Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый Страница 46

Право слово, даже пытался подпевать, но всякие шорохи, способные заглушить даже мои тарарамные шаги по древесной тропе, не давали расслабиться. Остаться в одиночестве совершенно не хотелось, так что я поспешал. Родичи лишь поулыбались нам в спины, помахали лапками и остались в городе, сволочи. Вот и перлись теперь мы вдвоем с рогатым по толстенной ветви каньяна куда-то в дебри, примерно соблюдая направление на юго-запад, к Сердцу Бездны, типа — там моя малая родина на просторах и высотах Лесного Моря.

Где-то наверху заскрежетала местная разновидность павлина, судя по тональности пилящей ноты. Меня аж передернуло. Вообще весь последний день только и делаю, что дергаюсь, озираюсь и боюсь. С этим надо было что-то делать. И я начал орать одну за другой свои любимые песни из мультиков. Настроение стремительно поползло вверх. Особенно порадовало то, что какая-то подозрительно шипастая зверюшка с писком сиганула прочь.

С энтузиазмом поорав на окружающую среду, я с удовольствием заметил, что спина одного ходячего танка с рогами стала очень даже заинтересованной. Горотур явно слушал мои завывания, силясь понять — какая такая тварь подкралась сзади и отрывает мне причиндалы. Чтобы удовольствие стало совсем уж полным, я решил увеличить, так сказать, громкость, но не тут-то было.

— Ложись! — пронзительно закричал слева от меня незнакомый женский голос, после чего джунгли сошли с ума.

Какая-то черная туша с громким треском вывалилась из лиан на тропу между мной и рогатым, сверкнула десятком яростно-зеленых глаз, рявкнула для острастки в сторону офигевшего меня и сиганула куда-то дальше, умудрившись влепить массивным хвостом с роговой лопастью на конце мне в бочину. Серо-зеленый пейзаж завертелся космическим тренажером, вызвав мгновенный приступ тошноты. На мгновение мой взгляд зацепился за источник предупредительного вопля. Картина маслом — на лиане возле тропы этакой Тарзанушкой возвисала (иначе не скажешь, поза у девушки была очень уж показной) изящная зеленокожая блондинка. Ее миндалевидные глазищи смотрели на меня двумя изумрудными озерами ужаса, но шикарные пушистые острые уши с кисточками на кончиках тем не менее повернуты были в сторону удиравшей твари. Из одежды на барышне были зеленые же кожаные штаны, сапоги и глухого покроя куртка. На желтом широком поясе агрессивно болтались широкие короткие ножны. Сам то ли меч, то ли тесак сверкнул в тоненькой руке незнакомки… Рядом с которой на такой же толстой лиане примостилось настоящее Квазимордо!!! Это все, что я успел понять, прокрутившись в воздухе, ломая какие-то сучья и собирая липкую паутину на лицо. Где-то яростно взревел Горотур, а потом я почувствовал себя пророком, предсказание которого вдруг сбылось на удивление как зрителям, так и его самому. Дернул же кто-то за язык спеть песенку из старого мульта про кота по имени Леопольд. Ну, в которой он про велосипед, крученые педали и полеты выводил.

Вот и я, не с горы, конечно, и не как птица, но полетел же, материнскую им плату в кулер через калькулятор!!! Такого ужаса я никогда еще в своей жизни не испытывал. Многоглазая тварь своим хвостом сбросила меня с ветви-тропы, отправив в долгий полет вниз. Захватывающе такое событие выглядит только в кино — там хотя бы знаешь, что главный герой как-нибудь выкрутится. У меня такой уверенности не было. До первой толстой ветки, о которую приложился хрустнувшими ребрами. Это было, мать их, больно… Но не помешало попытаться схватиться за ветвь руками и ногами. Маневр удался только палке так на двадцатой, когда в теле не осталось ни одной целой косточки, судя по раздирающей боли. Мир вокруг перестал кружить и раскачиваться, я же осторожно осмотрелся. Вокруг было очень темно, настолько сумрачным и кошмарным оказался этот кусок леса. Я болтался посреди весьма ажурного переплетения разнокалиберных веток, лиан, мхов и плотной паутины, блестевшей каплями влаги. Где-то наверху тихонечко попискивал голосок Горотура, а внизу вальяжно раскинулись многочисленные слои влажной паутины, терявшиеся в черноте бездны. Где-то там же растворялись во мраке сплетенные жизнью ветви и лианы.

Рядом с моей болезненно пульсирующей тушкой (которая начала опухать, судя по ощущениям) на белой нити закачался паучок. Смешной такой, зелененький, размером с футбольный мяч. Он с явным любопытством уставился на меня восемью глазками и пошевелил хелицерами, с которых вниз сорвалась тягучая капля слюны. На что я еще крепче вцепился во все еще раскачивавшуюся ветку и прошептал:

— Поздравляю… Ты балбес.

«Выпусти меня! — заорал внутри перепуганный голос давно усопшего тирана черных моркотов. — Надо убираться отсюда!»

— Шиш тебе, — огрызнулся я на своего подселенца. — Утухни, вошь, не видишь? Я в печали.

«Сейчас ты будешь в желудке, придурок! — злобно прошипел Пармалес. — Этому паучку всего пара часов от роду, идиот! Сейчас сюда его мамаша спустится!»

Это сообщение мне не понравилось категорически. А потом ветвь, на которой я изображал сочный спелый мясной плод, содрогнулась. Кажется, кто-то пришел собрать урожай.

Глава 14

ТРОН НА ШЕЮ НЕ ПОВЕСИШЬ… ПОСПОРИМ?

Что-то тяжелое пробежало по ветке, схватило меня за руку и рвануло вверх, отрывая от спасительной палки. Я уже хотел заорать в стиле «отсушууши-до», как жесткая ладошка запечатала мне рот. Молодой женский голос прошептал:

— Только тихо.

И я бодро заорал все же потому, что увидел свою спасительницу. Это была та самая Квазиморда! Представьте себе коричнево-желтую лягушку, покрытую бородавками и на вид весьма влажную. Ага, а еще она стояла на двух лапах, завернутая в некое подобие коричневого сари, и держала в одной из передних лап увесистую даже на вид дубину, окованную полосами металла с шипами. Орудие производства лягухи-переростка было с нее саму ростом, но это не мешало существу уверенно покачивать дубиной в сторону удивленного моим беспардонным шевелением паучка. Квазиморда осторожно потянула меня за собой, намекая, что пора сваливать. Это был настоящий полновесный консенсус всех времен и народов. Мы мелкими шажками двинулись по ветке прочь от зависшего во всех смыслах восьмилапого аборигена. Лягуха — с грацией акробатки, я — с пальцами ног, внезапно научившимися намертво цепляться за шаткую опору. Минут через пять медленного передвижения я рискнул глянуть, куда же мы плетемся, и замер, как приращенный. Лягуха недовольно надула зоб, издав горловой звук, совсем как земная обитательница болот. На что я просто молча ткнул пальцем ей за спину. Она оглянулась и булькнула от избытка эмоций. Впереди нас ждала целая гроздь зеленых мячиков с лапками — группа встречающих, я бы сказал. Они банально висели на паутинках и таращились на нас блестящими зенками.