Андрей Васильев - Замок на Вороньей горе Страница 47

Дорогу к скрытым резервам внутренней магической силы открывала инициация. Тот, кто дошел до нее, выжил в процессе ритуала, получил желанную татуировку и статус подмастерья, мог плясать от радости. И дело было не только в том, что он шагнул на следующую ступень в ремесле. Он получал доступ к новым возможностям, шанс на то, что его заклинания, которые он составит позже или даже уже составил, напитаются энергией и обретут жизнь.

Хотя всех проблем это не решало. Да, подмастерье получал доступ к скрытым резервам своего тела, но и они были не бесконечны. Ворон упоминал о том, что трое его сокурсников нашли свою смерть, безостановочно расходуя силу и переоценив свои возможности. Их тела и души уже не могли восполнять потраченное, и они перешли за Грань.

Нужно было еще очень многому учиться, много практиковаться, чтобы уловить баланс между «хочу» и «могу». Когда кто-то спросил у Ворона, сколько же на это надо времени, он, хмыкнув, сказал, что всего ничего — вся жизнь.

Так что Аманда была кругом права. Если нам даже удастся составить заклинание, что вряд ли, реализовать его мы все равно не сможем.

— Хорошо. — Я притопнул ногами. Однако мороз невелик, а стоять не велит. — Тогда что?

— Не знаю, — вздохнула Аманда. — Есть хочется. Я когда голодная, думаю плохо.

— Стоп. — Я замер на месте. — Есть идея! Помните, на том же самом занятии, когда речь о ведьмах шла, Ворон нам рассказывал о том, что их сила иногда тоже выступает в качестве ингредиента в некоторых темных заклинаниях? И не только их, но и иных существ нечеловеческой природы, обладающих собственным даром?

— Было такое, — подтвердил Жакоб.

— И он тогда упомянул о том, что маги, как правило, держат эту силу в тех или иных предметах, которые…

— …они используют как хранилище, — азартно взвизгнула Аманда. — Точно-точно. Это может быть практически что угодно, но обязательным условием является наличие в этом предмете железа, поскольку железо почти всегда смертельно опасно для любых ведьм и иных сущностей, имеющих магическую природу, а потому является отличным замком.

— Вывод — нам надо стреножить мертвяка, перенести силу из него в другое хранилище и закрыть его железом, — закончил Анри. — Вот только как это сделать? Стреножить — еще туда-сюда, но вот извлечь из него силу…

— Надо разрушить нынешнее вместилище силы, — хлопнула в ладоши Аманда. — Разрушить до такой степени, что у силы выбора не будет, и предложить нечто, во что она вселится.

— Нужно что-то, что эта сила воспримет как идеальное хранилище, — задумчиво сказал я.

— А нас она не сочтет этим хранилищем? — опасливо спросил Фюнц. — Мне не хотелось бы такого.

— Исключено, — махнула рукой Аманда. — Человек должен добровольно принять чужую силу, тем более посмертную, причем свое согласие необходимо озвучить.

— Дерево, — неожиданно сказал Ромул. — Дерево — это то, что надо. Наших сил точно не хватит на то, чтобы загнать силу в какой-то предмет, ну, так, как об этом рассказывал Ворон. Зато мы можем предложить ей что-то сами.

— Есть такое. — Аманда азартно завертела головой. — Когда ее припрет, она переселится в то, что под рукой окажется, фигурально выражаясь. Если Клауса к дереву привязать и уничтожить, то она в это дерево и перескочит. Больше-то не во что. Зима, природа спит.

— Ага-ага, — понял я идею. — А потом в это дерево забить пяток гвоздей, чтобы силу в нем запечатать. Ну да, это вариант. Было бы лето — может, и не прошел бы такой фокус. Хотя… Все равно прошел бы.

— Да как? — Аманда фыркнула. — Черви, бабочки, пчелы… Улизнула бы.

— Что за чушь! — Анри повертел пальцем у виска. — На кой ляд ведьминой силе черви или бабочки? Да ну, ерунда какая. Что это за вместилище?

— Да и пес с ним со всем. Какая разница? — засмеялся я. — Труп Клауса есть? По деревне он не шастает? Людей не жрет? Вот и ладно. А остальное не наша печаль, мы подрядились от мертвяка Фюслер избавить, а не от наследия ведьмы.

— Вот и все, задачка сошлась. — Фюнц тоже хихикнул. — Чего мы к этой силе так привязались, а? Ну да, надо сделать так, чтобы она нам не навредила, но и только. Остальное и правда не наша печаль.

— Клауса-то этого как будем гробить? — Жакоб почесал затылок, сдвинув на лоб треух. — К дереву мы его как-нибудь пришпандорим, хоть бы даже попросту привяжем, а потом?

— Огонь, — уверенно сказал я. — Самое надежное. Спалим его ко всем демонам — и все. И пришпандоривать надо посерьезнее. Какая веревка? Он ее порвать может. Тем более веревка все равно сгорит, причем, возможно, даже раньше, чем этот Клаус окочурится. И побежит горящий мертвяк по лесу, лови его потом. Нет, все не то. Гвоздей попробовать раздобыть надо.

— А дерево? — снова засомневался Жакоб. — Оно, поди, тоже займется.

— Сильно не успеет, — неуверенно предположил я. — А потом потушим.

Мы еще минут десять пообсуждали детали, сбегали за околицу, где срубили несколько осинок для кольев (у хозяйственного Жакоба в заплечном мешке оказался топорик), насобирали хвороста, нашли хороший, высокий и крепкий дуб, который как нельзя лучше подходил для нашей цели, кое-как протоптали к нему дорожку, чтобы не вязнуть в снегу (точнее, это делал Жакоб, без которого мы были бы как без рук), а еще побеспокоили старосту и выпросили у него гвоздей преизрядного размера и даже молоток, правда, в счет нашего заработка. У старого скупердяя были и строительные костыли, добротные, стальные, длинные, которые вообще идеально подошли бы для нашей цели, но их он нам не дал. А купить было не на что — во избежание соблазна мы деньги в замке оставили, все, до последнего медяка.

В этих хлопотах пролетело время, оставшееся до полуночи, зато нам не было холодно. Наоборот, от нас валил пар — вот как набегались.

— Интересно, уже полночь? — посмотрела на небо Аманда. Небо было иссиня-черное, глубокое. Ярко светил месяц.

— Наверное, — пожал плечами я. — Летом хоть как-то понять можно, сколько времени, а зимой — поди разбери. Темнеет рано, светает поздно.

Между тем полночь наступила, в этом мы убедились минут через пять, когда на дальнем конце улицы появилась фигура, передвигающаяся вихляющей походкой. Она была похожа на куклу из вертепа, который время от времени давал представления на рыночной площади моего родного города, ею как будто управлял сверху невидимый кукловод, дергая за ниточки.

— Мне страшно, — прошептала мне на ухо Аманда.

— Мне тоже, — не стал скрывать я и приказал ей: — Давай, дуй на окраину и жди ребят там.

По идее все они четверо здесь, на улице, были и не нужны, но мы решили пока не разлучаться. Да и потом — лес, темнота, зима. Не стоит дразнить волков — их вой мы слышали, когда там бродили.