Анастасия Пак - Путь тени Страница 47

– Ведьма?! – его глаза расширились. – Ведьма!

Обернувшись он закричал:

– Ведьма! Ведьма!

Велена оцепенела – это был кошмар, много раз приходивший к ней во сне, безумная фантазия, внушенная страхом. Словно не было двенадцати лет и она вновь стоит на дворе перед домом, спрятавшись за спину Древеня, а люди кричат, обвиняют ее, трясут кулаками… Но Древеня не было, зато толпа быстро собиралась, окружая путника и бросая на нее подозрительные взгляды. Он что-то объяснял, указывая на нее пальцем, голос срывался на визг, и лица людей темнели, черты искривлялись, выпуская на поверхность все таимые помыслы. Первым на Велену взглянул Милослав, когда-то тоже получивший отказ. Тогда его взгляд был гневным, теперь стал злым и мстительным.

Повернувшись, он потащил из плетня кол. Велена побледнела, завертела головой в поиске дочери. Воислава прочитала по ее губам немой приказ: "Беги".

– Ведьма! – бросил Милослав и толпа занялась, как сухой стог сена. – Ведьма! Ведьма! Ведьма! Смерть!

Это был конец. Уже второй. Наплыв враждебных чувств был настолько силен, что стегал ее ненавидящими выкриками так ощущаемо, словно это были и не слова, а она вновь застыла, как тогда, беспомощно глядя вперед, и крик, рвущийся с губ, пропал. Чувство близкой смерти, которую на этот раз уже не избежать, повисло в неожиданно наступившей оглушающей тишине.

Воздух холодно свистнул, мелькнуло черное оперение стрелы, выбив одного из строя селян, затем второго, третьего… Девушка покачнулась, не успев увернуться от кома земли, ударившего ее в плечо, пальцы судорожно искали за спиной стрелы. Камень скользнул острой гранью по виску, рассекая кожу, горячая кровь заструилась по лицу, а влажные пальцы хватали воздух, пустоту, словно надеясь извлечь из него стрелы. На лбу выступила испарина – стрел не было, Воислава никогда не брала с собой больше пяти штук, в голове бешено закрутились мысли, перебирая все возможные варианты бегства и не находя среди них подходящего. Воислава машинально подняла руку, стирая струйку крови с щеки, взглянула на подергивающиеся пальцы, поблескивающие угрожающе алой влагой и ощутила мелкую предательскую дрожь, поднимающуюся из глубины сознания бурной накрывающей с головой волной. Селяне прикрыли собой упавших и поняв, что стрел больше нет, ощерились всеми подручными средствами. Воислава невольно попятилась, но тут же совладала с собой и пошла вперед, широко раскинув руки. Веки, полуприкрывающие глаза, подрагивали, словно ища что-то внутри, в самой глубине… Почему именно сейчас ей показалось, что в ее силах перевернуть всю деревню, убить, смести, исковеркать десятки человеческих жизней. Это захватывало целиком, отдаляя реальность, и болезненное, грубое прикосновение земли к губам резко вырвало ее оттуда. Зрачки расширились, встретив темноту…

Велену сбили с ног градом камней, из рассеченной скулы потекла кровь, что придало нападавшим трусливой смелости. Ее окружили, враждебные крики слились в один волчий вой, безумное требование крови, и рядом не было никого, кто бы мог спасти ее от этого. Взгляд Велены устремился к дочери, уткнувшейся лицом в землю и она впервые пожалела о сделанном выборе.

"Где ты, Воля?!", – безнадежно прошептали губы. Перед лицом на миг вспыхнули незнакомые зеленые глаза, наполненные искренним сочувствием, и голос, неожиданно всплывший в памяти, тихо сказал: "Мне очень жаль, Велена. Прощай…".

Прохладная тень скользнула вбок и растворилась, возвращая ее в реальность.Тонкие руки скрестились, защищая лицо от прямых ударов, внезапно бок словно резануло раскаленным лезвием и от невыносимой боли мир завертелся, превратившись в сплошное марево, а земля, поднявшись вертикально, ударила ее по коленям, а потом осторожно, почти ласково коснулась щеки. Перевернуться лицом к небу самой ей не дали, и она приготовилась к новой оглушающей боли, но боль не последовала, селяне чуть расступились, повинуясь, чьему-то властному жесту. Милослав отступил на пару шагов, и широко размахнувшись, метнул в грудь Велене кол, пригвоздив поднимающуюся женщину к земле. Крик протяжный, жалобный полоснул людей, заставив отшатнуться. Изумрудные глаза, незаметные среди зеленой листвы наполнились искрящимися слезами…

Воислава, еще раньше опрокинутая наземь, широко раскрыв полные ужаса глаза, судорожно дернулась окровавленными пальцами к пластинке и ощутила взрыв мгновенной силы, закружившейся вокруг нее. Он, казалось, втягивал в свою воронку клочья разорванных туч и само небо.

– Не-е-ет, – шепнула мать посиневшими губами. – Ты не смо…

Ее вновь манили его глаза, завлекая, отдаляя от земли. Боль осталась далеко внизу, а впереди – его глаза: близкие, родные…

А дочь ее не слышала, лишь чувствовала, как тело наполняется странной тягучей силой, поднимающей ее на ноги, мысли путаются, из сердца вздымается волна душащей, обжигающей ярости, дикой жажды убийств. Воислава напряглась и зацепила кончиками пальцев ускользающий шелк ветра. Миг – и он взвился вихрем, готовый вместе с движением ее руки снести все вокруг. Воислава повела рукой, раскидывая толпу, и вновь пальцы попытались поймать бесплотный извивающийся порыв, все ближе и ближе, она почти дотронулась до него, но внезапно буйный вихрь яростно отбросил ее в сторону и взвыв, бросился ввысь. Она не смогла. Вот о чем хотела предупредить ее мать.

С потерей силы тело наполнилось давящей усталостью и болевым отзвуком лопнувшей нити между ней и недавней мощью. Неудовлетворенная жажда крови рвала ее на части. Опустошенная, она беспомощно смотрела в широко раскрытые глаза матери, мертвые глаза.

Ошарашенные селяне осторожно поднимались с земли, пугливо вжимая головы в плечи. Ничего не происходило и они потихоньку тянулись за вилами, шарили по земле, пододвигая камни и не отрывали испуганно-ненавидящего взгляда от Воиславы. И она побежала. Вспыхнувший страх швырнул ее к лесу. Камни безостановочно били в спину, плечи, голову, бросали ее на землю. Все вокруг расплывалось, но лес уже был перед ней, поглощая большим размазанным пятном. Она оттолкнулась от первых деревьев, заставляя тело бежать все дальше. Споткнувшись о корни, упала, руки загребали опавшую хвою, листья, скребли землю, но подтягивали тело вперед. Дикая боль клонила голову вниз. "Ползти, ползти, ползти", – с каждым вздохом било сердце. Воислава судорожно вдыхала воздух, из разбитых губ сочилась кровь, а там, за спиной все еще били мертвую мать…

Голова неприятно ныла, но короткий отдых дал результаты: девушка, все еще дрожа и оглядываясь через плечо, смогла выбраться из под сосны и доковылять до лесного озера, скрытого мощными стволами деревьев. Воислава нагнулась над водной гладью и безразлично отметила глубокие грязные царапины на треугольном лице, чужие испуганные глаза и слипшиеся черные волосы. Наскоро умывшись, интуитивно дотронулась ладонями до воды, потянула их к себе. Вода послушно следовала за ладонями, вылепляясь в подобие колеблющегося шара. Откинулись прозрачные ресницы, плеснув на нее каплями влаги.