Игорь Мерцалов - Схаас Страница 47

Джон с Изабеллой покинули башню и остановились во дворе. Жизнь замка кипела, не замирая ни на миг. У молодого Рэдхэнда слегка закружилась голова — возникло вдруг стойкое ощущение, что все люди вокруг него втянуты в одну и ту же историю, а сам он стоит в ее центре, растерянный и беспомощный, и ничегошеньки не делает… хотя исход истории, по всему, зависит именно от него.

Бред какой-то.

— Вот так, жил-жил и не думал, что мне суждено стать героем какой-то безумной легенды! — попытался он улыбнуться на голливудский манер.

— Разве не прекрасно обессмертить себя в легендах? — спросила Изабелла.

— Поживем — увидим. Хотя, кстати, я в своем далеком будущем что-то не слышал никаких легенд с таким сюжетом, который нам светит. Про Робин Гуда — сколько угодно, а про драконоборца с русскими корнями — ничего.

— А может, призрак нарочно скрыл от тебя эти легенды, а на самом деле ты герой не хуже всех Робинов?

— Попробовал бы он… В нашем мире такие вещи скрыть трудно. У меня знаешь какая библиотека? Да вот она — видишь ту пристройку? Лет через триста ее расширят, а в мои дни она вся, под завязку, будет заставлена книгами.

— Посмотреть бы, — восхищенно протянула Изабелла.

— Странно, что историей я интересовался всегда. Особенно историей России, хотя образование получал преимущественно в Британии.

— Призрак же сказал: это загадка крови. Ты настоящий… как это у них называется? Святорусский богатырь!

— Откуда ты знаешь?

— Висельник рассказывал. Он как-то сидел в ливонской тюрьме с одним русским купцом, с ним и бежал. Так вот, он многое от него узнал. Так что я тебе точно говорю: ты святорусский богатырь, самый настоящий.

— Англо-русский… Джон Красноруков. Звучит забавно, как пьяный бред.

— Да ты и статью, и лицом на русского похож, как про них Висельник говорил. Я это сразу поняла, когда впервые тебя увидела.

— Хватит врать-то! Когда ты меня увидела впервые, ты подумала: вот тот лопух, который только и ждет, чтобы его обокрали во сне.

— Не напоминай, — густо покраснела Изабелла. — До сих пор стыдно за себя. Ты не думай, я вообще-то не воровка. Просто в то утро я жутко обиделась на Длинного Лука — и мне страсть как хотелось сделать какую-нибудь гадость.

— А почему не ему же? — удивился Джон.

— Какая теперь разница? Я благодарна судьбе за то, что встретила тебя, просто слов не найти, как благодарна. Давай найдем Гарри и подберем себе снаряжение. Я хочу такой меч, чтобы не стыдно было драться с орками.

— С орками? Солнце мое кареглазое, никаких орков не будет!

— Как? Но ведь сэры Томасы сказали…

— Они узнают об этом из наших рассказов, — твердо заявил Джон. — Когда мы вернемся, целые и невредимые, мы расскажем досточтимому лорду Рэдхэнду про ужасную баталию во мраке ночи со всеми кровавыми подробностями. Но на самом деле ни в том месте, что указано на карте, ни где-то рядом ночевать не будем и вообще обойдем эту точку десятой дорогой. И раз главный герой истории я, то обсуждению мои решения не подлежат!

— Ясно. Будет сделано, сэр, — вытянулась в струнку Изабелла.

— Не ехидничай.

— Что ты, сэр Джон! — улыбнулась девушка. — Это и правда хорошая мысль. Кстати, а можно рассказывать буду я?

— Там посмотрим. Необходимый для порядочного хрониста талант у тебя, конечно, есть, но, если ты опишешь Сталинградский котел, нам, боюсь, не поверят.

— А что такое Сталинградский котел? Что-то чародейское или геройское?

— Не совсем, хотя и того и другого там было вдоволь. Только это долго рассказывать, отложим на потом, а сейчас пошли искать Гарри.

Первый же спрошенный ими гвардеец ответил, что Гарри сейчас как раз в арсенале, раздает новобранцам оружие, «если уже не учит с ним обращаться». Истинный смысл последних слов Джон постиг, когда увидел, как больше двадцати крепких на вид парней лежат, разбросанные по площадке перед арсеналом неровными кучками. Трое—четверо все еще сжимали в руках оружие, но по большей части мечи и копья гигант у новичков отнял и аккуратно сложил у своих ног.

— Ладно, не переживайте, этому вы еще научитесь, — рокотал Гарри. Он собирался сказать что-то еще, но, заметив гостей, свернул урок: — А теперь быстро разбирайте кому что досталось — и бегом за сараи, к старине Биллу Дранку, он скажет вам, что делать дальше.

Новобранцы, покряхтывая, принялись разбирать оружие. Один за другим они получали подзатыльники и выговоры за невн имательность:

— Разве тебе этот меч достался?

— Они же одинаковые! — пытались возражать самые смелые.

— Одинаковых мечей не бывает. Ищи единственный — свой, — внушительно говорил Гарри и заставлял жертву перебирать клинки до тех пор, пока новобранец не натыкался на нужный или пока действительно не узнавал его по каким-то приметам, чем радовал сердце ветерана. Каждый неверный выбор сопровождался очередным подзатыльником, так что наиболее невнимательные удалялись, слегка пошатываясь.

Покончив с делами, Гарри подошел к Джону с Изабеллой, вроде бы чем-то смущенный. Определенно, мир полон чудес, и они встречаются на каждом шагу. Этот человек, особенно вблизи и в облачении офицера личной гвардии графа, изрядно напоминал орудийную башню главного калибра на линкоре времен Первой мировой. Смущенная орудийная башня — это запоминается.

— Мы выходим завтра, не так ли, сэр?

— С утра, — кивнул Джон. — И давно вы знаете?

— Да нет, всего пару дней. Но мы уже готовы!

— Нисколько не сомневаюсь. Будь так добр, Гарри, помоги нам выбрать доспех.

Оружия в арсенале хватало, и, насколько мог судить Джон, вполне приличного качества. Однако Гарри, не задерживаясь, увел их в дальний угол, где обнаружилась каморка, которой Джон не помнил, — очевидно, она была разобрана кем-то из последующих владельцев замка. Сняв с пояса ключ, Гарри отворил дверь:

— Здесь собрано все самое лучшее.

Джон шагнул внутрь и присвистнул от удивления. До сих пор он видел только один шедевр волшебно-оружейного мастерства, свой собственный меч. Хранившиеся же в каморке образцы если и не могли с ним соперничать, то обычное оружие превосходили непременно.

Наконечники стрел и копий, казалось, были выкованы из упавших на землю звезд. Клинки мечей походили на замерший по воле волшебника огонь, минуту назад с гудением рвавшийся из жерла вулкана. Широкие лезвия секир и боевых топоров с налетом тонкой рунической вязи были подобны холодным крыльям ангела смерти.

В помещении не было ни факелов, ни светильников, но как будто из воздуха разливался мягкий золотой свет. А может, это было зримое отражение той спокойной, уверенной мощи, того чувства надежности и защищенности, которое излучали узорчатые шлемы и щиты, нагрудники, перчатки и прочий доспех на золоченых подставках.