Дэвид Фарланд - Братство волка Страница 47

Сомнительно. У Радж Ахтена слишком много Посвященных, которые находятся в разных уголках огромного королевства и живут под надежной охраной. Радж Ахтена можно ранить, но убить его нелегко.

Хотя он может утратить некоторые важные дары. Потеряв, к примеру, жизнестойкость, он сохранит силу, но может умереть от опасной раны. Потеряв метаболизм, он утратит проворство, и ему сумеет отрубить голову даже не слишком ловкий воин.

При удачном стечении обстоятельств Лорду Волку все-таки можно нанести существенный урон.

Габорн покачал головой и сказал:

— Совесть не позволяет мне желать смерти никому. Я никогда не смирюсь с убийством невинных людей, единственное преступление которых состоит в том, что они отдали Радж Ахтену свои дары. Я буду с ним воевать, если не останется другого выхода, но пока хочу только остановить, а еще лучше — уговорить его перейти на нашу сторону.

— Черт побери вашу совесть, — король Орвинн приподнялся со стула, — я знал, что вы именно так и скажете!

— Вы не доверяете мудрости короля? — спросил Джурим.

Лицо Орвинна окаменело.

— Простите, ваше величество, — сказал он, сдерживая гнев. — Но, оставляя Радж Ахтена в живых, вы рискуете. Это даже не легкомыслие с вашей стороны, это глупость.

— Я не стараюсь поступить умно, — ответил Габорн, — я поступаю так, как считаю правильным.

— Вы молоды, верите в идеалы, вам помогают Силы Земли, — сказал лорд Ингрис. — Вы, конечно, можете хотеть заключить с Радж Ахтеном союз, но как, позвольте спросить, вы собираетесь это сделать!

— Я захватил в Лонгмоте сорок тысяч форсиблей, — спокойно ответил Габорн.

Король Орвинн, лорд Ингрис и Эрин Коннел воззрились на него с изумлением.

— Пять тысяч я использовал на то, чтобы восполнить гвардию и конницу Гередона, — продолжал Габорн. — Но и оставшихся хватило бы создать новую армию… Или сделать одного воина таким могучим, как Радж Ахтен. Неделю назад, после битвы в Лонгмоте, я считал, что именно так и поступлю — я хотел сравняться с Радж Ахтеном и сразиться. Как и вы, я хотел войны.

Но сейчас я не желаю воевать с Радж Ахтеном, сколько бы он меня ни бил. Я намерен предложить ему перемирие.

Король Орвинн был поражен.

— Эту войну затеял Волк, — он даже повысил голос. — Вам не удастся легко его убедить.

— Он прав, — вмешался Джурим. — Мой бывший хозяин не согласится на перемирие, разве что вы отдадите ему свои дары. Он может потребовать ваш разум или вашу силу — что угодно, лишь бы вы оказались не в состоянии ему противостоять.

— Может быть, — сказал Габорн. — Но я как раз и предложу ему, чего он хочет. Мой гонец передаст ему следующее: «Я могу ненавидеть своего брата, но его враг — мой враг». Когда это послание дойдет до него, он уже узнает и о Башне Хаберд, и о Картише. Я напомню ему про опустошителей — нашу общую угрозу, и сообщу, что теперь, когда я женился на Иом, мы родственники. И чтобы скрепить мир, предложу ему двадцать тысяч форсиблей. Он поймет, что для меня это потеря, равная утрате моих даров. Но я отдам ему форсибли только, если он уйдет из Рофехавана.

Боринсон закусил губу. Радж Ахтен вряд ли способен внять доводам здравого смысла, но перед соблазном получить двадцать тысяч форсиблей он, пожалуй, не устоит.

— Ему не раз делали подобные предложения, — возразил Джурим. — Он не покупает то, что может взять сам. Боюсь, он не станет вас слушать. Еще и гонца казнит.

— Может быть, — сказал Габорн. — Но что, если послание это передаст человек, которого он любит и от которого не сможет просто взять и отмахнуться? — он сурово взглянул на советника. — Вы как-то рассказали мне, Джурим, что в Обране во Дворце Наложниц живут его жены. Вы говорили, что Волк запретил даже смотреть на них под страхом смерти. Кто из них его любимая жена? Услышит ли она мою просьбу? Передаст ли она мое послание?

— Имя ее — Саффира, милорд, — ответил Джурим, поглаживая свою козлиную бородку. — Она дочь эмира Оватта из Туулистана. Украшение его гарема.

— Я слышал про ее отца. Эмир хороший человек, — сказал Габорн. — Он наверняка воспитал дочь в духе силы и великодушия.

— Возможно, — сказал Джурим. — Но я никогда ее не видел. Войдя во дворец, жены уже не выходят оттуда.

— Радж Ахтен тщеславен, — заметила Иом. — Я вижу лишь одну причину, по которой он прячет жен даже от собственных слуг. Сколько даров обаяния преподнес он любимой жене?

Джурим задумался.

— Вы разумный человек, миледи. Радж Ахтен взял обычай давать жене дар обаяния после каждой проведенной с ней ночи, чтобы к следующему его посещению она была еще прекрасней, чем была. Саффира его любимая жена вот уже пять лет. У нее должно быть больше трехсот даров.

Боринсон был потрясен. Мужчины сходили с ума от страсти при виде женщины с двенадцатью дарами обаяния. Он даже вообразить был не в состоянии, что такое женщина, у которой несколько сотен даров. Замысел Габорна мог увенчаться успехом.

Но что-то его все-таки тревожило.

— Странно, что никто до сих пор не пытался использовать ее как орудие.

— Я был самым верным слугой моего господина, — сказал Джурим. — В мои обязанности входило поставлять наложницам дары и всякие безделушки. Кроме еще двоих-троих, никому не позволялось даже входить в гарем.

Габорн обвел взглядом всех собравшихся.

— Что скажете? Вот мое предложение — отправить послание Саффире, чтобы она передала его Радж Ахтену.

— Хорошая мысль, — с большим сомнением сказал Джурим. — Но, боюсь, Радж Ахтен не послушает и ее. Ведь она всего лишь жена.

Боринсон не удивился. В Индопале считалось недостойным прислушиваться к советам женщины.

— Хорошая мысль, — повторила Иом более убежденно. — Биннесман говорил, что Радж Ахтен повредился в рассудке, слушая собственный Голос. Перед ее голосом он не устоит.

— А если я к тому же пошлю ей в знак признательности тысячу даров обаяния и Голоса? — спросил Габорн.

— В Обране есть Способствующие, которые умеют передавать такие дары, — признал Джурим.

— А у нас есть форсибли, чтобы это сделать, — вмешался канцлер Роддерман. — Но понадобится несколько дней, чтобы подыскать женщин, которые станут Посвященными.

— Я предлагаю свое обаяние, — сказала Миррима.

И со страхом посмотрела на Боринсона, не зная, как он к этому отнесется. Ведь он женился на ней из-за ее красоты. Отдать ее было бы, пожалуй, не совсем честно. Но Боринсон, услышав ее предложение, взглянул на нее с восхищением.

— В Обране достаточно женщин, — сказал Джурим. — У Радж Ахтена много наложниц, и все они одарены обаянием или голосом. Из-за этой долгой войны некоторые из них уже пострадали. Они очень хотят мира, и я подозреваю, что многие из них станут векторами…