Джон Марко - Очи бога Страница 47

— Нет, — в отчаянии пробормотал он. — Нет, я не верю. Ты лжешь!

— Я видел их, Акила. Они занимались любовью прямо у меня на глазах.

Акила прыгнул вперед и вцепился в лацканы камзола Трагера.

— Как ты посмел говорить такое о Лукьене? И о королеве!

— Но это правда. Акила, я клянусь…

— Прекрати фамильярничать, ты, крыса! Я твой король!

— Простите меня, — закричал Трагер. Он пытался оторвать руки Акилы от своей одежды. — Но вы должны знать правду.

Акила замотал головой.

— Это не правда. Ты всегда ненавидел Лукьена. И все готов сделать, чтобы навредить ему! — Он отбросил Трагера назад. Тот упал со стула и растянулся на полу. Акила наступал на него. — Я не желаю слушать твою ложь! И запрещаю тебе повторять подобное. Если не прекратишь, я убью тебя.

Глаза Трагера расширились.

— Это правда, — настаивал он. — Клянусь, я видел их!

Взбешенный, Акила пнул скорчившегося на полу человека.

— Молчи!

— Не надо! — взмолился Трагер. Он пополз и схватился за кресло, пытаясь подняться. — Король Акила — милорд — послушайте меня!

— Я устал от твоей лжи, — отрезал Акила. — Убирайся вон. И попробуй только продолжить свои глупые россказни. Если до меня дойдут малейшие слухи о Кассандре, — я повешу тебя, обещаю.

Трагер замер на полпути к выходу, уставившись на Акилу.

— Вы сумасшедший, — бросил он. — Настоящий безумец!

Акила схватил со стола книгу и запустил ею в Трагера:

— Вон!

Трагер убрался, захлопнув за собой дверь. Акила упал за стол, чувствуя себя опустошенным. Его едва не вырвало. Кровь пульсировала в висках, и комнату словно заволокло кровавой пеленой. Он не мог стоять на ногах и неловко упал в кресло. Все произошло слишком быстро — сражения с Глассом, грядущая война с Норвором и все остальное. А теперь это чудовищное обвинение. Акила закрыл глаза, боясь расплакаться. Слова Трагера были…

Какими? Невероятными? Акила вел себя так, словно ничего не могло произойти, но внутри него противный голосок зудел: Лукьен сопровождал Кассандру по пути в Кот. И у них было достаточно времени, чтобы поближе узнать друг друга. Акила изо всех сил сопротивлялся, но какая-то часть его натуры поверила в сообщение Трагера.

— Кассандра… почему?

Если ответ существовал, Акиле он был неизвестен. Он почувствовал свое одиночество.

— Я выясню правду, — шептал он. — Кассандра, я все равно узнаю, если ты была неверна мне. И ты, Лукьен, если предал меня…

В нем поднялась волна гнева, какого он раньше не испытывал; на сердце навалилась свинцовая тяжесть, руки дрожали. Он не позволит себя дурачить ни Лукьену, ни Кассандре, ни кому бы то ни было, как сильно бы он их не любил. Акила знал, что должен узнать правду.

Каким угодно способом.

13

Как Кассандра и предрекала, она не могла перестать видеться с Лукьеном. Он был повсюду в Лайонкипе, его имя — у всех на устах. Являясь ее телохранителем, Лукьен сопровождал ее везде, по всем королевским делам.

Это было на руку и Акиле, ибо Лукьен имел влияние на знать Кота. Норвор угрожал войной, и влияние в Доме Герцогов играло важную роль. Кассандра приписывала недавние колебания настроения мужа проблемам с королем Мором. Король вел себя тихо и держался отстраненно, ни разу не пригласив ее к себе в опочивальню. Честно говоря, это было очень кстати Кассандре, постоянно думавшей о Лукьене и его жарких ласках. Она не могла и помыслить о том, чтобы сравнить жалкие дрожащие объятия Акилы с любовью ее защитника. Она улучала каждую минуту, дабы побыть с Лукьеном, хотя они нечасто оставались одни. Когда никто не смотрел, она позволяла рыцарю целовать себя или шептать на ушко стихи со столь дурными рифмами, что оставалось только хихикать. С первого свидания Кассандра обнаружила в Лукьене выдающегося любовника, великодушного и терпеливого, помогающему из глубин ее юного неопытного тела родиться на свет настоящей женщине. То, что начиналось, как простая страсть, превратилось теперь в настоящее безумие любви. Кассандра не могла остановиться, хотя и знала, что рискует буквально всем. Или не хотела останавливаться. Она и сама не понимала, в чем заключается правда.

Но к ее чувствам постоянно примешивалась вина. Неважно, ощущала ли она любовь или удовольствие, угрызения совести неизменно сопровождали королеву, и она жила в страхе быть обнаруженной. Однако боялась она не за себя; тяжесть ее проступков была известна Кассандре. И не за Лукьена, ибо он способен выстоять и выдержать любые удары судьбы. Более всего она переживала за Акилу: как-то отразится ее неверность на его хрупком чувстве собственного достоинства? Мир знал Акилу как славного и доброго человека, но никто не ведал о его слабости, принимая ее за великодушие, а Кассандра знала, как легко он может надломиться.

Однажды ночью, вскоре после возвращения Акилы, Кассандра сказала себе: достаточно. Она ездила в Мерлоджу со своей собственной миссией доброй воли. Мерлоджа — лиирийский город недалеко от Кота. Правил им герцог по имени Джаран, имеющий большое влияние на канцелярии. Джаран был старинным другом отца Акилы и поэтому всем сердцем поддерживал Акилу. Джаран также уважал Лукьена. И вот Кассандра пыталась сделать доброе дело для Акилы и охотно отправилась в Мерлоджу. Вместе с ней поехал Лукьен и отряд королевских гвардейцев — ну и, конечно же, Джансиз. В замке Джарана их ждал теплый прием и заверения герцога, что он всегда станет поддерживать Акилу, каковы бы ни были его действия. Но Джаран также предостерег Кассандру, что его голос никогда не перевесит голоса барона Гласса, и что у Акилы не остается выбора — война с Норвором надвигается. Ее начало — лишь вопрос времени.

Кассандра оставалась в замке герцога Джарана три дня. Она была благодарна за гостеприимство и печально думала о возвращении в Кот, где ей предстояло передать мужу зловещие слова о неизбежной войне. Акилу едва ли можно считать сильным в вопросах политики человеком. Она сомневалась в его способности вести войну. Более того, она еще сильнее терзалась из-за своей неверности, ибо под тяжестью страданий Акила мог просто-напросто сломаться. Сейчас, как никогда, ему нужна ее преданность.

Но на обратном пути Кассандра снова осталась наедине с Лукьеном, и снова были объятия. Полил сильный дождь, и им пришлось прятаться в маленькой деревушке поблизости от дороги. Хотя жители были рады увидеть свою королеву, им почти нечего было предложить, кроме скромной пищи и убогого жилья. Они разместили на ночлег весь отряд, поделив воинов между сорока домами. Кассандре предоставили самый большой дом в деревне, расположенный на холме. Жилище принадлежало преуспевающему купцу и домовладельцу, дети которого покинули дом несколько лет назад. Он с радостью предоставил часть жилья королеве и ее служанке. Будучи не в состоянии оставить Кассандру без защиты, Лукьен улегся на полу возле комнаты Кассандры. Когда же опустилась ночь и старый купец заснул глубоким сном, Лукьен пришел к Кассандре. Получив хмурый взгляд от Джансиз, он проскользнул в спальню Кассандры и нашел ее в ожидании. Она не смогла сдержать сердитое обещание самой себе: стремление к Лукьену овладело ею. За окном сверкали молнии, а они сплелись в тесном объятии, и раскаты грома заглушали звуки любовных игр.