Сергей Уксус - Путь к жизни Страница 47

— Э-э-э…

— А то я не знал, кто мои тапочки вечно в какой-нибудь угол засовывает и склянки в лаборатории переставляет!

Поглядев на смеющегося учителя, настоятель вздохнул ещё раз и приложился к кружке. Ответить на обвинение было нечем.

Осушив одним глотком склянку, некромант скривился: совсем не горькое зелье имело устойчивый неприятный привкус. Очень устойчивый. И ни отваром, ни вином смыть его было невозможно. Ругнувшись несколько раз и всё же отхлебнув горячей жидкости, Злоглазый вернулся к разговору:

— На чём я… А! Так что, брат Зорнис, по поводу соглядатая вы не беспокойтесь. Иллюзию живого я на лича наложу, а аура будет выглядеть не тёмной, а тёмно-серой. Н-да… И не слишком сильной. Так что останется только придумать, кто он есть и откуда взялся. И зачем. Главное, чтобы он приехал.

— Но всё же, Наставник, кто этот шпион?

— Кто… Брат Люрех, конечно же!

— Лю… Кх… кх… — настоятель поперхнулся отваром и закашлялся.

— Ну вот, юноша. Разволновались, — Злоглазый от всей души приложил начальника между лопаток. — И чего беспокоиться? Занимается человек своим делом — и пусть занимается. Собирает своим клювиком всякий мусор — и пусть собирает. А то, что на сторону его выбрасывает, так и пусть. Главное, что ничего опасного не видит. И не увидит. А если вдруг всё же увидит, всё равно никому рассказать не сможет. Потому как немолодой он уже, восьмой десяток разменял, вот сердечко у него и не выдержит. Слабенькое у него сердечко. Старенькое. Побаливает.

— Но…

— Другого пришлют, брат Зорнис. Просто пришлют другого. Если, конечно, не заподозрят, что этот не просто так умер. Но не заподозрят. Я Люреху давно уже сердечко это самое подлечиваю. Пошаливает оно у него из-за снов, — довольно улыбнувшись, Тервиз закрыл глаза и подставил лицо солнцу. — Плохих снов. Страшных. В которых нежить его по храму гоняет.

Представив, что мог навеять шпиону Злоглазый, настоятель поёжился и тут же услышал сочувственный голос некроманта:

— Замёрзли, юноша? Ну, пойдёмте внутрь. А про мальчика потом договорим…

— Жаль, что ты погоду предсказывать не умеешь, — буркнул орк, вползая в заваленную снегом палатку. — Знать бы, когда это дерьмо закончится, всё легче ждать было бы. А то прямо как в родной степи.

— А что в родной степи? — Лиртво лениво приоткрыл один глаз. — У вас же шаманы. Они-то, говорят…

— Гобла с два они что говорят! — рыкнул сержант. — Если просто так… Нет, предупредить-то предупредят, чтобы кто сдуру никуда не попёрся, — Шурраг аккуратно стянул облепленный снегом плащ, осторожно встряхнул и отложил в сторону, — а вот когда закончится… Хочешь знать — готовь подарок. И не пустяк какой-нибудь, а овцу, например. Или козу. Или…

Что-то тяжёлое шлёпнулось на крышу палатки, прервав монолог наёмника. Тот, сбившись с мысли, помолчал немного и полез на своё место, стараясь не зацепить небольшой светящийся шарик, висящий в воздухе. Некоторое время Мясник следил за ним, а потом неожиданно спросил:

— У тебя голова не болит?

— Голова?! — удивился зеленошкурый, прислушался к себе и кивнул: — Есть немного. А что?

— То-то, я смотрю, злой ты, — хмыкнул целитель, вытащил из лежащей за головой сумки какую-то палочку и протянул: — На, погрызи. Горько, но болеть перестанет. Только слюну глотай, а не сплёвывай.

— Я от безделья злой, — проворчал Шур, взяв палочку и поднеся её к носу.

— Угу, — кивнул маг, — часовых по такой погоде не выставили, вздрючить некого…

— И это тоже, — кивнул сержант, укладываясь на спину. — Но самое обидное — до деревни часа три оставалось. Там нас знают. И остановиться есть где. И вдовушки нестарые имеются… — он наконец-то сунул лекарство в рот и принялся меланхолично жевать.

— Слушай, — Лиртво повернулся на бок и подпёр голову кулаком, — а почему господин Антир хотел у меня траву купить? Он разве у эльфов не покупал?

— А духи его знают! — отозвался Шурраг после недолгого раздумья. — Нет, наверное.

— А почему?

Орк хмыкнул:

— Может, дорого, а может, просто не продали… Знаешь, Лир, я вот у ушастых пожил, хотя и немного. Учил меня ушастый. Путешествовал с ушастыми… А всё равно их не понимаю. Могут запросто подарить что-нибудь дорогое, а за дешёвку какую-нибудь так цену задрать…

— Не про-да-ли… — задумчиво протянул Мясник. — Но ведь нашим… То есть тем, за хребтом, продают?

— И на поводке держат. Долгой жизнью. И ваши… то есть те, за хребтом, к ним не лезут, — в голосе клыкастого прозвучала явная насмешка.

— И меня тоже на поводок посадить хотят?

— Не, — сержант вытащил изо рта палочку и принялся изучать размочаленный конец. — Это я Ирса попросил. Хотел посмотреть, как ты себя поведёшь.

— И как?

Шурраг повернулся к целителю и посмотрел в глаза:

— Нормально, Лир. Добычу с тобой можно делить.

— Ну спасибо! — Мясник откинулся на спину и опустил веки.

— Молодой ты ещё, — хмыкнул орк, тоже отворачиваясь. — Потому сейчас и обиделся. На пустом месте.

— На пустом?!

— На пустом… — Шур снова вытащил палочку и прислушался к себе. Головная боль прошла. Немного подумав, сержант сунул огрызок в висевший на поясе мешочек со всякой мелочью и прикрыл глаза — до ужина далеко, делать нечего, можно подремать. А Мясник… пусть обижается. Попутешествует ещё, наберётся жизненного опыта — и поймёт. Когда-нибудь. Если не погибнет раньше.

Гости рассматривали неподвижно стоящего Гельда и переглядывались. Сейчас, в новой одежде и без привычного плаща, с плотной повязкой, закрывающей заполненные тьмой глазницы, он походил скорее на давно и тяжело болеющего хуманса, чем на нежить. Богатого хуманса. Бледная, землистого оттенка кожа, обтягивающая тонкие кисти и вытянутый череп, полностью лишённый волос, чёрно-коричневый кожаный камзол старинного фасона с малахитовыми пуговицами, из-под которого выглядывали края светло-серых манжет и воротника рубашки из пещерного паучьего шёлка — материала редкого, дорогого, совершенно не поддающегося окраске. Чёрные кожаные штаны, заправленные в невысокие — до середины голени — сапоги. Широкий пояс из кожи подземных тварей, украшенный воронёными стальными пластинами, с тоже воронёной пряжкой в виде человеческого черепа, поблёскивающего сидящими глубоко в пустых глазницах маленькими изумрудами. Меч и кинжал в потёртых ножнах…

— Герба не хватает, — первым высказал своё мнение Хассрат. — У дворянина должен быть герб. Сверху. Чтобы все видели.

— Да где ж его взять-то, герб этот, — вздохнул один из четверых дварфов, сидевших на широкой скамье у стены кухни. — Тут настоящий нужен. И не просто настоящий, а герцогский.