Денис Юрин - Время мушкетов Страница 47

Бумага с решением городского совета выпорхнула из зловещей черной папочки и упала прямо на алтарь.

– А пока, только потому, что ты такой строптивый и к властям городским уважения не питаешь, что со своим дурацким уставом к нам в город заявился, я тя уму-разуму поучу, – зло прошипел чиновник, брызгая, к счастью, не ядовитой слюной старцу в лицо, а затем выкрикнул что есть мочи: – Эй, ребятки, заходи, вытаскивай скамьи! Холодновато что-то, надобно костерчик прям у входа разжечь!

– Да как ты можешь?! Это ж храм! Устыдись мерзких поступков, сын мой! – пытался священник устыдить презревшую веру казенную душонку мерзавца-богохульника. – Индорий покарает вас! Я, я немедленно отправлюсь к городскому главе и…

– А он тебя видеть не хочет и знать не знает! – тыкая пальцем Патриуну в грудь, произнес по слогам выбиватель долгов. – Дело со мной иметь будешь, только со мной и ни с кем другим, а то ой как пожалеешь! И учти, папаша святой, когда я на службе, то единственный бог для меня вот эта бумажка! Не ерепенься, не нарывайся! А впрочем, можешь идти и позвать стражу. Солдатики нам скамьи таскать помогут, да и топориком у них разживемся, а то цельные лавки слишком уж долго гореть будут!

Чиновник пакостно захохотал, в который раз оскверняя священные своды. Кроме того, он схватил Патриуна за плечи и силой удерживал, не позволяя помешать двум рослым парням вытаскивать наружу скамьи. Отец Патриун пытался вырваться, но цепкие пальцы клерка давили на горло и ключицы. Священник не знал, что делать, ужасно разозлился и даже хотел нарушить правило, которое не нарушил даже во время ночного боя с убийцами. Но тут произошло событие, которое можно расценивать по-разному: как случайное совпадение, как дружескую помощь или как божественное вмешательство.

Злорадно хихикающий чиновник внезапно еще больше подрос, поскольку вытянулся в струнку, как вставший на задние лапки суслик. Глаза «маленького человечка» расширились, чуть ли не вывалившись из орбит, а зловонная пасть с неполными рядами пожелтевших гниющих зубов извергла из недр уродливого тельца чудовищный крик. Причиной такой перемены стал могучий кулак незаметно появившегося в зале охотника, прошедший вскользь, сверху вниз по сгорбленной хребтине вымогателя.

– Что, преподобный, вижу, ворье уже нагрянуло, скамьи на дрова таскают? – пробасил спросонья злой Аке и легким тычком квадратного кулака в бок столкнул завывающего чинушу на пол.

– Не только, – прохрипел Патриун, потирая пострадавшие ключицы. – Господа чиновники на мелочи не размениваются, они церковь украсть собираются, якобы за долги…

Аке лишь мельком взглянул на казенную бумагу, так и лежащую на алтаре. Он все тут же понял и явно знал истинную цену подобным писулькам, поэтому лишь презрительно хмыкнул и, не говоря ни слова, направился к выходу, откуда навстречу ему уже бежали побросавшие возню со скамьями и взявшиеся за дубинки охранники.

Драка в церкви, пусть и за правое дело, была возмутительным святотатством. Отец Патриун пытался придумать, как остановить неизбежное, но ничто, как назло, не приходило на ум. И в этот миг на помощь своему верному слуге пришел сам Индорий. Когда стороны предстоявшего мордобоя уже почти сошлись, один из охранников, тот самый, что осмелился сплюнуть в кулак, вдруг схватил своего товарища за руку и силой потащил обратно к выходу.

– Пошли, Калс, пошли! Я его знаю, это один из охотников! – усмирял пыл рвущегося в бой дружка Вилго. – Ты же знаешь этих сумасшедших ублюдков, для них ничего святого нет! Одного покалечишь, всей сворой накинутся и измордуют!

Охранники поспешно ретировались, вслед за ними покинул чуть не оскверненный храм и чиновник. Не видя возможности пробраться по стеночке боком мимо хмуро взиравшего на него Аке, злоупотребивший властью и не чтящий Небеса паршивец вылез в окно.

– Надо б те не столь стеснительным быть, батюшка, – рассмеялся охотник, когда кроме него, священника и то ли плачущего, то ли молящегося в дальнем углу монаха никого не осталось. – В следующий раз полезут, не к Индорию взывай, нечего Небеса по пустякам беспокоить, ты меня громко ори! Да и с главой городским побыстрей встреться! Он мужик что надо, понимающий, правда, занятой и доверчивый, поэтому всякое хитрющее сволочье вокруг него и трется…

– Обязательно встречусь, спасибо тебе, – произнес Патриун, провожая уходящего обратно к покинутой мягкой постели охотника благодарным и одновременно настороженным взглядом.

Разбуженный криками и возней в зале охотник примчался на помощь босым и в одних лишь портках. Кроме внушительных бугров мышц и великолепия жировых прокладок, Патриун увидел то, что раньше было сокрыто от его взора одеждой. На животе Аке, чуть повыше пупка, виднелся старый шрам, зарубцевавшийся на месте большой рваной раны. Точно такая же отметина виднелась и на спине. Повидавший за жизнь немало рубцов да шрамов, бывший миссионер сразу определил, что когда-то живот охотника пронзило насквозь копье, а ведь после таких ранений редко кто выживает…

Вторая половина дня прошла еще веселее и забавнее. Немного поразмыслив, стоит ли расспрашивать Аке об его ранении или лучше отложить разговор до более удачного момента, отец Патриун пришел к вполне логичному заключению, что, перед тем как чем-то заниматься, совсем не грех хорошенько выспаться. Задавшись благой целью часика три-четыре подавить головою подушку, кстати, еще ни разу не опробованную на мягкость, но манящую своей девственной чистотой, старик бодренько побрел в свою уютную спаленку.

Встреча с чиновником совершенно не напугала старика, она лишь немного добавила хлопот, которые предстояли в ближайшем будущем, но совершенно не приоткрыли завесу над тайной смертей предшественников-священников. Даже если долг действительно был, хотя, к примеру, Ну о нем ничего не знал, то проныра-клерк не решился бы пойти на убийство. Человечек с папочкой был пташкой не того полета; он алчный стервятник, а не гордый орел. Служащий городской управы просто пытался воспользоваться ситуацией и, заметив поблизости от своего болотца омуток с мутной водичкой, закинул туда невод.

Свидание затуманенной от недосыпа головы и подушки наконец-то состоялось, правда, продлилось всего лишь час, пролетевший, словно одно сладостное мгновение. Выпорхнувший из окна воробушком обладатель черненькой папочки оказался лишь первой ласточкой, лишь авангардом могучего бюрократического отряда, жаждущего денег священника, которых, кстати, у него совсем и не было. За первый день открытия храма никто не пришел помолиться, но зато набежала толпа чиновников и все с необычайно срочными поручениями.