юркнул вниз, пора было кушать. однако хитрая добыча ловко пряталась среди камней. Мне хахотелось помочь моему пушистику, и я подошел к нему поближе, нашел многообещающий камень, и приподнял его.

С камнем я угадал — под ним была сетка норок местных мышек, и даже гнездышко с маленькими голыми мышатами. Пушистик, радостно потирая жвала, кинулся к обеду. Действовал он конечно совсем ни как нормальный паук. Явно растягивая удовольствия он аккуратно протыкал тоненькую кожицу отчаянно пищащих мышат, вводя им дозу яда, которая погружала их в околокоматозное состояние. И только после этого, бережно но надежно, укутывал в коконы, и прикреплял к своей спинке.

Взрослых мышек видно не было, хотя Пушистолапик четко чувствовал маленьки источник ужаса рядом. Это было для него как сладкая патока. Я не могу сказать что мне его подготовка к еде была противна, но наблюдать за ним было интересно. Пушистолапик наконец управился со всеми мышатами, и юркнул в безопасность своей норки, а я отпустил камень. Он упал, и раскололся. Мой взгляд зацепился за скол. Внутри камня был кусок… Насекомого? Только очень большого. Похоже на окаменелость. Я поднял отколовшийся камень, достаточно солидный булыжник — и присмотрелся. Не могу сказать что я с детства хотел быть палеонтологом. Но я от природы любопытный. А тут загадочная окаменелость. И вообще, скажите мне, кто не любит динозавров? В общем я использовал свое “проницание сути” на окаменелости. И проникся.

С вытаращенными глазами я побежал обратно к нашим. На полпути свернул к форту Синего. Добежал на угрюмо смотрящего на меня со стены охранника. Зажал в одной руке бусину переводчика, показал ему камень, который все еще держал в другой руке, и спросил:

— Что это? — А потом обвел рукой с камнем вокруг все вокруг — Что это все?!

— Ты глуп безбородый — процедил охранник. Безбородый это у них страшное оскорбление, и они обычно после этого не разговаривали. — Если заговорить с глупцом, то их станет двое.

И заткнулся. Типичный цверг. Я молча выронил камень. Он упал к моим ногам — к тысячам другим, таким же. И выудил из мешка яркую пластиковую тарелочку, которую хранил для особых случаев. И бросил её охраннику.

— Прости что у меня нет бороды, и прости мою глупость — Несмотря на то, что Пушистолапик был уже далеко, он все еще незримо присутствовал во мне. Я мог с одинаковым спокойствием выслушивать оскорбление от этого цверга, или снимать кожу с его детей — если это понадобится для того чтобы его съесть. То есть узнать то что мне нужно. Ксчастью последнее не потребовалось. Цверги любят “подарки”. Цверг разумеется не поймал мою тарелочку, и скрылся за парапетом на несколько томительных секунд, чтобы найти куда она упала. Повезло, она не разбилась. Хотя, яркий пластик все равно будил в них животную алчность. Вернулся он всклокоченный, с выпучеными глазами, и нервно теребящим бороду. Тарелочку уже заныкал. Бороду они трогали как невеста лицо на свадьбе — трепетно и с осторожностью, и только чтобы поправить. Поэтому то как он поглаживал бородку, выдавало у него крайнюю степень волнения.

— Теперь я вижу ты мудр, но молод, и потому так настойчив в поисках заний — цверг замолчал, и воровато стрельнул глазами по сторонам. рядом никого не было, я нарочно подошел к охраннику, который не просматривался от других. — Не думаю что будет вред если я скажу известное всем. Это — цверг выразительно обвел гигантскую пещеру, в которой мы находились — Великий город Господина Сонного.

— Дурин? — переспросил я — Ты сказал Дурин?

— Да — кивнул цверг — Сонный. Так его назвал наш первоотец, Великий Пожиратель Сил.

— Повтори еще раз, я хочу запомнить, как это звучит на твоем языке — сказал я. Все потом решили что это была такая хитрая уловка с моей стороны, чтобы вытянуть из цверга побольше сведений. Но на самом деле я просто не расслышал, а цверг попался в ловушку, которой не было.

— Модсогнир — медленно повторил цверг. Даже я понял, как это слово чуждо языку бытового общения цвергов. — Но это не наш язык, это язык Господ, пришедших из Средимирья. нам дают на нем имена, которые можно говорить другим. Через язык господ нельзя наслать порчу.

— С кем ты говоришь? — окликнули “моего” цверга. К парапету подошел второй цверг, судя по количеству завитушек на бороде, рангом выше. Мой цверг замялся, схватил каменную топор, заметался, за бекал. Я пришел ему на помощь:

— Я лишь хотел узнать, как мудрые цверги называют это место, но этот добрый цверг лишь отчитал меня за отсутствие бороды.

Старший охраны, а это видимо был он, подозрительно посмотрел на меня, еще более подозрительно на замершего цверга. Потом сделал рукой нечто среднее между стряхивающим движением, и неприличным знаком. Младшего охранника как ветром сдула. Я отчетливо слышал топот его коротеньких ножек — он без шуток просто побежал прочь.

Старшой, не брежно продемонстрировал мне бороду — видимо это у него уже на автомате выходит — и процедил.

— Тут был город господина Сонного. — и набычился. Они так разговор прекращают. Смотрят на руки, и несколько шагов назад делают. Орм говорит что это у них японские церемонии на стадии зарождения. Просто хохма в том, что так они показывают готовность к нападению. Поскольку со стены отходить некуда, то он просто на руки мне посмотрел. А так как он заметно выше, выглядит почти как поклон. Кидать в старшего охранника пластиком я не стал. Побоялся неожиданных проблем — все же взятка. Я немного подумал, мысленно перекатывая внутри своих мыслей холодный стальной шарик Пушистолапика, пока не нашел удачный угол для атаки. Развернулся, словно бы уходя, небрежно хмыкнул и сказал, показывая на каменные курганы вокруг:

— Но ведь он же не мог сделать это один? — трудно сказать что я хотел услышать. на нормальную лекцию с иллюстрациями я конечно не надеялся. но пара десятков слов уже было бы большой удачей. Я стоял вполоборота, делая вид что уже ухожу, не меньше минуты — у меня спина начала болеть. И когда сдался, и действительно сделал пару шагов прочь, в спину мне раздалось:

— Дурин был тем, кто создал двадцать первопредков. Он высек нас из камня. Умными, прочными и сильными, как и он сам. Он воздвиг этот Великий Город Дурина, разбудив сами кости земли, подняв безупречные грани, но самое прекрасное сейчас погребено под камнями. Тонкая резьба стен безупречных дворцов… — начальник охраны аж захлебнулся от эмоций. Такими цвергов я никогда не видел. Глаза выкатил, стал похож на сутенера чья сучка вдруг ляпнула про то, что не готова к аналу. Вплетенные в бороду побрякушки отлично дополняли образ. Я сделал испуганное лицо, и даже не сильно притворялся.

— Дурин высек из камня первых цвергов, и мы помогли ему воздвигнуть стену вокруг Мертвого Бога, чья плоть питала наши силы. Мы сияли, сияли ярко как солнце — цверг показал рукой на расселину в сводах, через которую падал свет от местного неподвижного светила — так что нам не требовались не факелы, не лампы. Мы воздвигли этот город, где трудились на равных с самим господином Дурином. Наши деяния были так красивы, и так… — цверг запнулся. Мне показалось что он сейчас всхлипнет, но чернокожий бородач справился — Но Древний Враг прислал демонов за нашими господами. Сотни рук и десятки голов как одно целое. Мы бились с ними яростно, и мы побеждали. Но они всегда возвращались. И каждый раз они возвращались сильнее, чем были. Они сбросили других господ с груди Мертвого Бога, отняли у нас его плоть, что породила нас. Загнали нас за Великую Стену, что мы построили от тех кто за ней, и нам пришлось принять бой вопреки замыслам зодчих, с тем что внутри неё. Но и Стена не удержала их. Наши господа, наши первопредки, один за одним погибали в битвах. И тогда Дурин велел нам бежать. Те кто все еще был жив ушли в порталы, рассеялись по всему миру, затерялись в толщах камня, спрятались среди трещин скал. И что бы дать нам время, Дурин остался тут, в средоточии своей славы. Тут, где он был сильнее всего. И принял бой. Девять поколений он бился с ними. Один. Они прогрызли глубокие норы, что бы напасть на него снизу. Они прогрызли нерушимые своды, и напали на него сверху. Они погребли под своими телами наш Великий Город. Мы не знаем когда Дурин пал. Тысячу лет назад, когда мы решили, что сможем вернуть утраченное, мы нашли этот город похороненным таким. Покинутым. Заваленым. Утраченным. Но не захваченным. Так что ты не прав безбородый. Дурин сделал это один. Потому что нас не было рядом.