Роберт Асприн - Тень колдуна Страница 47

У Ганса не было времени реагировать на сарказм. Он мог предположить, что Йолю, возможно, не удалось побриться за истекшие два дня. Но Катмарка? Никогда! Да и Йолю граф вряд ли разрешил бы так обрасти. Но тогда…

— Так вы и впрямь пробыли здесь два дня?!

И граф, и его человек заморгали. У обоих возмущенно вздернулись подбородки у Катамарки, разумеется, повыше.

— У тебя есть основания не верить нам, Ганс?

— Но тогда... вы даже не слышали про Джемизу! Ганс видел, как Йоль посмотрел мимо него, словно ожидая увидеть ее, и в этот момент он поверил им; поверил людям, которым, как он знал, нельзя доверять. Даже реплика Катамарки: «А что, ты привел ее с собой?» — была уже излишней.

— Она мертва, — бесцветно сказал Шедоуспан. — Она была убита. Обезображена. Это ужасно. Ее замучили до смерти, там, в трактире, где вы остановились. — Наблюдая за ними, он поверил, что их отвисшие челюсти и остекленелые глаза были следствием настоящего потрясения от услышанного. — Я нашел ее там и был арестован. Кто-то сообщил Красным, — он указал вверх. — Мне очень жаль, но они ищут вас. Маг, который работает вместе с городской стражей, доказал, что это сделал не я, но доложил, что обнаружил там ваши следы: ауры или что-то в этом духе. Естественно, они решили, что вы — убийцы.

Катамарка покачал головой; его лицо по-прежнему выражало ужас и недоверие.

— Естественно… — пробормотал он. — Бедная девочка! Мы даже не… Ганс? А что ты думаешь?

— Я не знаю, что думать. Она была в ваших комнатах, и я, естественно, предположил, что это сделали вы. Я ведь не так уж хорошо вас знаю, поймите. И потом, я видел вас у нее, А теперь, черт! Я не могу не верить, что вы пробыли здесь все это время. Дольше, чем пробыл я!

— Да, — кивнул Катамарка. — Дольше, чем вы, и на нас нападали всякие твари и чудища. Джемиза... она пришла, чтобы жить со мной. Я не собираюсь ни осуждать, ни хвалить несчастную девочку. По-моему, она была готова жить с любым мужчиной, у которого есть деньги. Иными словами, если бы вы предложили ей переехать к себе, ее не было бы на месте, когда я... пришел навестить ее. — Он покачал головой. — Мне жаль, Ганс. Я не нахожу слов. Не похоже на меня. — Он откашлялся, и Ганс впервые заметил, что Катамарка выглядит смущенным. — Она... мне нравилась. Она заставила меня почувствовать... она мне нравилась. Кто же мог… — Он отвернулся, продолжая качать головой.

Ганс с Йолем стояли молча. Ждали. Ганс тоже испытывал непривычное смущение, словно оно передалось ему от Ката-марки. Ганс понимал, что многие люди на публике надевают определенную маску, чтобы спрятать свою внутреннюю сущность. Теперь он понял, что такую же маску носил и Катамарка; этот человек вел себя так, как считал необходимым для своего аристократического положения, создав себе внушительный облик и выработав особую манеру говорить. Несомненно, слова о том, что ему нравилась Джемиза, дались этому человеку нелегко.

Шедоуспан также знал, что граф обладал способностью не отвечать на вопросы, как завуалированные, так и заданные в лоб.

В конце беседы Ганс показал им мешочек. Выражение лица Катамарки тут же изменилось.

— Так вы сделали это? Это и есть... тот товар? Ганс встряхнул мешочек.

— Это и есть тот товар, граф. Но я его оставлю при себе, пока мы не выберемся отсюда.

Йоль сделал оскорбленное и злое лицо. Катамарка, однако, улыбнулся.

— Я... понимаю, — сказал он.

Едва повернувшись к ним спиной, Ганс надел на палец кольцо иллюзий, которое принесло ему столько бед в этом лабиринте. На этот раз такого не должно было произойти. Глаз многое рассказал ему об этом кольце и о том, как оно действует. В прошлом колдовство действовало как против него, так и в его пользу, если только странный дар ясновидения, унаследованный Мигнариал от предков-с'данзо, можно было отнести к той же области магии. Теперь, впервые в жизни, Шедоуспан готовился использовать колдовство. Поэтому он повернулся к своим спутникам спиной и шел, не оборачиваясь, отыскивая пометки в лабиринте; он хотел дать тем двоим, идущим сзади, возможность проявить свои предательские натуры.

Разве мог такой разум, как его, поверить во что-то, кроме их намерения убить его и завладеть кольцами?

Блуждающий Глаз не появлялся. Такова была их договоренность. Граф и его человек не должны были видеть Глаз; так ему было легче наблюдать за ними, пока Ганс шел к ним спиной. Нотабль прижимался к Гансу; здесь нечего было вынюхивать и некуда отлучаться.

— Осторожно, ловушка, — предупредил Шедоуспан чуть погодя. — Осторожно. Держитесь ближе к центру. Стрелы! Пригнитесь вот так. Ага. Вот оно, впереди. Все, что нам нужно, это топнуть по полу, — солгал он, — и мы выйдем на дорогу у подножия холма под домом Корстика.

— Они надвигаются на тебя с обнаженными клинками, — произнес тихий голос у него над головой.

Мрачно усмехнувшись, Шедоуспан сотворил мысленный образ Джемизы в том виде, какой он видел ее в последний раз, окровавленную, с отрезанными пальцами, ушами и сосками, искромсанными ноздрями и языком, с чудовищными увечьями внизу живота... но сотворил ее живой, разъяренной, с острыми когтями.

Двое позади завизжали, и Ганс обернулся, доставая меч. Он смотрел, как двое мужчин пятятся от пустоты, вытаращив глаза и бешено размахивая мечами и кинжалами. Нотабль взвыл, ощетинился и умчался со всех лап.

Шедоуспан не улыбнулся. Один из белых камешков в мешочке, который он сжимал в правой руке, по-видимому, начал действовать, потому что иллюзия, сотворенная с помощью кольца, не действовала на него. Он видел только Йоля и Катамарку — зато на них она точно действовала.

Нахмурившись, он взглянул на пол, отошел в сторону и снял с себя пояс, не выпуская мешочек.

Он видел, как Йоль с криком упал, но тут же перекатился через себя и вскочил, по-прежнему сжимая в руках меч и кинжал с такой силой, что костяшки пальцев побелели... и тут Йоль встретился взглядом со своим затянутым в черное партнером. Не глядя на «демона», который теперь, по всей видимости, решил заняться исключительно Катамаркой, Йоль кинулся на Ганса. Меч был занесен для смертельного удара; кинжал он держал ближе к себе. Шедоуспан вспомнил, что Йоля не нужно учить обращаться с оружием.

И тут, медленно и почти бесстрастно, он совершил странное действие: бросил на пол свой пояс с прикрепленным к нему ибарским ножом и пустыми ножнами от меча.

Но бросил не произвольно, а на определенный участок пола. Йоль стоял как раз в центре прохода, когда бревенчатая катапульта в виде опрокинутой буквы Т сорвалась с потолка. Центральный столб раздробил ему череп, а перекладина перебила ноги. Ловушка Корстика подбросила Йоля чуть не до потолка, после чего он с глухим чавкающим звуком рухнул на пол.