Александра Черчень - Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность Страница 46

Я с опаской глянула вниз, на раскинувшийся под нами лес с редкими теплыми огоньками, мелькающими средь деревьев. Наверное, это сиды все еще продолжают поиски. Но теперь они нам не страшны, в небе им нас не достать.

Захотелось победно крикнуть. Во все горло, чтобы было слышно в каждой точке земли. Но я сдержалась и лишь довольно улыбнулась, запустив пальцы в теплое оперение феникса.

И если сверху перья у него были плотные, гладкие, немного жесткие, то под внешним слоем оказался мягкий невесомый пух, в который я с удовольствием зарылась пальчиками, греясь и одновременно чуть массируя «шкурку» пернатого.

Страх полета окончательно прошел, уступив место восторгу, чувству безграничной свободы и ощущению бесконечного необъятного неба над головой.

Я ласково погладила шею феникса и, уже уплывая в легкую невесомую дрему, мысленно дала себе зарок поблагодарить Фауста за эти чудные яркие мгновения, которые мне вряд ли еще когда-нибудь доведется пережить.

Глава 19

ИЗДЕРЖКИ ПРОФЕССИИ

Летели мы и правда долго. Когда добрались до поселения в отрогах гор, в небе уже занимался робкий рассвет.

Фауст приземлился на лужайку во дворе одного из домов, и я неловко скатилась по его боку, оказавшись на своих двоих. Да, как ни странно, я смогла встать на ноги. За время полета ушел холод, да и щиколотка ныла уже не так сильно. Опираться на ногу, конечно, было еще больно, но если просто стоять на месте, то вполне терпимо.

Сбоку донесся резкий порыв ветра, по которому я определила, что феникс обратился. Безо всякой задней мысли повернулась к Фаусту и застала его сидящим на земле, бледным, встрепанным, взмокшим и неимоверно уставшим. Длинные светлые волосы в беспорядке рассыпаны по плечам и свисают до самой земли, собирая на себя грязь поросшего лишайником каменного настила.

— Тебе плохо? — тут же вырвалось у меня, и я непроизвольно сделала шаг в его сторону.

Феникс вскинул голову, коротко рыкнул и тут же меня отчитал:

— Люба, отвернись! Я не одет.

Ой, и правда. А я как-то не придала этому значения. Тем более что мужчина сидел, согнув колени и практически уткнувшись в них носом, так что стратегическая часть тела была как раз таки прикрыта. И вообще, ну сколько уже можно на этом зацикливаться?

— Да что ты все заладил? Отвернись да отвернись. — Я все же решила высказать свое негодование, хотя его просьбу, вопреки словам, выполнила и встала вполоборота. — Как будто я там чего-то не видела…

— Можно подумать, что видела… — фыркнул мужчина.

— Ну, если принять во внимание, что вы с братом близнецы, то могу предположить, что ниже пояса вы тоже одинаковые, — с ходу выдала я и почти тут же пожалела о своих словах.

Ну и кто меня за язык тянул, а? Вот что теперь Фауст обо мне подумает? Точнее, что он подумает про нас с Фрайо, раз я видела его братца, так сказать, во всей красе.

Наступило неловкое молчание, а вслед за ним раздался язвительный смешок и не менее язвительное:

— Все понятно.

Н-да… этого и следовало ожидать. Думаю, что мысли Фауста ушли как раз в том направлении, которого я опасалась. Ну не стану же я ему объяснять, что это было случайно. Точнее, не совсем случайно, но точно не по моей инициативе.

Блииин. Да чего я мучаюсь? Почему я вообще должна что-то ему объяснять? Не хватало еще начать оправдываться…

— И что тебе понятно? — в таком же тоне спросила я, готовая поставить в вину мужчине его неподобающее мнение.

— Не важно. Ваши отношения с братом меня не интересуют, — как-то очень тяжело и устало ответил Фауст, разом сбив с меня всю спесь.

Желание предъявлять претензии вдруг сразу отпало. Вместо этого я слегка повернулась и глянула на него исподтишка.

Все такой же бледный и дышит тяжело… Ему, наверно, плохо, а тут разговор еще этот идиотский. И я завелась на пустом месте. В конце концов, сама дура. Нечего злиться теперь. Лучше узнаю, как ему помочь. Самочувствие феникса сейчас беспокоит меня куда больше собственной испорченной репутации.

Только вот надо бы к нему подойти, а он ведь не подпустит. И вокруг, как назло, никакой тряпки не сыскать. На мне самой-то всего одна рубашка. Хотя стоп! На мне две рубашки!

Озаренная идеей, быстро принялась расстегивать пуговки верхней и, в два счета стащив одежку с плеч, кинула ее Фаусту. Мужчина ловко поймал тряпицу и сразу перекинул поперек колен. А я теперь смогла подойти и, заглянув в болезненно красные глаза феникса, обеспокоенно спросила:

— Тебе очень плохо?

— А ты как думаешь? — огрызнулся Фауст.

Ну вот. Опять начинаем демонстрировать характер.

— Я ничего не думаю. Я вообще о фениксах мало что знаю. Объясни нормально. Это из-за длительного перелета? — предположила я.

Фауст тяжело вздохнул, закатил глаза, но все же снизошел до объяснения.

— Не совсем. Просто чем больше размер в крылатой ипостаси, тем труднее ее удерживать. Требуется больше сил, и, как итог, неминуемо грозит истощение физических и магических резервов. Я сейчас практически пустой в этом плане и чувствую себя соответственно.

— И что теперь делать? — резонно поинтересовалась я.

— Ничего. Нужно время и отдых, чтобы восполнить потери. И все придет в норму.

Ну вот и славно. Кстати, отдых не повредит всем нам. И мне крайне интересно, где моя койка. Уже хотела спросить это вслух, но Фауст меня опередил:

— Ладно, идем. Мне уже лучше.

Мужчина с трудом поднялся, неловко удерживая рубашку в районе пояса, а я шустренько отвернулась, чтобы его не смущать. В конце концов, он прав, это действительно неприлично — пялиться на голого мужчину, которого знаешь чуть меньше суток. Да и мало ли по каким причинам он не спешит оголяться. Может, воспитание не позволяет. Или религия. Да и я вроде девушка приличная, а стало быть, манерами не обделенная. Надо вести себя соответствующе.

Мужчина меж тем приблизился и легонько подтолкнул меня в спину, направляя ко входу в домик — маленький, неказистый, сложенный из грубого известняка и обмазанный сверху какой-то облупившейся не то глиной, не то побелкой. Скрипнула входная дверь, и мы оказались в тесном предбаннике, откуда сразу направились в жилую часть дома.

Несмотря на скудную обстановку, низкие потолки и довольно обшарпанный вид помещения, которое одновременно являлось и кухней, и обеденной, здесь было приятно. Хотя бы потому, что было тепло — в дальнем углу, в углублении, выложенном неотесанными камнями другой породы, стояла добротная жаровня, в которой с тихим треском плавились раскаленные угли. Кажется, нашего возвращения ждали.