Морин Джонсон - Имя Звезды Страница 47

— Ну и кто он такой, по-вашему?

Каллум хмыкнул, отвернулся и сцепил руки за головой.

— Ну, — сказал Стивен, — исходя из того, какие он выбирает места, и основываясь на твоем фотороботе…

— Как можно вычислить какого-то никому неведомого покойника?

Тут даже Бу отвернулась.

— У нас свои методы, — сказал Стивен.

Глаза его потускнели, он смотрел на туристов, сидевших верхом на львах. Я задала вопрос, на который им явно не хотелось отвечать. Я сообразила, что, если надавлю, мне станет только хуже и я, чего доброго, спячу окончательно. Хотелось за что-то уцепиться — за солнечный свет, за окружающую действительность.

— Ладно, — сказала я, обхватывая себя за плечи.

— Мы просто хотели показать, что дают твои новые способности, — сказал Стивен. — А теперь нам нора возвращаться к работе. Бу отведет тебя домой.

— Погодите.

Они уже собрались уходить, но я их остановила.

— У меня еще один вопрос. Если призраки существуют на самом деле, то существуют и вампиры? Оборотни?

Если предыдущим вопросом я погрузила их в пучину скорби, то этим успешно вытащила обратно. Все они расхохотались. Даже Стивен, а я думала, он вообще не умеет смеяться.

— Ну ты и дурища, — сказал Каллум.

24

Вот что пишут про призраков в Интернете: души умерших, привидения, духи, полтергейсты, видения. Общее представление — что это вернувшиеся на землю мертвецы, хотя существуют также призраки животных, призраки кораблей и даже призраки поездов, самолетов, предметов мебели и растений. Чаще всего обитают в тех местах, где жили или умерли, выглядят печальными. Видны или не видны на фотографиях — могут появляться в виде вспышки или круга света. Ученые подтверждают или отрицают их существование. Связь с призраками можно установить через медиумов, которые все жулики.

Другими словами, Интернет не сообщил мне ровным счетом ничего, разве только то, что и другие тоже интересуются призраками и всем мировым культурам всегда было что сказать по этому поводу. Кроме того, в Сети ошивается куча проходимцев, заявляющих, что они специалисты по призракам, причем с первого взгляда ясно, что все они повернутые похлеще обитателей моего городка, а это о чем-то да говорит.

Утешало одно — количество людей, которые верят в призраков и утверждают, что видели их. Что-что, а одиночество мне не грозит. Ведь не все же они до одного повернутые.

Еще существовало с полдесятка телешоу, посвященных охоте за призраками. Я посмотрела парочку. Группы людей шастают по улицам с ночными камерами, подпрыгивают при каждом шорохе и произносят: «Ты слышал?» Мотом звук проигрывают снова и снова, и каждый раз выясняется, что где-то что-то упало или кто-то захлопнул дверь. Или еще есть у них специальная машинка, с которой они ходят по комнате, потом останавливаются и говорят: «Да, здесь был призрак».

Не впечатляет. Никто из них не видит настоящих люден, способных вести беседы. Я пришла к заключению, что все эти шоу — полная чепуха, рассчитанная на бездельников, которые согласны смотреть любую ахинею, лишь бы про призраков.

Впрочем, при всей своей безрезультатности, одной цели эти мои изыскания все-таки достигли. Я не свихнулась. У меня было занятие, а заниматься хоть чем-то лучше, чем не заниматься вообще ничем. А еще хочу вам поведать одну важную штуку про человеческий ум: он очень со многим в состоянии справиться. Если в твоей жизни что-то круто меняется, тебе самой кажется, что ты ни когда с этим не справишься, а вот ум твой справляется и два счета. Он старательно, изо всех сил переваривает новую информацию. А если ее слишком много и переработать ее слишком трудно, уму случается просто перескочить через стресс и растерянность и разом очутиться на тихом островке счастья.

Мои новые способности мало что изменили в моей жизни. Я привыкла видеть Алистера — да, строго говоря, кроме прически, в нем не было ничего такого особенного. Хмурый странноватый парень, который вечно ошивается в библиотеке. Впрочем, с тех пор как у него появилась любимая музыка и устройство для ее прослушивания, он стал не таким хмурым. Айпод, который ему подарила Бу, он припрятал где-то в библиотеке и явственно дал понять, что готов и дальше делать наши домашние задания в обмен на музыку. Мы нашли обоюдно приемлемую валюту.

А еще я каждый день видела Бу — человека, наделенного теми же способностями, — и ее они не тревожили просто ни чуточки.

Нет, не то чтобы я забыла про все эти открытия, но они вроде как отошли на второй план… я приспособилась. Я без особых усилий отвлеклась на куда более насущные вопросы — например, предстоящий маскарад. После долгих споров у себя в комнате по вечерам мы решили нарядиться Зомби-«Спайс-Герлз». Бу отлично подходила на роль Спорти, так как с легкостью могла перебросить любую из нас через забор, не сломав при этом ни единого ногтя. Джаза собиралась стать Джинджер, поскольку у нее имелся парик и сильнейшее желание соорудить себе платье из британского «Юнион Джека». (Мне уже несколько раз объясняли — благо дядя Джазы был военным моряком, — что «Юнион Джеком» его называют только на кораблях. Во всех других местах говорят просто «национальный флаг». Чему только в Лондоне не научишься, особенно по части призраков, флагов и давно распавшихся девчоночьих поп-групп. Ну и ладно. Учиться в любом случае полезно.) Я идеально подходила на роль Скэри. Я спросила — это, что ли, из-за того, что у меня черные волосы, а они хором расхохотались, в итоге я так и не поняла, в чем дело. Костюмы были незамысловатые — раскрасить лицо под зомби, напялить облегающие шмотки и туфли на высокой платформе, которые Бу прикупила в секонд-хенде. Что касается Пош, ее должна была представлять пластмассовая кость, а если спросят про Бэби, мы уговорились отвечать, что ее мы съели.

Бу сидела внизу, Гаэнор рисовала ей временные татуировки. Джаза натягивала платье в цветах «Юнион Джека», на которое пошла наволочка с одной из подушек. Я пыталась взбить волосы до предельной пышности.

— Ты так и не показала мне свое сочинение, — ни с того ни с сего вспомнила Джаза. — То, про Пипса. Ты же говорила, что хочешь, чтобы я его прочитала.

— А-а… — Я принялась еще усерднее втирать в лицо серую пудру. — У меня получилось лучше, чем я думала.

— И что ты в итоге написала?

Я понятия не имела, что я в итоге написала. Перепечатала, не вникая. Что-то там было по поводу дневников, которые ведут одновременно для себя и для публичного чтения и как это влияет на стиль. Пришлось соврать.

— Я провела сравнение с современными рассказами о важных событиях, — сказала я. — Вроде урагана «Катрина». Пипс пишет про Великий лондонский пожар, потому что жил в Лондоне. Я пишу о том, как люди рассказывают про события, которые их глубоко затрагивают.