Елизавета Дворецкая - Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых Страница 47

Даже сам Провид, переводя эту речь, озадаченно таращил глаза и всем видом выражал изумление. Витимеровичи молчали, огорошенные всеми этими новостями, Бранемер хмурился, пытаясь понять, что за кощуну слышит. А Чаргай стоял, раздувая ноздри от сдерживаемых чувств. Он не так чтобы солгал: все было примерно так, как он и рассказал. И дары, и битва, и даже старшая дочь Вершины в подарок Бранемеру действительно имелись… Благородный человек не осквернит уста свои ложью. А если события приобретают несколько иную окраску, то это вполне оправдано его священной целью, которой отныне должна подчиниться вся жизнь, – местью за брата матери.

– Что-то я не пойму, – проговорил Повада, стрый Бранемера. – Дочь Вершины ты нам вез? И ее сын хвалиски послал своей волей? А сам Вершина-то об этом знал?

– Сын не может открыто идти против отца. Вершина-бек собирался отослать ее в род Святомера оковского. Но Хвалислав не хотел этого предательства и предпочел видеть ее в твоем доме. Он хотел таким образом выразить тебе свою дружбу и надеялся, что и ты поддержишь его в трудный час.

– Тогда ясное дело! – Повада ухмыльнулся и кивнул. – Родичи сильные, знать, понадобились!

– Что же ты решишь, бек? – спросил Чаргай.

– Такие дела так просто не решаются. – Бранемер покачал головой. – Это что же – с угрянами воевать? А через них и с вятичами?

– Как еще на это смоляне посмотрят? – вставил двоюродный князев брат Чаегость, осторожный и предусмотрительный человек.

– А от вятичей и до полян и прочих русов недалеко! – заметил еще один из сродников, Володыга. – Такой войны не дай Перун! Если все русы на нас двинутся, то от нас только перья полетят! Тогда без смолян нипочем нам не справиться.

– У бабы нам помощи просить! – с негодованием воскликнул один из молодых мужчин. Как видно, перемены в смоленской земле здесь восприняли так же, как и Ратиславичи.

Витимеровичи негромко загудели, переглядываясь и не веря, что им действительно грозит такая суровая опасность. Время от времени им приходилось оборонять свои южные рубежи от загребущих рук князя Радима, но к этой опасности все привыкли, к тому же дружина Радима не слишком превышала численностью ту рать, которую мог в случае необходимости собрать сам Бранемер. Но то, о чем говорил Чаргай, поистине внушало страх. Угряне, объединившиеся с весьма многочисленными вятичами и прочими русскими племенами, смели бы дешнян с лица земли-матушки, так что о них и памяти бы не осталось. А сумеют ли смоляне им помочь – во главе с женщиной и одолеваемые полотеским князем?

– Вершина-бек даже обещал платить дань Святомеру-беку, – добавил Чаргай. – Во всех поселениях сейчас приготовлена эта дань. Вскоре вятичи за ней придут. Смелый воин мог бы собрать приготовленное раньше них, и его добыча и слава были бы поистине велики. Если разбить оборотня до того, как отец подойдет к нему на помощь, сам отец уже не сможет воевать без поддержки сына. И если ты успеешь занять земли волока и укрепиться там, то, вероятно, Вершина-бек не посмеет воевать с тобой этой зимой. А до будущего года ты успеешь заручиться поддержкой.

– С вятичами повоевать и Радим не прочь будет, – заметил Повада. – Для такого дела с ним бы договор утвердить и вместе ударить.

– Ну, подумаем. – Князь Бранемер кивнул. – С родом, со старейшинами поговорим. А вы пока погостите у нас.

– Благодарю тебя, бек.

Видя, что старания его почти достигли цели, Чаргай горделиво выпрямился, по привычке засунул пальцы за пояс… Острая боль уколола палец, в голове словно бы раздался гулкий удар, в глазах потемнело…

С удивленным лицом, слегка приоткрыв рот, но не успев даже охнуть, хазарин вдруг склонился, будто решил почтить-таки князя как следует, колени его подогнулись, и тело рухнуло на земляной пол.

Здесь не было особо обученных обмывальщиков, приготовляющих тело мусульманина к погребению, да и волхвы слышать не хотели о том, чтобы где-то рядом хоронили человека иной веры. Опасаясь, что над телом надругаются, чтобы, дескать, обезопасить себя от чужого мертвеца, Немет увез труп Чаргая в лес и там похоронил наспех, прочитав над ним строки Корана. Могилу постарались сделать совсем незаметной для посторонних глаз. Торопясь предать тело земле, пока местные не вмешались, хазары не стали менять на Чаргае одежду и похоронили в том, в чем он был, ничего не трогая. И вероятно, именно эта поспешность спасла еще несколько жизней от черных чар «кусачего пояса».

Вслед за тем Немет и Карсак с оставшимися людьми, послушавшись совета Провида и взяв у него проводника, пустились на юг и к зиме добрались-таки до Киева. Как сложились их дела дальше, неизвестно, но в землях угренского князя о них больше никогда не слышали.

Узнав обо всем, что случилось на злополучной охоте, боярин Благота и Ратислав долго не могли опомниться от изумления. Боярин созвал сродников на совет, позвали Мысляту с братьями, бывшими с ним на охоте.

– Ну вы меня огорошили! – приговаривал Ратислав.

Он вполне верил рассказу Лютомера и Лютавы, тем более что его подтверждали надежные свидетели. Но что теперь делать, он не мог решить. У него ведь имелось поручение от князя Вершины и рода Ратиславичей – проводить хазар к князю Бранемеру и переговорить с ним насчет союза. Однако теперь выходило, что первыми к нему успеют хазары, которых друзьями угрян не назовешь. Судя по их последним поступкам, вся их прежняя дружба была притворной, а теперь у них появился еще более весомый повод для ненависти.

– Что они еще наговорят Бранемеру о нас! – беспокоился Благота. – И как ехать туда теперь, не знаю.

– А то еще засаду эти лешие устроят! – добавляли старейшины.

– А как же князь Вершина?

– А если этот упырь его жене брат – за свата он не спросит с нас? На нашей земле убит, мы в ответе!

– А нечего чужих девок хватать! За такое тоже голову снимают!

Это тоже составляло трудность, решение которой Ратислав не мог взять на себя одного. Ведь Арсаман уехал из Ратиславля в качестве брата Замилы, то есть княжеского свата. И вот он убит, причем убит Лютомером.

– Да не брат он ей никакой! – уверял Лютомер. – Обманула Замила и князя, и весь род.

– Откуда ты знаешь?

– Я ложь от правды сразу отличаю. Соври мне что-нибудь, брате, сам убедишься.

– А что же молчал?

– А чем докажу? Князь Замиле верит.

– Ему легче ей верить, – пробормотал Ратислав. – Верно говорили: много воли Вершина хвалиске дал, выйдет оно боком!

И все же обвинение в убийстве родича и гостя повисло над Лютомером, и Ратислав не мог продолжать путь, не уведомив род обо всем случившемся. Лютомер предложил вернуться. Ратислав подумал и решил, что вернется он сам, а Лютомеру с бойниками предложил подождать в Чурославле.