Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан Страница 46

— Астэр… — перебил ее Кан.

— Да?

— Эдна… — хрипло произнес он и продолжил, прокашлявшись: — Где она?

Дочь звезд накрыла его руку, лежащую на перилах, своей.

— Она умерла… — сказала Астэр печально.

— Как это случилось? — упавшим голосом произнес Кангасск. — На войне?..

— Нет, Кан, — дочь звезд покачала головой. — Она умерла вскоре после рождения Милии… Понимаешь, горячая человечья кровь и холодная — драконья конфликтуют между собой… потому женщины-драконы почти всегда умирают, когда рождается ребенок-полукровка. С человеческими женщинами такое редко происходит: видимо, горячая кровь сильнее… Она не выжила. Без магии мы с Орионом мало чем могли помочь ей, а Влады и Серега не оказалось рядом… прости нас…

— … Вы не виноваты, — отрывисто произнес Кангасск Дэлэмэр после долгого молчания. — Извини… я должен побыть один… — и поспешил выйти за дверь.

Ночь он провел без сна. Слезы душили его, но никак не желали пролиться и облегчить страдания сердца… «Я убил ее… — повторял Кан тысячи раз. — Но, видит Небо, я не знал!.. не знал…»

Измученный, он заснул под утро. И когда в кромешную тьму его сна крадучись пробрался нежный аромат горячего какао, Кан потерялся во времени. Казалось, он сейчас откроет глаза посреди снежной равнины, на полпути к Серой Башне, и рядом будет Учитель… Влада… и она посмеется над ним, беспечно задремавшим на снегу…

Кангасск уже почти поверил, что так и будет… но, открыв глаза, увидел стеклянное окошко, монолитные стены и — улыбающуюся Милию с огромной кружкой горячего какао в маленьких ладошках…

— Доброе утро, папа! — сказала девочка весело. — Выпей какао…

Кан сел на кровати и, принимая кружку из рук дочери, виновато улыбнулся в ответ… Что-то дрогнуло в его груди — и, поставив нетронутую кружку на прикроватный столик, он обнял девочку так ласково, как только мог.

— Ты прости, что я проспал все это время, — сказал он невпопад. Просто нужно было сказать хоть что-нибудь.

— Это ничего, — беззаботно отозвалась Милия, доверчиво ткнувшись носом в его плечо. — Зато ты спас целый мир…

Кангасск, ничего не ответив, поцеловал дочь в лохматую макушку…

«Если бы я только мог спасти твою маму…» — с тоской подумал он, а вслух произнес:

— Я теперь всегда буду с тобой… правда-правда…

— Я знаю! — гордо сказала девочка. — Ты ведь бессмертный. Как Астэр и Орион…

Бессмертный… Маленькой Милии, дракону-полукровке, которую ожидает еще тысяча-другая лет жизни, это казалось прекрасным. Кангасску же стало жутко, когда он осознал свою судьбу в полной мере: пережить братьев и сестер… Джовиба… всех, кого знал до сих пор… и, в конце концов, саму Милию…

…Дети звезд, стоявшие у высокого окна в главном зале, не сговариваясь, обернулись к вошедшему Кангасску… Еще вчера бедняга выглядел потерянным и несчастным, сейчас же он просто сиял: улыбающийся, радостно-лохматый, он переступил порог монолитного зала, держа счастливую Милию на плече… Седые волосы, безжизненно повисшая правая рука… цветущий, веселый, Кангасск Дэлэмэр, казалось, вовсе не замечал этих следов, оставленных ему войной…

— Глянь за окошко, — сказал Орион, указывая большим пальцем себе за спину. — Похоже, мы исчерпали лимит кулдаганского гостеприимства…

Кан осторожно опустил на пол Милию и подошел посмотреть: за окном всюду, насколько хватало глаз, лежал белый снег. Зеленая трава, покрытая им, наверняка была уже мертва… и лишь Северные первоцветы, чьи семена, как и все остальные, притащил сюда бродяга-ветер, упрямо тянулись к восходящему солнцу, поднимаясь ввысь увенчанными белыми шапочками снега.

— Куда теперь? — спросил Кан.

— Куда хочешь… — развел руками Орион, сын звезд. — Хочешь посмотреть на свой родной Арен-кастель?

— Хочу.

Глава шестнадцатая. Эмэр

Караванщиков Кулдагана ожидает несколько дней разочарования, ибо, в связи с внезапным снегопадом, все чудесные теплые изделия из пустокоровой шерсти — будь то тончайшие пуховые платки или знаменитые на весь Север валенки, оказались на самих горожанах: выторговать что-нибудь шерстяное в ближайшее время вряд ли удастся. Первый же наррат, у которого ты спросишь о погоде на неделю, скажет: будет холодно и снежно, и никакое солнце не поможет, потому что на то воля арена.

Пригорюнятся караванщики, зато порадуются дети — их-то ждет великолепная неделя: целых семь дней можно будет носиться в пустокоровых валенках по хрустящему снегу, играть в снежки и выкапывать в сугробах впавших в спячку варанчиков, кекулей и диких драконов-зажигалок. И эти несколько дней, когда Кулдаган предстал перед ними вначале зеленым и цветущим, а потом — снежно-белым, дети пустыни будут вспоминать всю жизнь как чудо.

…Одетый в шерстяную телогрею и стеганый плащ, Кангасск Дэлэмэр выглядел совсем иначе. Седые волосы, самую малость выбивавшиеся из-под меховой шапки, уже не так бросались в глаза; страшный шрам на правой руке скрывался теперь аж под двумя рукавами — телогреи и плаща. Саму же руку Орион, сын звезд удобно положил на перевязь, чтобы та не висела безжизненной плетью; меч же Кан предусмотрительно перевесил на правый бок: одной рукой с катаной обращаться сложно, но можно вполне.

Жизнерадостная, раскрасневшаяся на морозе Милия не отходила от отца ни на шаг и, то и дело вскидывая голову, как любопытный суслик, обращая внимание Кангасска на необычайно интересные, с ее точки зрения, вещи, происходящие вокруг. Сходства с шустрым зверьком добавлял косматый меловой плащ, лежащий на плечах девочки.

…Путь от пятой горы до Арен-кастеля неблизкий, потому его решено было сократить через Провал. Вопреки опасениям Кангасска, подмир был чист… почти… вероятность нарваться на пару разбойников или одичавшего стига оставалась и здесь, но, по словам детей звезд, риск все равно был не так велик, как на самой обычной дороге…

Багровый мир предстал перед Кангасском неподвижным и безмолвным: когда его закрыли, все вернулось на круги своя — чужое солнце навсегда застыло в небесах, и дождь — на подлете к земле… Во время войны — в первые три ее года — Провал кое-как заменял армии Омниса трансволо, и следы солдатских сапог, которыми он весь был истоптан, остались запечатлены на бурой земле навеки.

По просьбе Кангасска, маленькая процессия вышла из Провала не у самых ворот Арен-кастеля, а чуть раньше и продолжила путь пешком.