Игорь Ковальчук - Северянин Страница 46

Вскоре скандинав почувствовал, что Сенха хуже владеет мечом, чем копьем, и слегка приободрился. Впрочем, не настолько, чтоб потерять бдительность. Время от времени, при неловком движении головы кровь заливала ему глаза, и это заставляло его помнить, что одна рана у него уже есть и другой не надо. Щеку уже начало слегка пощипывать, да и рубашка вся пропиталась кровью и прилипала к руке.

В какой-то момент, отбивая очередную атаку слева, Агнар резко опустил щит, двинул им и случайно заехал противнику по коленке. Врезал, видимо, ощутимо, ибо тот сразу слегка припал на ушибленное колено и побледнел. Как-то само получилось, что узорчатый меч викинга развернулся плашмя и ударил по гарде вражеского клинка, вышиб ее из на миг ослабевших от боли пальцев.

«Нечестно же!» – мелькнуло на лице Сенхи, однако он не произнес ни звука, и, не пытаясь поднять с земли меч, схватился за копье, засевшее в щите. Молодой мастер попытался достать до него мечом, однако не смог и от рывка едва не потерял равновесие. Взявшись за укрепленное металлом древко, белг дергал довольно сильно, щит так и вырывался из руки скандинава. «Вот ведь тролль!» – подумал викинг и дернул щит на себя.

Какое-то время они состязались, будто перетягивали канат, а развеселившиеся зрелищем селяне снова вспомнили, что можно бы и советы подавать.

– Врежь ему по челюсти!

– Да брось ты эту деревяшку! Зачем она тебе сдалась?! Меч хватай!

– Эй, Агмор, он же теперь безоружен, давай и ты свою железку брось!

– Ну, правда! – сизый от натуги, громко возмутился Сенха.

– Ага, щас! – едва слышно пропыхтел сотрясаемый рывками Агнар. – Уже бросил.

Белг фыркнул, не выдержал, загоготал в голос, однако выдирать копье не перестал.

В конце концов скандинаву это надоело, вместо того, чтоб дернуть щит к себе, он наоборот толкнул его на противника Деревянный край затрещал, лопнула обтяжка, и навершие копья выскочило из своего «плена». Однако парень, рвавший оружие на себя, не удержался на ногах и полетел на землю. Копье древком вперед порхнуло за ним, но викинг, выронив свой меч, – тот красиво воткнулся в истоптанную землю, – перехватил копье и попытался его отнять.

Буквально несколько мгновений они цеплялись за копье оба. Потом викинг ударил ногой, и рука, по внутренней стороне запястья которой пришелся короткий пинок, поневоле разжала пальцы. Агнар отшвырнул копье в сторону, за плетень, едва не зацепив им парочку зрителей. А сами виноваты, нечего пялиться. Слегка оглушенный неловким падением, Сенха гибко извернулся, вскочил на ноги…

Но удача уже отвернулась от него. Он еще не успел толком встать на ноги, а скандинав уже оказался рядом. Он не стал тратить времени и лишних сил, и просто врезал противнику щитом куда придется. Парень с трудом удержался на ногах, и в голове его явно помутилось, однако он все же устоял. Агнар толкнул его щитом еще раз, потом еще, и под конец, уже раздраженный, перехватил деревянный круг, будто тарелку, умбоном вниз, и стукнул белга по макушке. Ноги у Сенхи подломились, и он рухнул на землю.

Присутствующие взревели.

– Добей его! – орали мужчины. Им тонко, но не менее истерично вторили женщины.

– Добей!

– Дорежь его!

– Прикончи его, Агнар! – приказал старик-друид. Он произнес это не слишком громко, но почему-то без труда перекрыл шум и вой толпы.

Скандинав стиснул зубы и посмотрел на противника. Тот уже почти пришел в себя, и, хотя еще не мог встать на ноги, смотрел почти осмысленно. Друид стоял недалеко, и потому молодой мастер даже не стал повышать голоса.

– Может, сам его прирежешь?

– Не препирайся, прикончи его!

– А если я этого не сделаю, а, старик?

Он искоса бросил на него насмешливый взгляд, – мол, как ты меня заставишь?

Оказалось, тот услышал, потому что ответил немедленно:

– Сегодня здесь погибнет либо один, либо оба. Выбирай.

А еще викинг ощутил слабое прикосновение холода и вспомнил о той угрозе, которую высказал жрец леса в день их знакомства. Ничто и никто не помешает ему поступить так.

Он опустил глаза и посмотрел на Сенху. Тот уже пришел в себя, однако даже не пытался встать, тем самым как бы признавая свое поражение. Пожалуй, он был даже удивлен, – мол, почему ж ты не прикончил меня? Чего ждешь?

А еще молодой мастер, хоть и чужак в этом мире, понял одно – сами селяне не потерпят нарушения своих традиций. Если сейчас он не добьет своего противника, их просто разорвут обоих, возможно, увидев в этом проявлении товарищества настоящее святотатство. И вряд ли это будет приятнее, чем честная смерть от меча.

Он прижал кончик меча к горлу Сенхи. Тот не шелохнулся, лишь слегка усмехнулся.

– Ну… Ты уж меня извини, – проговорил Агнар и кашлянул.

– Да ладно, – широко и радушно улыбнулся белг. – Давай.

Викинг налег на меч, и клинок пронзил горло противника.

Толпа отозвалась на убийство ликующими воплями, в один миг смели плетеную загородку. Скандинава хлопали по плечу, трясли ему руку, дергали за штаны, пытаясь привлечь внимание… Он раздраженно отстранил их и пошел прочь, надеясь, что тело Сенхи не бросят в овраг, а предадут достойному погребению.

Однако выбраться из толпы оказалось непросто. Когда очередной сельский здоровяк пытался остановить его, дабы сообщить, как ему, здоровяку, понравился поединок, и каким ловким ходом было садануть противника щитом, хотя в дни его молодости то и дело применялись приемы и более удачные, Агнара наконец догнала слегка запыхавшаяся женщина с большой серебряной чашей и прерывающимся голосом предложила ему утолить жажду. При этом взгляд, которым она одарила викинга, был неласковым и даже вызывающим, – мол, раз положено, я, конечно, буду вежлива, но какая ж ты свинья, воин, что заставляешь меня, будто девочку, бегать за тобой с лоханкой!

Молодой мастер хотел было обогнуть настойчивую женщину и убраться куда-нибудь, где не так много народу, но вспомнил, что по дороге сюда не видел ни реки, ни ручейков, а до источника далеко, и найдет ли он дорогу сразу – неизвестно. Поэтому он все-таки остановился, запустил ладони в чашу и старательно умылся. Щеку сразу окатило жгучей болью, но скандинав воспринял эту боль, как нечто постороннее, не имеющее к нему прямого отношения, с полнейшим равнодушием.

Женщина, предложившая ему напиться, ошеломленно следила за его действиями, потом заглянула в чашу – ее содержимое окрасилось в грязно-красный цвет и стало явно непригодным для питья, – и только открыла рот, чтоб поставить этого наглого, не знающего приличий и традиций чужака на место, как ее мягко отодвинул в сторону старик-друид. Он же выхватил у нее из рук чашу и небрежно выплеснул ее содержимое на землю.