Джин Вулф - Коготь миротворца Страница 47

Никогда в жизни я не испытывал подобного удивления.

– Но как могла комната узнать, что у меня меч?

– Это сложнее. Гораздо сложнее, чем устройство этой несчастной комнаты. Вряд ли я смогу дать удовлетвори-; тельное объяснение. Скажу только, что проем ограничен металлическими пластинами, они-то и узнают другие металлы, своих сородичей, когда те пересекают ограниченное ими пространство.

– И все это изобрел ты?

– О нет. Все это… – Он помолчал. – Из этой и еще сотен подобных хитростей состоит то, что мы называем Второй Обителью. Она – творение Отца Инира. Первый автарх призвал его, чтобы он создал тайный дворец в стенах Обители Абсолюта. Я или же ты, сын мой, несомненно, просто построили бы сеть потайных комнат. Но, по его замыслу, скрытые помещения должны пронизывать всю Обитель и сосуществовать с теми покоями, что доступны всем.

– Но ты не он, – сказал я. – Потому что я тебя знаю! А ты узнаешь меня? – Я сдернул маску, чтобы он увидел мое лицо.

Он улыбнулся.

– Ты посетил нас всего лишь раз. Наша девушка плохо выполняла свои обязанности?

– Она доставила мне меньше удовольствия, чем ее соперница, или, вернее, мне больше нравилась другая женщина. Сегодня я потерял друга, но, как видно, взамен мне суждено повстречать немало старых знакомых. Позволь узнать, что заставило тебя покинуть Лазурный Дом? Тебя вызвали на время празднеств? Я недавно видел здесь одну из твоих женщин.

Он равнодушно кивнул. Зеркало неправильной формы, висевшее над трюмо этой странной плоской комнаты, отразило его профиль, тонкий, как профиль на камее, и я решил, что он, должно быть, гермафродит. Когда я представил себе, как он, ночь за ночью, открывает двери мужчинам в своем заведении в Веселом квартале, во мне всколыхнулась жалость и пришло ощущение беспомощности.

– Да, – ответил он, – я пробуду здесь праздники, а потом уеду.

Перед моим внутренним взором все еще стояла картина, которую мне показал старый Рудезинд, и я попросил:

– Тогда ты, наверное, можешь показать мне дорогу в сад.

Я сразу почувствовал, что он растерялся, может быть, впервые за много лет. В его глазах мелькнула боль, а левая рука дернулась (едва заметно) к флакону на шее.

– Значит, ты слышал… Допустим, я и вправду знаю дорогу, но с какой стати я должен открыть ее тебе? Слишком многие захотят ей воспользоваться, если морской странник завидел землю.

Глава 21

Гидромантия

Прошло несколько мгновений, прежде чем до меня наконец дошло, что же он в действительности произнес. Потом мои ноздри наполнились одуряюще сладким запахом жареной плоти Теклы, и я, казалось, снова услышал беспокойный шорох листьев. Я был так ошеломлен, что мне даже не пришло в голову, насколько нелепы какие бы то ни было предосторожности в этой комнате, которая вся – не что иное, как обман, и осмотрелся вокруг в поисках соглядатаев.

Потом я вдруг почувствовал, что рука помимо моей воли (я намеревался задать несколько вопросов, прежде чем открыть свою причастность к делам Водалуса) достает из глубины ташки огниво в форме лезвия ножа.

Гермафродит улыбнулся.

– Я чувствовал, что ты можешь оказаться тем самым человеком. Я жду уже несколько дней. Тот старик и многие другие получили распоряжение препровождать ко мне всех приезжих.

– Меня посадили в вестибюль, – ответил я. – Отсюда и задержка.

– Но, как я вижу, тебе удалось бежать. Вряд ли тебя выпустили бы прежде, чем мой человек об этом позаботился. Хорошо, что ты выбрался сам – у нас не так много времени. Три дня празднества, а потом… Идем, я покажу дорогу в сад, хоть и не могу поручиться, что тебя туда пустят.

Он открыл дверь, через которую вошел, и на этот раз я заметил, что в ней действительно не было ни одного прямого угла. Комната за дверью оказалась не больше первой, но была нормальной формы и пышно обставлена.

– Тебе посчастливилось попасть в нужную часть Обители Абсолюта. В противном случае нам пришлось бы проделать немалый путь. Но сначала мне нужно прочесть послание.

Он подошел к предмету, который я принял за стол со стеклянной столешницей, и положил огниво на полочку под стеклом. Стекло сразу же осветилось, хотя над ним не было источника света. Огниво вдруг стало расти, пока не достигло размеров меча, а полоски, раньше воспринимавшиеся как обычные зубцы, о которые чиркают кремнем, превратились в строки отчетливых знаков.

– Отойди, – приказал гермафродит. – Если ты не прочел этого раньше, то не должен видеть и сейчас.

Я сделал, как он велел, и некоторое время наблюдал за фигурой, склонившейся над странным предметом, который доставил сюда из лесного царства Водалуса.

Наконец он произнес:

– Ничего не поделаешь, придется сражаться на два фронта. Впрочем, к тебе это не имеет отношения. Видишь вон тот шкаф с овалом на дверце? Открой его и принеси книгу, которую там найдешь. Потом положи ее на эту подставку.

У меня мелькнуло подозрение, не заманивают ли меня в ловушку, но все же я открыл дверцу шкафа. В нем хранилась одна-единственная книга гигантских размеров – высотой чуть ли не с меня, а шириной в добрых два кубита. Перед моими глазами предстала сине-зеленая кожа, и мне вдруг показалось, что я открыл крышку поставленного стоймя гроба. Вложив меч в ножны, я обхватил огромный том обеими руками и водрузил его на подставку. Гермафродит спросил, случалось ли мне видеть эту книгу раньше. Я ответил отрицательно.

– Похоже, ты ее побаиваешься… По крайней мере, ты так старательно отворачивал лицо, пока ее нес.

Он открыл обложку. Первую страницу покрывали красные незнакомые мне письмена.

– Это предупреждение ищущим пути. Хочешь послушать?

Я признался:

– Когда я открыл шкаф, мне показалось, что я увидел в коже мертвеца, и этот мертвец был мною самим. Он закрыл книгу и провел рукой по переплету.

– Всего лишь переливы краски – работа старинных мастеров. А линии под ней – только шрамы на шкуре замученных животных, следы шипов и бичей. Но если ты боишься, в путь отправляться не стоит.

– Открой книгу, – попросил я. – Покажи мне карту.

– А карты и нет, – усмехнулся он, переворачивая обложку и первую страницу разом. – Есть сама книга.

Я почувствовал, что ослеп. Так грозовой ночью слепит вспышка молнии. Страницы книги казались сделанными из чистого серебра, отполированного настолько, что они ловили каждый крошечный лучик света и отражали его, усиливая в сотни раз.

– Зеркала… – пробормотал я. Уже произнеся это слово, я понял, что нет никаких зеркал, а есть нечто, для чего у нас не нашлось иного слова; кроме «зеркало». То самое, что недавно вернуло Иону к его звездам. – Но откуда берется энергия, если они не обращены друг к другу?