Магистрат том 2 (СИ) - Орлов Александр Страница 46

Вот чёрт. Вот же...

Её разорвало на части, будто лопнувший воздушный шар, а изнутри с ревом вырвался ликантроп. Разбрасывая на своем пути песок, он устремился к нам с бешеной скоростью. Я не успел ничего предпринять, лишь встал на его пути, чтобы защитить аудиторе.

И на что я рассчитывал?!

Он смял меня всей массой и отбросил назад, от удара перехватило дыхание, и я почувствовал, что теряю равновесие и падаю. Пролетев несколько метров, я рухнул на землю и глубоко увяз в песке. Я быстро вскочил, но было поздно. Моей реакции не хватало, чтобы поспеть за мардагайлом, без магии вся моя подготовка была бесполезна против этой чудовищной машины для убийства. Алиса попыталась бежать, но он одним прыжком нагнал её и схватил огромной лапой, будто игрушку. Когтистая ладонь обхватила её горло, подняла в воздух и победно потрясла, будто чудовище желало, чтобы я увидел, что оно сделает с моим учеником. Девушка даже крикнуть не могла, только слабо хрипела в железном капкане.

Я видел как слюнявая пасть открывается, чтобы разорвать жертву на части, как отвратный язык тянется к вожделенному мясу, как с животным страхом и надеждой смотрит на меня Алиса, но… Что я мог сделать?!

Книга крови послушно легла в ладонь и открылась, будто предчувствуя моё желание. Я не был способен её прочесть, ведь никогда не учил произношение темных вед. Но я должен был попытаться.

Красные руны вспыхнули на желтой бумаге и я, сам не понимая как, выкрикнул слова, смысл которых не знал.

Когда Чтец произносит веду, её часто можно принять за пение. Особенно красиво поют богословы-теологи и выпускницы Малефисии. Каждый расценивает произношение заклинания по разному. Один лектор мне рассказывал, что представляет, будто выступает на рок-концерте будто Курт Кобейн, но, стоит подметить, что в отличие от Курта, тот чтец был обделен талантом. Кто-то верит, что магию переносит именно голос, поэтому орет что есть мочи. Я всегда просто вкладывал всю энергию в крик, мне так было легче. Просто выпустил то, что накипело и полегчало. Но не сейчас.

Это было больно, противно, стыдно. Само моё естество противилось этой грязной волшбе и пыталось сопротивляться, но горло продолжало исторгать свистящий крик. Мое тело зависло в воздухе, содрогалось в конвульсиях и дрожало от напряжения, магия вокруг безумно накалилась и мне казалось, что я сейчас взорвусь от её избытка.

Это было похоже на тошноту. Вот с чем можно сравнить магию крови. Я исторгал из себя проклятья, будто мой желудок был ими набит.

Чтобы это не было, оно работало. Мардагайл отпустил Алису и попятился назад, расчесывая когтями морду. Потом заскулил и застыл на месте.

Из глотки вырвалась последняя веда и я упал на колени, выронив гримуар. В эту секунду, когда чудовище замерло, а девчонка пыталась от него отползти, я будто что-то увидел. Не знаю, было ли это побочным эффектом после использования конструкта, или гримуар так повлиял на меня. Может, это были галлюцинации от перенапряжения, а возможно и все вместе взятое, я не знаю.

Время будто вовсе застыло, не было ни звука, ни движения. Буквально короткий миг, незаметный и мимолетный.

Но я узрел его.

В последний раз мы встречались когда меня опоили экспериментальными снадобьями Майя Фридман и декан. Моё темное отражение. Странный проводник.

Смахнув черные волосы со лба, Спойлер присел рядом со мной хитро улыбаясь. Он посмотрел мне в глаза и кивнул в сторону оборотня, а после произнес лишь одну фразу, и растворился в воздухе словно мираж.

– Буря мечей… Мне нравится, – шепнул он голосом Дюмара.

Он исчез, а мардагайла затрясло как от пулеметной очереди. Монстр успел лишь жалобно прохрипеть, прежде чем из его груди появилось блестящее острое лезвие. Потом ещё одно. А следом… сотни клинков прорвали его плоть и превратили в месиво. Шторм из бритвенно острых мечей разрубали ликантропа изнутри, пока от него почти ничего не осталось, а я не мог оторвать взгляда от этого ужасно красочного действа.

Концовка была не менее эффектной. Останки монстра вдруг взорвались и обратились в прах, что медленно усеивал желтый песок черными хлопьями.

Какое-то время я не мог пошевелиться, а затем без сил упал на четвереньки и зашелся кашлем, отхаркивая желчь. Потом перевернулся на спину и уставился в звездное небо. Во мне зияла пустота, я просто смотрел в никуда и слушал звуки ветра, который задувал откуда-то с востока. Я не хотел думать о том, что произошло, как и о том, что я видел благодаря конструкту.

Я ничего не хотел. Я закончился.

Звезды моргали мне, переливались, падали и загорались в бесконечности. Мне было легко думать о них, а не о том, где я сейчас нахожусь. Миллиарды чужих, незнакомых, звезд, от которых кружилась голова. Ветер раздувал пепел с земли, поднимая его вместе с пылью. Веял и кружил, игрался будто малый ребенок, да и так же по-детски завывал между дюн. И откуда он взялся такой капризный? Это были хорошие мысли, простые, они помогали мне отвлечься. Но кое-кто желал выдернуть меня из неги безразличия в реальный, жестокий мир, где звездам и ветру наплевать на нас.

– Так значит это правда. – Услышал я голос Алисы.

Она встала надо мной, вопрошающе прожигая взглядом.

– Чтецы неспособны читать на языке девов, – продолжала она. – Лишь чернокнижникам и их потомкам это под силу. Мирабелла не лгала, – ты один из них.

Я не отвечал, а она больше ничего не говорила. Я поднялся и заковылял обратно к костру, меня начало жутко знобить. Дрожа от холода, я сел к огню поближе и протянул к нему руки так близко, что пламя почти облизывало пальцы.

Алиса подошла ко мне и стала напротив, будто отгородившись костром.

– Так и будешь молчать?

– Я не знал, – произнес я и с трудом узнал собственный хриплый голос.

– А если Магистрат прознает? – спросила она отрешенно. – Что тогда?

– Этого нельзя допустить.

Она отошла к тому месту, где я творил заклинание, внимательно осмотрелась и нашла упавший гримуар. Вернулась и бросила книгу в огонь. Я лишь недоуменно посмотрел на неё.

– Они бы захотели проверить, кто пользовался книгой, чтобы вычислить личность владельца, – объяснила она. – Теперь они ничего не узнают. Мы сожгли библиотеку Кукушки и гримуар сгорел вместе с остальными.

Я отвел глаза. До этого момента я не знал, как Алиса отреагирует на то, что я…

На то что я чернокнижник.

Но теперь я был растерян. Если бы я узнал, что у девочки такие способности, как бы поступил? Доложил бы деканату? Она ведь моя ответственность, и такой факт нельзя скрывать. Сдал бы её, несмотря на просьбу не рассказывать?

Я не знаю, что сделал бы.

Но у неё не было ни тени сомнения, ни капли. Она просто взяла гримуар и спалила его к чертям собачьим, чтобы никто не узнал, что её ментор – тёмный маг.

– Спасибо, – сказал я, больше ничего в голову не лезло.

– Брось. Я знаю тебя, Ментор. Ты не один из них.

А вот я теперь был совсем в этом не уверен.

Но ведь все это неважно, так? Моё будущее было предопределено.

Конец второй части.

***

Настя налила из кулера горячей воды и три раза макнула чайный пакетик, прежде чем выбросить. Ну а что, через час уже обед, а там скоро и домой пора. Можно немного расслабиться, выпить чайку, может и пирожку какую съесть. Она вернулась на рабочее место, поставила чашку на силиконовую подкладку в виде снежинки и мимолетом взглянула на экран, чтобы проверить, все ли нормально.

Анастасия несла летаргию в Магистрате, на должности аналитика. Мало кто разбирается в работе этой службы, а на самом деле, аналитики тоже бывают разные. Вот Настя, к примеру, работала в экстренной службе, и отходить от индикаторов и табло надолго ей было нельзя. Мало ли что может случиться.

На экране мигало красное уведомление. Нападение, – сразу смекнула девушка. Одной рукой она прочертила команды в воздухе, открывая подробности, а другой дотронулась до наушника, вызывая кураторов филиала.

– Андрей, привет, – произнесла она, одновременно считывая мелкие строчки. – У вас нападение на Котельнической набережной.