Валерий Иващенко - Месть Проклятых Страница 46

- Мы возьмём тебя в большой мир. Бить не будут, хорошая еда, немного учиться и немного работать.

На удивление, Майра с лёту уловила суть предложения. Чуть подумала, взгрустнула, а затем поинтересовалась - каждый день съедать по крысе ей позволят? Вообще-то с трудом, но ей всё же удалось объяснить, что бывает пища куда повкуснее крысы - и то лишь с помощью кусочка сыра, извлечённого Айлексом из заплечной сумки.

Ого! Судя по реакции на сыр, гоблинша заранее готова была продать своего вождя гоблинов, все подземные пещеры с их богатствами всего лишь за одну головку этого продукта. Облизнувшись и на всякий случай с надеждой обнюхав скормившие ей лакомство пальцы Айлекса, Майра поклялась хвостом Вечного Змея и уводящей в бездну тёмной пещерой, что пойдёт с большими человеками и медведем хоть в большой мир, хоть в малый - лишь бы там было такое же вкусное это.

И побольше, побооооооольше!

Ну, поскольку в горном замке сыр не только любили, но и каждый день ели, Айлекс с лёгкой душой пообещал ей ломтик сыра и кусок хлеба каждый день. И что её будут наказывать только за провинности.

Развязанная Майра задумчиво почесала себя пониже спины, пожала плечами и потащила своих новых хозяев вниз по более-менее протоптанной дорожке меж подземных скал. Жизнь продолжается, чтоб мне не видать хвоста вечного змея!

Гроза отшумела. Неспешная и ворчливая, так непохожая на короткие и яростные грозы Заозёрья, она уже уползала на восход в тёмных громадах туч. Огрызалась напоследок, блистала яростно отблесками небесного грома, но она уже унесла свою ярость куда-то дальше. И в тот час, когда день подумывает уступить этот мир ночи, в закатной стороне прояснилось. Словно нахмурившись, исподлобья, солнце из-под туч бросило на промокшую и немного испуганную землю свои лучи.

Однако лишь отголоски небесных битв доносились в полутёмную залу в задней частти храма. Здесь бушевали свои бури - пусть и не столь громогласные, но ничуть не менее яростные.

- Хорошо, братья мои и сёстры во Хранителе. Не станем ссориться. Я не претендую на верховенство, да и на какие-либо посты. Пока что, - добавила Мирдль, чтобы уж сильно не возбуждать подозрений своим бескорыстием, и обвела собравшихся так пугающим их иногда взглядом. - Наверное, стоит мне отправиться помощницей брата Тавира в горный замок, дабы не давать пищу слухам. Да и заполонивших ту обитель лесных существ хочу ещё немного расспросить - есть идеи, неплохо бы ещё пару-тройку тайн выведать.

Брат Зенон втихомолку перевёл дух и даже обменялся взглядом с братом Гарадом - спасибо Хранителю, не пришлось принимать срочные и изощрённые меры, чтобы отодвинуть в сторону эту ретивую выскочку. Она уже сыграла свою роль... горный замок? Просто чудесно! Великолепно, когда на свете есть вот такие идеалисты. Пусть себе отправляется нести бремя службы Хранителю - того, что удалось из неё вытащить, хватит с лихвой. Конечно, лучше было бы отправить её проповедовать святую веру в дальние земли полудня, откуда ещё ни один из миссионеров не возвращался живым. С другой стороны, и правда - может и пригодиться разок-другой.

Он вспомнил, как ещё утром поэт божией милостью - не из тех рифмоплётов, что годны сочинять лишь кабацкие вирши да хвалебные оды для кичливых дворян - вытащенный из тюрьмы, прощённый и обласканный матерью-церковью, на пробу переделал один псалм из откровений Яна Златоречивого. И холодок ужаса и восторга в своей душе, когда немного волнующийся святой воин в пригородном лесу произнёс нужные слова и властно воздел руку. Беззвучный взрыв оказался хорош - немалого размера роща вздрогнула в тихом ужасе.

Там не выжил никто. Ни мелкая лесная живность и птахи, ни несколько наспех привязанных к деревьям овец и свиней. Ни даже пара каторжан с вырванными ноздрями и мочками ушей, благоразумно уступленных храму на тайном совещании этой ночью в одном кабинете магистрата.

Спешно покидая место испытаний, брат Зенон отметил увядающие ветви и желтеющие листья - и возликовал. Велика же тихая ярость Хранителя! Хм-м... надо будет это так и назвать... и святой брат, неохотно оторвавшись от своих радужных мечтаний, вернулся в полутёмную залу.

- Я своими руками придушила одну лесную мерзавку. И хруст её костей звучал лучшей музыкой на свете, - в голосе святой сестры мелькнула такая ненависть, что кое-кто из присутствующих втихомолку поёжился. - Однако, через полчаса она вновь оказалась жива... мало того, она ещё и простила меня. Представляете? Лесные твари ведают о всепрощении!

Сестра Стефания, что только час назад вернулась из дальней деревни, откинулась на спинку, дрожа от непонятного волнения. Нет, с крестьянами, из пьяного куража устроившими на лужке "стенка на стенку" и порезавшими друг друга косами, особых проблем не возникло. Но парочка немудрёных на первый взгляд истин, показанных речной нимфой, которая по просьбе сестры Мирдль согласилась побеседовать и объяснить кое-что из таинств Воды, потрясла почтенную целительницу до основания. Вот оно, настоящее! Даже брата Фелера и ещё одного молодого паладина, сопровождавших целительницу в поездке, проняло не на шутку.

Но сейчас... словно тонкая, неосязаемая и всё же липкая пелена постепенно заполняла эту залу. Расплылась неслышно, цепко опутав храм и незримыми оковами ухватив собравшихся здесь людей. И несмотря на свежий прохладный воздух, какой только и бывает после дождя, святой сестре стало душно.

Стефания обвела темнеющим взором залу, дрожащей неверной рукой дёрнула ворот. Ох, что же ты делаешь, Мирдль? Выходит, те твои ненароком обронённые слова, что богатые храмы и пышные служения неугодны Хранителю - не просто так? Бог не нуждается в славословиях и блеске золота. Он в душе каждого, и чем ближе мы к естеству природы, тем ближе к благости всевышнего? Да, наверное, так и есть...

Тогда зачем вокруг всё это?

Глава 8

Айлекс поморщился. Если ему, воину и почти человеку, настолько тяжело здесь, то каково приходится дриаде?

"Медведь ладно, ему по должности положено" - он проследил, как серая горбатая туша рыкнула на дёрнувшихся было наружу завсегдатаев, пригвоздив тех к колченогим табуретам и чуркам, бытовавшим в корчме вместо лавок.

Вообще, первое, что при входе в заведение бросилось в... нет, не в глаза - в нос, это оказалась настолько густая застоялая вонь спёртого воздуха, что ощущение оказалось словно от пропущенного в голову удара. Казалось, внутренний объем корчмы можно резать тугими пластами и с молодецким хеканьем выбрасывать наружу. Веллини вообще отшатнулась, едва не сев на замыкающего процессию зверя. Зато Майра как ни в чём ни бывало просочилась в кособокое и обгрызенное подобие двери, и уже оглядывалась внутри.