Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая Страница 46

Появившаяся конкретная цель требовала немедленного воплощения, заставила слететь с кровати и засесть за компьютер. За час напряженной работы на счету госпитального отсека появилась немалая сумма, выделенная благотворительным фондом известного человеколюбца де Сада для исследований по адаптации и реабилитации, короче, возвращению в нормальный мир подобных Владу особей человеческой породы. Название исследований было длинным в три строчки и до жути красивым. Под руководителем исследования значилась естественно я. Полюбовавшись собственным произведением, ощущая при этом законную гордость — мало кто смог бы обставить все более изящно в столь короткий срок, отключила компьютер. Единственное, что немного настораживало, так это ощущение некоторой предопределенности. А как это еще назвать, когда события, начавшиеся с выпавшей из уставших пальцев вилки, приобретают нечто схожее с логической цепочкой, которыми так любит забавляться генерал, выстраивая очередную версию. Как упавшая костяшка домино тянет за собой все остальные, а взмах крыла бабочки вызывает ураган поражающий своей необузданной дикостью. Я мрачно хохотнула, прогоняя глупые мысли, а то выходит, что кто-то свел Влада и меня в одной точке пространства, предварительно подготовив почву позволив мне выиграть в казино баснословную сумму. Это, доктор, даже не сюрреализм, это уж, извините, шизофренией попахивает!

Сон пропал окончательно, я уселась на кровать, раздумывая, чем бы еще себя занять. Рассеянно оглядев комнату, увидела краешек дорожной сумки, сиротливо выглядывавший из-за стола. Сумку следовало перебрать еще вчера, но я поленилась, так почему не сделать это сейчас, раз все одно не уснуть? Вытащив сумку на середину комнаты, рывком расстегнула замки и вытряхнула содержимое на пол.

На сумку ушло полчаса. После сортировки и укладки на полу остался какой-то бумажный мусор, обертки от конфет и плотный пакет с ошейником и лохмотьями Влада. Ошейник, пожалуй, оставлю, как сувенир. Подарю его Владу вместе с вольной. А от вонючих тряпок нужно срочно избавиться.

Помяв пакет в руках, нащупала ошейник и, кривясь от брезгливости, запустила руку внутрь. Порылась, выуживая непослушный кусок кожи. Пальцы наткнулись на жесткую пластинку, заставив удивленно нахмуриться — в пакете не должно быть ничего подобного! И это не пряжка ошейника, ее я держу в руке. Любопытство штука страшная и никакая вонь не сумеет его остановить. Я достала лохмотья и с силой их тряхнула, грязная ткань с тихим треском расползлась под пальцами и к ногам выпала цепочка с пластинкой. Удивляясь все больше, отбросила тряпье и поднесла находку к глазам. Эт-то еще что за черт!? Если не ошибаюсь, такие штуки вешают детям на щиколотку, вместо паспорта. Я покрутила медальончик в руках, прочесть то, что было когда-то на нем выгравировано, оказалось почти невозможным — буквенная гравировка совсем стерлась, а из двенадцати положенных цифр осталось только пять — три в начале и две в конце. Может быть, это поможет найти родственников парня? Ведь у него где-то должны быть родные, не возник же он из воздуха и на пробирочного не похож. Значит, появился на свет самым древнейшим способом, а раз так, у него должны быть отец и мать.

Есть, конечно, вероятность, что я ошибаюсь, и медальон попал к нему случайно и он, как ворона, таскал блестяшку за собой. Но верить в это как-то не хотелось. Решив, что не усну, пока не узнаю, откуда у него эта вещица, пошла его будить.

Толкнув дверь в его комнату, я нерешительно остановилась на пороге. Свет из гостиной тусклым пятном высветил обстановку комнаты, разогнав по углам темноту. Влад спал, свернувшись калачиком поверх одеяла. Стоит ли мое любопытство его сна? Конечно, не стоит, все расспросы вполне могут подождать утра. Я уже собралась потихоньку убраться, как Влад шевельнулся и сел на кровати, будто и не спал вовсе.

— Привет, — тихо проговорила я, не придумав ничего лучшего, — мне нужно с тобой поговорить.

— Да, я понимаю, — спокойная обреченность в его голосе удивила. Я постоянно забывала, с кем имею дело.

Влад стянул с плеч пижамную куртку, опустил ее на пол, туда же отправились и штаны. Он вытянулся на кровати лицом вниз, сцепив ладони на затылке. Я тряхнула головой, не совсем понимая, что все это значит, а когда поняла, стало обидно. Я нащупала выключатель, заставив потолок слабо светиться. Присев на край кровати дотронулась до изуродованного плеча, вызвав волну дрожи.

— Ни черта ты не понимаешь, — вздохнула я, погладив Влада по спине, — я действительно пришла просто поговорить.

— И что, воспитывать не будешь? — недоверчиво буркнул он в подушку.

— А что — надо? — хмыкнула я, осторожно расцепляя мужские пальцы, Влад лишь неопределенно передернул плечами. — Ты меня боишься? — я заставила его повернуться и посмотреть на меня.

Влад кивнул, отводя глаза. Хоть не соврал и то ладно. Я помолчала, не зная, как убедить его в обратном. Нет, ни черта он сейчас не поймет, придется набраться терпения и ждать.

— Слушай, я вот чего пришла, — я выудила из кармана медальон, и, удерживая за цепочку, покачала у парня перед глазами, позволяя хорошенько рассмотреть, — откуда…

— Я не крал, — быстро прервал он меня.

— А я и не говорю, что ты крал, — обиделась я, — я просто хочу узнать, откуда он у тебя, только попробуй припомнить точно, для меня это очень важно.

— Я не знаю, — пожал плечами Влад, — он всегда был у меня, сколько себя помню…

— А сколько ты себя помнишь? — больше у себя, чем у него спросила я, не надеясь получить ответ. Парень вновь пожал плечами и ткнул в первое клеймо, сказал:

— Вот столько.

— Ты помнишь, как тебя продавали? — спросила я, внимательно рассматривая кружочек на его коже.

— В какой раз? — озадачился он.

— В самый первый.

Влад задумался, я молчала, боясь спугнуть удачу.

— Про самый первый раз я не помню, — сказал он, наконец, — зато я помню, как ставили первое клеймо, я был ребенком, и было очень больно, но тебе, наверное, не это интересно. Извини.

— Да причем тут ты, — вздохнула я, — глупо было надеяться, что все так просто получится…

— Что получится? — проявил он живой интерес.

— Я тебе потом как-нибудь объясню, — пробормотала я, — а сейчас залазь под одеяло и спать.

Выключив свет, поплелась к себе, оставив двери открытыми, на тот случай, если ему опять приснится кошмар и мне придется бежать будить парня. Ждать, что он сам придет ко мне, вместо того чтобы мучиться в темноте, дело зряшное. Он еще не настолько мне верит. Страх перед ним куда-то пропал, осталась лишь едва уловимая жалость. Я не знаю, как наша жизнь сложится дальше, но сейчас стало ясно одно — я за него любому глотку перегрызу!