Галина Гончарова - Корни зла или Вперед в прошлое Страница 47

— Мы можем еще подождать.

Зараза! Нет бы сказать что разобидится — и облегчить мне выбор! Я фыркнула.

— Если сам хочешь сбежать — вперед! Я тебя удерживать не буду! И свою бесценную свободу ты полу-чишь по первому требованию. Или что — затащил девушку в кусты и оскорбил бездействием?!

Элвар рассмеялся, запрокинув голову.

— Ёлка, кто тебя оскорбит, тот дня не проживет. Пойдем.

И мы перешагнули границу первого круга. Всего три круга. Сосны — храбрые защитники. Первый круг. Первая стража. Дубы — твердые и непреклонные — второй круг. И белые нежные березы — хруп-кие, как сердце и душа Элвариона — третий круг.

И посредине — на зеленой шелковистой траве — плита из драгоценного аларского мрамора с зеленова-тыми прожилками. Но почему-то она не выглядит здесь чужеродной. Наоборот. Все здесь — ее окруже-ние. И она даже словно светится в темноте. Плита невелика. Примерно метр на метр. На одном ее кон-це установлена небольшая мраморная чаша. В чаше — обсидиановый нож.

Ничего лишнего.

Я поглядела на нож. На плиту. На элвара. На нож. Опять на плиту…

— Если хочешь — мы уйдем отсюда.

— Нет! — возмутилась я.

— родная моя — я никогда и ни к чему не стану тебя принуждать. Выбор только за тобой.

Тёрн осторожно взял мою руку и поднес к губам. Его глаза горели в темноте.

— Ты меня и не принуждаешь.

— Знаю. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неуверенно. Пойми, что бы ни случилось — я все равно буду рядом с тобой. В наших отношениях ничего не поменяется. И мое предложение будет дей-ствительно в любой момент. Клянусь.

Я это знала. И в то же время…

— мне не нужна покорность судьбе! — возмутился наглый элвар.

Нет, я тут на все соглашаюсь, а он еще спорить изволит!?

— Изволю! Потому что это неправильно! Пойми! Мне нужна ты! И нужна твоя любовь! Но — искрен-ние! А не так… по принуждению!

Я топнула ногой.

— Так! Хватит мне мотать нервы! Ты на мне женишься?!

— Да. А ты на мне?

Я зашипела. И протянула руку к кинжалу.

Тёрн перехватил мое запястье.

— Ёлочка, учти — это обратимо. Я в любой момент отпущу тебя на свободу.

Я кивнула. Я знаю. Ты — отпустишь. Даже если тебе будет больно. Даже очень больно. Но ты никогда не станешь удерживать меня силком. Ты слишком ценишь меня такой, какая я есть. И я… я тоже не смогу без тебя.

Я протянула руку. И рядом с алтарем, на специально расчищенном месте, вспыхнул огонек. Теперь все было готово для обряда.

Элвар осторожно взял кинжал из моих рук. Закатал рукав рубашки. Острый обсидиан, казалось, едва прикоснулся к запястью. Но по белой коже побежали тяжелые черные капли, скатываясь в мраморную чашу. Я глядела на это пару секунд, а потом тоже протянула руку за кинжалом, но Тёрн отвел его в сторону.

— Нет. Можно — я?

— Я девочка большая. И умею обращаться с такими игрушками, — проинформировала я.

— Знаю. Но… все равно — можно?

Я молча кивнула. И протянула вперед правое запястье. Я тебе доверяю. Полностью. Ты ведь не о кин-жале спрашиваешь, нет. Ты спрашиваешь разрешения позаботиться обо мне. Знаешь, что я справлюсь сама, но просишь моего разрешения. И это — очень важно для меня. Не приказ. Не распоряжение. Просьба.

— Да. Моя любимая, колючая, невозможная девочка.

Лезвие кинжала скользнуло по моей коже. Почти не больно. На тренировках бывало больнее.

И в чашу начала срываться и моя кровь. Тёрн улыбнулся мне. И перехватил запястье лоскутом своей рубашки. И когда только оторвать успел?

— Ты уверена?

— Да. Начнешь?

— Да.

Тёрн обмакнул палец в кровь. И ласково коснулся моего лба, рисуя замысловатый символ — знак вечности у меня на лбу.

— Я, Эйверелл Эстреллан эн-те-Арриерра, милостью неба правитель Элвариона, приношу клятву люб-ви и верности своей любимой, известной в этом мире под именем Ель. Призываю в свидетели небо и землю, огонь и ветер, клянусь своей кровью и своей жизнью быть ей верным, заботливым и любящим спутником. Благословите наш союз.

Я почувствовала жжение в том месте, где был нарисован символ. И сама опустила в чашу указатель-ный палец. Тёрн опустился на одно колено, чтобы мне было удобнее. И я принялась чертить у него на лбу. Восьмиконечный крест, замкнутый в многогранник и в круг. Концы креста загнуты по солнцу.

— Я, Юлия, известная в этом мире под именем Ель, ученица Магического Универа, приношу клятву любви и верности своему любимому, Эйвереллу Эстреллану эн-те-Арриерра. Призываю в свидетели небо и землю, огонь и ветер, клянусь своей кровью и своей жизнью быть ему верной, заботливой и любящей спутницей. Благословите наш союз.

Тёрн резко перевернул чашу над плитой.

На миг все стихло.

А потом кровь на мраморной плите вспыхнула голубоватым пламенем. И таким же голубым цветом вспыхнул знак на лбу элвара. Подозреваю, что и мой — тоже. Вспыхнул ярким огнем костерок. Взвыл ветер высоко над нашими головами.

Это продолжалось несколько секунд. А потом все изменилось. Костер опал и угас. Ветер опять заше-лестел листвой мирно и даже чуточку сонно. Кровь на плите исчезла, словно ее и не было. Нож и чаша тоже были чисты. И я видела, что на лбу Тёрна не было никакого знака. И все же он остался, видный любому магу, который соизволит приглядеться. Бледно-голубого цвета.

Я поглядела на элвара.

— Это — все?

— а что еще нужно? Клятва принята. Перед нашим миром — мы с тобой муж и жена. Или тебе нужно что-то еще?

Воображение тут же пошло вразнос. И нарисовало мне — меня в белом платье а-ля тюлевая шторка, Тёрна в черном смокинге, лимузин с куклой на капоте, обширное застолье, примерно на пять-десять тысяч людей и не-людей. А еще… первую брачную ночь.

— Ой. А мы… это… того… будем?

Почему-то больше мне ничего в голову не пришло.

— А то как же! — возмутился Тёрн. — Пошли?

— Ку-куда? — от волнения я даже начала заикаться.

— Во дворец, конечно, фыркнул элвар. — А ты что думала, что мы прямо здесь и сейчас, вот на этой самой плите, аж целых два раза и даже без белой простынки?

— А простынка-то тебе зачем?

— а на башне вывесить? — подмигнул мне элвар, подхватывая на руки.

— Зачем — на башне? — я решительно отказывалась думать.

— В доказательство моего героизма. Беспримерного! Пригнись, а то тут пока еще деревья.

— Эй, я могу пользоваться ногами.

— Можешь. Но плохо. И вообще, трава сырая, ты в одних тапочках… Ёлка, имей совесть! Насморк магическим путем не лечится!

Я подумала — и кивнула. И послушно прижалась поближе и обхватила руками шею своего… мужа?