Антон Орлов - Гостеприимный край кошмаров Страница 47

Проснулся в холле первого этажа, на полу возле дивана, с чугунной башкой и мерзким привкусом во рту. Кое-как доплелся до ванной, сунул голову под ледяную струю, потом переоделся и пошел из дома куда глаза глядят. Напоследок, услышав, как гремят посудой повар с поваренком, вяло порадовался тому, что сумел-таки своим ходом уползти с кухни. Эгле, видимо, еще спала, не стал проверять. Самое лучшее, если она сама захочет с ним расстаться, но вот вопрос: оставят ли его в живых после всего, что он успел узнать и увидеть? Стаху почему-то думалось, что вряд ли, а умирать, как ни крути, не хотелось.

Убрел он довольно далеко от Жемчужного Акрополя, аж до Птичьего Стана пешком прогулялся. Хотелось кого-нибудь убить. Желательно кого-нибудь из Высших. Нет, не потому, что жалко замученных кесу, которые со своей стороны тоже людей не жалеют, а просто тех, кто развлекается таким образом, нужно давить, как зловредных насекомых, чтобы жизнь не поганили. Эти соображения усилились до громкости ревущей сирены, когда Стах, повернув за угол, увидел сценку: компания мальчишек лет четырнадцати-шестнадцати окружила двух девчонок и собирается устроить потеху.

Старшая пытается защищать младшую, но у нее не очень-то получается, а сволочата уверены в своей безнаказанности не хуже вчерашних избранных господ. Ну, хотя бы здесь он положит свинству конец! Похмельный леспех против молодежной банды – это совсем не обязательно победа леспеха, тем более что трусами парни не были, да и драться умели. Но Стах и правда рассвирепел, как разбуженный посреди зимы медверах. Вот с этого все и начинается – с недорослей, которым вовремя не вбили в дурные головы, что некоторые вещи делать нельзя.

Победу он одержал сокрушительную. Как в кино. Старшая из девчонок, симпатичная шатеночка с короткой стрижкой, улыбнулась ему тепло и восторженно – бальзам на похмельную душу, несмотря на гнусное настроение. Младшая, в надвинутой на глаза темно-синей бейсболке, смотрела из тени, выражения бледного мышиного личика не разобрать, но, кажется, до сих пор не отошла от испуга.

Ничего сказать им не успел. Рядом затормозил автомобиль, оттуда выскочила бритая наголо женщина с горделиво красивыми чертами лица, гневно перекошенными, словно у аллегорического изображения Ярости.

Стах ее знал. Не далее как вчера познакомились, все там же, в незабвенном амадорийском свинарнике. Виринея Одис (предпочитает, чтобы ее называли Вир Одис), приближенная Высших из «боевого товарищества», организатор и директор молодежной военно-спортивной школы «Пламенный легион». Надо полагать, это ее питомцам он только что навалял.

– Вы избили детей!

– Ну, так объясните своим детям, что нападать на девушек, которые не хотят с ними общаться, плохая идея. Или хотите, я еще раз доходчиво объясню?

– Я вам этого так не оставлю… – прошипела, наступая на него, директриса военно-спортивной школы.

– Девчонки, давайте отсюда бегом, – посоветовал Стах, полуобернувшись к подружкам и в то же время не выпуская из поля зрения взбешенную влиятельную даму. – Дальнейшее вас не касается. Смывайтесь, понятно?

Старшая кивнула, глядя встревоженно и решительно, и сказала с заметным иноземным акцентом:

– Если что – «Изобилие-Никес», спросите Лерку Вишнякову. Если надо, я дам показания против этой шпаны. Спасибо вам огромное – и удачи.

Взяв младшую за руку, повела прочь.

– Эта Лерка Вишнякова ничего не понимает, – резко произнесла госпожа Одис, с искренней досадой, словно речь идет о человеке, ставшем жертвой заблуждения, и переубедить его – дело пяти минут, которых, к сожалению, не хватило. – Она всего лишь туристка, с них никакого спросу, но вы-то, вы-то! Вам не совестно? Они же тянутся за такими, как вы, берут пример, а вы хуже бандита… Вы ответите за расправу над детьми!

Визг тормозов – и новое действующее лицо.

– Он выполнил мой приказ.

Вот теперь Стах опешил. И раньше подозревал, что к нему приставлен магический Соглядатай и Эгле всегда в курсе, где он и с кем. То, что она, обнаружив следы ночной пьянки и не найдя «доверенного человека» на месте, рассвирепеет и бросится в погоню, тоже, в общем-то, предсказуемо. Но чтобы она после этого взяла его под защиту…

Вир Одис строптиво нахмурилась:

– Он напал на моих воспитанников!

– А с какой радости они напали на девчонку? Сказано было – не трогать, вдруг эта дрянь все-таки сподобится вспомнить, куда запротыркала… сами знаете что. Если мерзавку убить, это делу не поможет, только все осложнит. Натравили этих бобиков вы, кто же еще?

– Это не бобики! – поглядев на оглушенных, копошащихся на тротуаре питомцев, негодующе возразила директриса «Пламенного легиона». – Это наша подрастающая надежда!

– Оно и видно.

– Вам, конечно, милее никчемные обыватели…

– О господи! – Эгле закатила глаза к пышущему полуденным жаром небу. – Есть такое слово – экономика, слышали когда-нибудь? Так вот, держится экономика на обывателях – на фермерах, рабочих, шоферах, торговцах, клерках, но ваша боевая компашка выше этого! Бестолочи… А чертову девчонку оставьте в покое, вдруг она все-таки вспомнит точное место? Это в ваших интересах, Виринея. Больше в ваших, чем в моих. Я уже держала камень в руках, а вы об этом только мечтаете. Все понятно или по второму разу то же самое разжевать?

– Можете не трудиться, госпожа Эгле, я и сама это знаю, – в голосе бритой дамы за оскорбленным достоинством сквозил сарказм. – И какое убийство, это же смехотворно, ребята просто хотели ее проучить. Неужели она, по-вашему, этого не заслуживает?

– Она и без ваших бобиков свое получит. Некрасивая закомплексованная замухрышка, в этой жизни ее никто не полюбит, она будет смотреть на других и завидовать, так и засохнет, ничего не получив, – вот достойная расплата за прошлое, а вы со своей шпаной только разводите ненужную возню. Имейте в виду, если дойдет до скандала, мы поддержим уважаемого предпринимателя Никеса, а не вашу так называемую школу. Что-то наболтала я много, сейчас подотру за собой – и до свидания, госпожа Одис.

Насупленная Виринея хотела еще что-то высказать, но передумала, а Эгле, картинно высунув кончик языка, плела, видимо, какие-то чары, затуманивающие память, чтобы несчастные «бобики» после ни слова из их разговора не вспомнили. Стаха ее волшба не коснулась.

Закончив, Высшая повелительно бросила:

– Стах, в машину!

Подчинился. Лучше ее сейчас не злить.

– Скажи «спасибо», – потребовала Эгле, когда отъехали от места побоища. – Я тебя выручила. Покровители Вир Одис раскатали бы тебя в блин, а раз это был мой приказ – уже другой разговор, исполнитель не в счет.