Виктория Дьякова - Наследники Борджиа Страница 47

Негромко переговариваясь между собой, араб и индус направлялись к озеру. Предчувствуя недоброе, Гарсиа последовал за ними. Он сразу же забыл и о Кикки и о подарке Ридфору. Озабоченное поведение восточной парочки немедленно навело его на мысль, что они опять что-то затевают. И точно. Приблизившись, капитан явственно различил в быстрой арабской речи имя «де Борджиа». Так и есть. Незваные гости собирались снова навестить герцогиню.

Выйдя на небольшой просвет между елями, откуда начинался спуск к заросшему плющами и папоротниками оврагу, помощники Рид фора замедлили шаги. Следовавший за ними Гарсиа тоже остановился. Озеро было совсем рядом. В этот момент снизу откуда-то из-под кустов черники и мелкого можжевельника до него донеслось посвистывающее сопение. Опустив глаза, капитан обнаружил, что ежик передумал и со всех лапок семенит за ним. Де Армес наклонился, подхватил Кикки в руки и спрятал его в свой мешок. «Вот так Кикки! Снова выручил всех, — мелькнула у него благодарная мысль. — Если бы не он, я мог бы и пропустить новую затею наших друзей. А здесь вон как все интересно».

Ассасин размотал тряпицу на своей ноше и тут же отбросил ее подальше. Затем вытянул руку вперед, демонстрируя арабу короткое толстое копье, древко которого было выполнено из красного дуба и украшено золотой резьбой. Вместо наконечника копье венчал… огромный акулий зуб. Араб внимательно рассматривал копье, но приближаться к нему опасался. Ассасин совершил несколько характерных движений, показывая, как он управляется со своим оружием.

Гарсиа понял, что ожидает Джованну на этот раз. Подойдя настолько близко, насколько это было возможно, чтобы оставаться незамеченным, он прислушался к разговору сарацинов. Выходец из знатной династии сарагосских мавров, де Армес с юных лет хорошо знал арабский язык и теперь без труда понимал, о чем говорили помощники Ридфора. Да, он не ошибся.

Ассасин держал в руках страшное оружие — копье с отравленным клыком голубой акулы.

Как оказалось, Командор Пустыни совсем не нуждался в подарках от герцогини де Борджиа для того, чтобы понять, что его операция с коброй провалилась. Он уже все знал об этом. И теперь он не сомневался, что герцогиня де Борджиа попытается как можно скорее захватить ларец в монастыре, не дожидаясь общего штурма. И, конечно, тайком от Командора Пустыни. Но для того, чтобы подойти к монастырю, герцогине придется переправиться с галеры на берег. Вот здесь, при переправе, и решил Ридфор преподнести итальянке смертельный сюрприз.

Индус в черной вышитой жилетке был никем иным, как пловцом-шахидом. Мало зная об истории ассасинов, Гарсиа тем не менее приходилось слышать о такого рода убийцах и даже повидать несколько раз, как они справляются со своим опасным делом. Легендами о ныряльщиках и пловцах, несущих смерть на своем копье, полнились побережья Сирии, Палестины, Марокко и Туниса. Шахид-ассасин в воде подобен акуле в море. Серая тень, увенчанная копьем с отравленным клыком, как черным плавником, рассекающая волны. Как и акула, он подбирается незаметно и поражает свою жертву молниеносно и смертельно, как стрела. Так же, как и морского хищника, его больше всего влечет жажда крови, и он настойчиво преследует противника до самого конца. Так как же, как и акула, он выбирает только одну жертву и готов погибнуть в яростной схватке.

Смертельный яд, которым напоен клык на копье, убивает жертву мгновенно, но столь же быстро заражает и воду вокруг самого убийцы, не оставляя почти никакой возможности пловцу для спасения, так как ассасин ради силы удара подплывает, как правило, очень близко к жертве. Но смерть не пугает последователей Старца Горы. Ради такой смерти они и живут, ожидая с нетерпением благословенного часа, когда отправятся к аллаху.

Вскоре оба сарацина, воздев молитвенно руки, воздали хвалу пророку, и араб удалился. Осторожно ступая своими кофейного цвета ногами, затянутыми по колено в тугие ремешки плоских кожаных сандалий, он прошел почти в полушаге от Гарсиа. Испанец вжался в папоротники, опасаясь, как бы его черная одежда не бросилась арабу в глаза. В мешке вовсе не вовремя заерзал еж. Больно наколовшись об иголки царевниного питомца, Гарсиа прижал мешок рукой к земле.

Ничего не заметив, араб прошел мимо. Ассасин тем временем внимательно осматривал прибрежный кустарник, выбирая место, где затаиться в ожидании жертвы. Сказать по правде, с густо поросшего ивняком выступа, полуостровком выдающегося в озеро, галера и все, что делалось на ней, просматривалось как на ладони. Копье свое ассасин осторожно положил на высокий гранитный валун и начал «свивать гнездо» в ивняке и камышах, у самой кромки воды.

Гарсиа подобрался поближе, выжидая, когда индус удалится от валуна настолько, что будет не в состоянии быстро схватить свое смертоносное оружие.

Наконец такой момент представился. Ассасин углубился в камыши. В это мгновение Гарсиа набросился на него сзади и, повалив на песок, вонзил ему кинжал в горло. Кровь брызнула фонтаном из рассеченной глотки, индус задергался в предсмертных судорогах. Он жадно хватал ртом воздух, который уже не мог его спасти. Яростно вращающиеся коричнево-черные зрачки его остановились, их постепенно затянула мутная серая пелена.

Гарсиа вытянул ассасина из кустарника, затащил его подальше в лес и подвесил головой вниз к могучему суку столетней ели. Затем аккуратно взял акулье копье и воткнул его клыком прямо в сердце приверженца Старца Горы. Тело индуса мгновенно приобрело зловещий желтовато-синюшный оттенок. Достав из мешка голову кобры, Гарсиа укрепил ее на древке копья. Еж с любопытством высунул из мешка свой кожаный нос и водил им в воздухе. Гарсиа снова захлопнул мешок, и еще разок оглядев творение своих рук, поспешил к озеру.

Когда капитан доплыл до галеры, эфиопы вытащили его на палубу, где уже ожидали Джованна и Тана. Увидев своего колючего приятеля, резво выпрыгнувшего из мешка, Тана взвизгнула от радости и, подхватив его на руки, завертелась по палубе. Легкая голубая туника ее развевалась веером за ней. О шкатулке она даже и не вспомнила.

— Как все прошло? Я волновалась за тебя, — тревожно спросила де Армеса Джованна. Огромные темно-зеленые глаза герцогини Валентино покрылись мелкими красноватыми штрихами усталости. Точеные черты лица, напоминающие лики древнеримских статуй, заострились от бессонницы и напряжения. Густые волнистые волосы цвета увядших по осени листьев бука или клена в беспорядке вились по плечам.

— Они послали шахида-убийцу с отравленным клыком акулы на копье, — ответил ей Гарсиа вполголоса, чтобы не слышала Тана, — он должен был убить вас, госпожа, при переправе на берег. Они уже знали, что с коброй у них ничего не вышло.