Елена Ларичева - Вся правда про эльфов Страница 47

- Хорошо, мама.

Эля не поверила своему счастью. Не заметили ее побега! Сколько ее не было? Час? Полтора. Небось, мама опять по телефону разговорилась. Если звонит бабушка - мамина мама, или Галя, мамина подруга по медучилищу, время сжимается в горошину, а то и вовсе останавливается. Беседы ни о чем и обо всем на свете одновременно могут длиться и час, и два, и пять часов к ряду (и не важно, что межгород - дорого). С остальными собеседниками мама немногословна и на редкость замкнута.

- Привет, дочь, - на кухню вошел высокий подтянутый мужчина лет сорока с небольшим на вид, приятный, располагающий к себе.

- Привет, па.

Папа, запыленный и уставший, бережно уложил возле умывальника очередную коробку с плиткой и поспешил вниз.

Эля вышла на лестничную площадку, вжалась спиной в стенку и принялась изучать соседские двери - все, как одна, железные. Снизу тянуло холодом. Сверху, дымя сигаретами, спускалась молодая пара, за ними семенил пожилой дяденька. Эля чуть не съехала вниз по стеночке. Август Денисович пожаловал. Лично.

- Прогуливаешь? - хитро прищурился он, опершись на перила.

- Прогуливаю, - согласилась Элька.

Кущина на концентре балдеет. Валентин тоже где-то бродит. Ему, в отсутствие Женьки, в квартире Щукиных курорт.

- Кстати, - Август Денисович проводил взглядом Элькиного папу с очередной коробкой плиток. - Я по поводу Анны с Евгением. В толк не возьму, куда они подевались. Но если держишь с ними связь - предупреди: арбитры, не исполнившие свой долг, погибают в течение трех дней. Истончаются, тают, переходят в мир призраков и начинают долгое путешествие по Пути Подземному и Небесному - без дома, без имени, без прошлого. Рано или поздно их подбирает неутомимая Дикая Охота, и тогда…

Он замолк, пропуская Элькиного отца обратно, вежливо поклонился вслед. Но девочка поняла - отец эльфа не видит.

- И тогда, - снова продолжал Август Денисович тоном, каким говорят: "У меня кости ломит. Наверняка, к дождю". - И тогда, - он многозначительно помолчал, - они окончательно покидают мир живых без права на повторное рождение. Что лоб наморщила? - усмехнулся он. - Уверен - ты знаешь, где их искать или хотя бы догадываешься. До подписания - два дня.

Он поклонился и, шаркая, направился вниз по лестнице, услужливо прижимаясь к перилам перед запыхавшимся отцом. А Эля изо всех сил стукнула кулаком по стене, но только зря отбила костяшки пальцев. Значит, ничего нельзя сделать! Ни-че-го! И они все равно обречены?! А она уже обрадовалась, расслабилась.

- Валентин, - беззвучно прошептала она. - Знал бы ты, как мне нужна твоя помощь!

Женя Щукин

Утро вползало на чердак медленно, лениво. Пушистый солнечный зайчик смело проник между неплотно занавешенными самодельными шторами, скатился вниз по спящей Анютке, по свесившемуся до пола одеялу.

Я выбрался из гамака, сделал с десяток наклонов - размять затекшую спину, и на цыпочках пробрался к окну. Приподнял краешек занавески, выглянул в сад. И невольно улыбнулся. Осень! Настоящая - яркая, рубиново-золотая. Она развесила флажки по деревьям, растянула по правому нижнему краю стекла паутину, на которой вспыхивали и гасли бисеринки предутреннего дождя. Даже сливающиеся воедино рукава Пути казались ярче и чище, словно с них стерли пыль.

Внизу заиграли на пианино. Звуки легкие, прозрачные, хрустальные - словно осенний воздух, расплескались по чердаку. Я заслушался и проглядел, как отец Славика вышел в сад подбирать последние яблоки - уже мелкие, редкие, не собранные вовремя. Я невольно отступил от окна, опасаясь попасться ему на глаза, задернул штору.

Чувствую, не выспался. Анютка разговорами не давала покоя полночи - то ей дом вспомнился, то ночь слишком яркой чудилась, то рыбные консервы с сухарями опротивели, то без видика тоска…

Славик забегал всего единожды - позавчера. Принес сетку яблок и дыню - продолговатую, душистую, сладкую. Появился и скрылся без привета от Эльки с Валентном. Как они там держатся? Эльфы непременно нас разыскивают. Немого осталось терпеть - и это радует.

Часов здесь не было. Я не догадался захватить свои. Анюта вообще ничего на запястьях терпеть не могла - ни часов, ни браслетов. А золотой часовой кулон на цепочке она каждый день не носит.

- Женя, - осторожно позвала меня сестра. - Женя, мне плохо.

Этого еще не хватало. Точно консервами отравилась!

- Воды дать? Или сразу тазик? - склонился я над ней.

- Зачем? - слабо удивилась она. - Глаза. Плохо. Двоится, все как в тумане. Тебя я вижу и не вижу. И голова… О-о-о!

Она пошевелилась. Черные волосы рассыпались по обернутой чистым платком подушке.

- Здесь, - Аня провела пальцами от макушки ко лбу и вскрикнула. - Больно!

Я перехватил ее пальцы с облезшим розовым лаком на ногтях, развел в стороны пряди и сам едва не взвыл. Вовремя прикусил язык, останавливая готовое сорваться с губ ругательство.

Под волосами вспучивалась и набухала шишка, из которой на тонкой ножке… Бррррр! На тонкой ножке рос глаз. Короткие черные реснички подрагивали по краю века - бледного, с голубыми прожилками вен. Да что же это?!

- Как там, Женя?

- Грязь, наверняка попала, - собрав все мужество, соврал я. - Чирий. Пальцами не лезь, сковырнешь - хуже будет.

- А у нас ни спирта, ни зеленки, - расстроилась она.

- Славка придет, мы попросим. Он, кажется, сегодня собирался навестить.

Я лихорадочно соображал, что делать. Спуститься вниз и позвонить учителю? Номер его съемной квартиры я помнил. Авось дома застану. Если сегодня не удастся его увидеть, сделаю вылазку.

Стоп! Почему Видящих так зовут? Чем они видят? Кто сказал, что мистический третий глаз непременно должен на лбу расти?

- Что ты еще чувствуешь? - присел я на корточки перед раскладушкой.

- Там колодец будет, - вдруг произнесла сестра. - По стенам мозаика выложена. Ты ногу подвернешь, когда попытаешься по стене взобраться…

Она сказала и сама испугалась собственных слов.

- Откуда мне это известно? Мы же не пойдем с эльфами?

Что- то я сомневаюсь в собственной безопасности. Похоже, сестра обрела свой артефакт -зловещий и уродливый.

Я помассировал кончиками пальцев виски и принял решение. Сегодня обязательно выберусь в город ближе к вечеру. А пока… Пока следует наслаждаться последними солнечными деньками. Я встал и решительно сдернул с окна шторы. В ринувшихся на чердак солнечных лучах стаями птиц закружились пылинки. Ужасный глаз на ножке повернулся в сторону света, впитывая в себя тепло.

- Аня, боюсь, нам не оставят выхода. Придется, исполнить свой долг арбитров.

- Не оставят, - согласилась она. - Я себя там тоже вижу. Вижу, как у меня руки одеревенели, как дыхание перехватывает. Но мне отчего-то хорошо!