Рейс в Обитель Покинутых - Ана Фьёрд Страница 47

— Откуда на Землю пришёл Оз, я не знаю. Но его образ сказочного персонажа был в истории человечества, как мне кажется, с самого начала времён. Он появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда каждый год, становясь на один день самым известным человеком в мире. После катастрофы, увидев плачевное состояние человечества, Оз из сказочного персонажа превратился в спасителя. В попытках помочь он использовал волшебство, которое в то время считалось лишь вымыслом. Но, помогая, оно всё глубже внедрялось в окружающий мир и меняло выживших. Стали появляться дети. Другие дети, такие же, как и я, — криоты. Тогда к ним… к нам относились по-другому. Мы были больше приспособлены к жизни в изменившемся климате: более сильные, выносливые, живучие, и все обладали волшебством.

— В голове не укладывается… — Влад поёжился: рассказ с каждым словом становился всё более фантастичным.

Не давая времени на размышления, Ян подошёл к следующему рисунку. Снова остовы зданий, чёрными скелетами замершие на заднем фоне, в центре четыре фигуры: синяя, красная, чёрная и белая — образовывали круг, словно договариваясь о чём-то.

— Время шло, но очистить Землю у Оза не выходило. Даже, казалось бы, всесильное волшебство не помогало. И тогда был созван совет. Достойнейшие представители людей, криотов, и с ними сами Оз приняли единственно верное на тот момент решение: с помощью волшебства укутать исстрадавшуюся планету толстым снежным одеялом, давая ей возможность самостоятельно исцелить нанесённые человечеством раны. Оз создал сложное заклинание со множеством переменных, и наступила вечная зима.

— Как такое возможно? — Влад попытался представить масштабы проделанной работы. Фантазии едва хватало, чтобы осмыслить то, что было проделано Озом в одиночку. — Кто же он на самом деле? Неужели бог?

— Не знаю. — Ян пожал плечами. — Мне известно одно: он самый добрый, благородный и сострадательный человек из тех, кого я встречал. И мне претит думать, что потомки выживших считают его чудовищем. Неблагодарные…

— Ты… — Влад подумал, что ослышался. — Ты лично его знал? Но как такое возможно?

— Да, и, к слову, принимал участие в том совете. Оз выглядел тогда очень усталым, даже больным, лишь благодаря Мире держался на ногах. Но голос его звучал твёрдо, и он легко убедил представителя людей в необходимости своего вмешательства, — Ян говорил медленно, чуть прикрыв глаза, словно заново переживая давно прошедшие события.

— Сколько же тебе лет? — спросил Влад и сразу же осёкся. — Прости, это невежливо.

— Всё нормально. — Ян тряхнул головой и улыбнулся, шерстинки в уголках его глаз смешно встопорщились, придавая лицу звериный облик. — Я не могу назвать точную цифру. Но незадолго до того совета я справил двадцатый день рождения.

Влад открыл рот и тут же закрыл. Ян заметил его замешательство и продолжил:

— Но это ведь неважно, правда? И история эта не обо мне, а об Озе. На чём я остановился?

— На том, почему все считают его злодеем, — сказал Влад и попытался сосредоточиться на рассказе. Возраст Яна его ошеломил.

— Людская память коротка. Истинные причины зимы забылись очень быстро, когда выжившие так и не дождались тепла. Его заклинание было тщательно продумано: снег начал постепенно, год за годом, укрывать землю, давая людям возможность приспособиться к новым, суровым для них условиям, научиться жить в вечном холоде. И Оз им в этом постоянно помогал: создал систему общин и привлёк контрабандистов, которые тогда считались отъявленными негодяями, и, наверное, много чего ещё планировал сделать, но произошла трагедия, после которой он так и не оправился. — Ян умолк на несколько секунд и покачал головой. — Тогда на планете остался лишь один крупный центр по производству пищевого концентрата, и группы выживших постоянно за него сражались и умирали. Озу это надоело, к тому же завод мог бы решить проблему пропитания будущих общин, и он вместе со своей спутницей решил самолично разрешить конфликт.

— С кем? Ты же говорил, что он пришёл неизвестно откуда в одиночестве.

Упоминание спутницы вновь натолкнуло Влада на тщетно отгоняемую аналогию со сказочными персонажами: дедом Морозом и Снегурочкой.

— Да, он сам как-то мне рассказал об этом. Но всегда, сколько я его помню, рядом с ним была Мира. Она тоже владела волшебством и была бесконечно добра и милосердна. Оз любил и оберегал её, словно собственную дочь. А когда она погибла — сошёл с ума. Его горе, его колоссальное волшебство, исполнившееся чёрным отчаянием, неистовой волной прошло по планете и бушует по сей день.

— Выходит, после смерти Миры спутницей Оза стала Ла-Урра… Честно говоря, она на меня жуть нагоняет: такая красивая, а злая и жестокая. Если Оз хороший, почему же терпит её выходки?

— Эта девчонка никогда мне не нравилась. А теперь, кошмаря общины, она порочит доброе имя Оза, превращая его для будущих поколений в чудовище. До меня доходили слухи, что она требует от общин человеческих жертв. Я не верю в это. Оз не мог так сильно измениться.

Влад вспомнил молчаливую фигуру в красном возле требующей подарок Ла-Урры.

— К сожалению, похоже, что мог. Я был на собрании в Снежбурге, где Ла-Урра говорила о подарках. — Влад вкратце пересказал ему увиденное.

— Она околдовала его, точно тебе говорю. — Ян взволнованно сжал кулаки. — Оз не стал бы терпеть подобное, ни за чтобы не стал.

— Разве такое возможно? Он же вроде бы самый сильный волшебник на земле. Предтеча. Как Ла-Урра смогла его околдовать?

— Не знаю как. Когда я его видел в последний раз, на Оза страшно было смотреть. Снедаемый горем, он отошёл от дел и дал людям полную свободу действий. Одна за другой прошли две кровопролитные войны. Шаткий мир установился только спустя столетие и держится до сих пор. И, надеюсь, продержится до того, когда придёт время освободить планету от ледяного плена.

— Выходит, зима не планировалась вечной? Как Оз вообще собирался понять, что уже пора? — Владу представилась тёмная комната с большим экраном и медленно меняющимися цифрами обратного отсчёта. — И захочет ли возвращать всё на круги своя?

— «Катализатор ураганом пронесётся по планете, меняя судьбы, и тогда я пойму — время пришло», — Ян улыбнулся воспоминаниям. — Так он сказал, когда я задал ему тот же вопрос. Не знаю, была ли это шутка или, может, пророчество?