Дэвид Геммел - Эхо Великой Песни Страница 47

— Нет. Как-то не тянуло.

— Вот и меня не тянет. Может, когда постарею, мне и захочется, чтобы кто-то грел мне постель.

— Я уже испытал, что значит быть старым. В старости есть свои хорошие стороны, но тепла нет.

Ану пожелал Яше спокойной ночи и пошел к своей палатке.

Глава 17

Софарита сидела в передней при зале Совета с закрытыми глазами и безмятежным лицом. Рядом стояли на часах двое аватаров. Один думал о купленном недавно коне и гадал, будет ли тот таким же резвым, как его производитель, а также прикидывал, холостить его или нет. Другой думал о ней, Софарите, и хотел лечь с ней в постель. Эти мысли были очень привязчивы, и Софарита пыталась отделаться от них.

Проще всего было выйти из тела и закрыть свой духовный слух от всего постороннего. Софарита сделал это и тут же обрела покой. Мысли солдат перестали докучать ей.

День был долгим и занимательным. Сначала подвижник Ро привез ее к себе домой. Она никогда еще не видела таких комнат, такой мебели, таких ковров и такого сада с цветущими деревьями и кустами. Ей подавали вкусную еду на фарфоровых блюдах и наливали великолепное густо-красное вино. Подвижник Ро послал за портным, и тот прибыл с десятком длинных платьев, сшитых из таких мягких, льнущих к телу тканей, что прежняя Софарита подумала бы: не иначе, что она умерла и вознеслась на небо. Но Софарите теперешней роскошь аватарской жизни представлялась эфемерной и преходящей. Вода остается водой, даже если пьешь из золотого кубка, а стекляшки и бриллианты сверкают на солнце одинаково ярко. Богатство — всего лишь символ мощи. Софарита не нуждалась больше в символах. День ото дня ее ум становился все глубже, а с ним росла ее сила.

Одетая в новое пышное платье из блестящего белого атласа, она встретилась с подвижником-маршалом. Он показался ей умным человеком, хорошо воспитанным и чутким.

Она устроила ему такой же полет, как подвижнику Ро. Он видел тридцать золотых кораблей и высчитал, что они придут в Эгару через двадцать четыре часа.

Он подробно расспросил ее о том, что она может, и пожелал узнать, не подвергалась ли она лечению с помощь кристалла.

Софарита лгать не умела, хотя и знала, что Вирук, исцелив ее от рака, нарушил закон.

— Да, — сказала она. — Я умирала, и один аватар меня вылечил. Больше я ничего не скажу.

Раэль кивнул, как бы понимая ее сдержанность. Софарита читала его мысли без труда, но они не представляли для нее интереса. Он все время думал о золотых кораблях и о том, как с ними быть. Но потом сквозь эти мысли пробилась еще одна, окрашенная страхом.

Кристальная одержимость!

Софарита уловила образ молодой девушки, которая медленно превращалась в стекло, претерпевая холодную, ломкую агонию. Она почувствовала боль Раэля и отошла, оставив маршала наедине с его горем.

Вернувшись к настоящему, она захотела узнать, как идут дебаты, прошла сквозь стену и повисла над столом заседаний.

Подвижник-маршал, с короткими синими волосами и проницательным взглядом, сидел во главе стола и вместе с двадцатью другими слушал огромного, как гора, толстяка. Толстяк был весь в золоте: на жирных пальцах перстни, на оплывшей шее массивный обруч. Бледный Ро казался рассерженным; человек с ястребиным лицом, сидящий с ним рядом, силился удержать на губах улыбку. Толстяк продолжал свою речь, и Ро вдруг вскочил на ноги, стал трясти указательным пальцем и что-то кричать. Софарита, желая узнать, в чем дело, осторожно приоткрыла слух.

— ..безумие! Вы что, окончательно свихнулись, Капришан?

— Я-то нет, а вы да, — отвечал толстяк. — О чем вы только думаете, Ро? Вагары существуют, чтобы служить нам.

Такова воля Истока. Оставлять в живых ту, что может объявить всем вагарам, будто они ничем не отличаются от нас! Такое решение, друзья мои, было бы началом нашего конца. Я за то, чтобы немедленно умертвить эту женщину!

Он сел, и маршал дал слово Ро, Маленький подвижник потеребил свою синюю бородку и начал, все еще с трудом себя сдерживая:

— Друзья, мы переживаем отчаянные времена. Я видел врага, и он могуч. Тридцать кораблей движутся сюда, другие уже причалили на дальнем юге. С помощью Софариты мы сможем наблюдать за пришельцами — возможно, нам удастся даже подслушать их и перехитрить. Без нее их планы остаются для нас загадкой. Продолжать говорить о подавлении вагаров в такое время бессмысленно. Когда дому угрожает лавина, окномоев не нанимают.

Человек с ястребиным лицом поднял руку, и подвижник-маршал сказал:

— Вам слово, кузен Никлин.

Ро сел, и Никлин начал:

— В рассуждениях подвижника Ро содержится одна коренная ошибка. Мы не знаем, что представляют собой пришельцы: грозную лавину или благодатный дождь. Они аватары, как и мы. Быть может, мы присутствуем при рассвете новой эры нашего величия. Пока они не прибудут и не выразят ясно своих намерений, мы не можем судить их. Мы знаем только, что они обладают энергией, позволившей им избежать мировой катастрофы. Наши объединенные знания обеспечили бы нам великие возможности в будущем, но это уже другой вопрос.

Сегодня мы решаем, как быть с молодой вагаркой, наделенной силой, которой мы сами больше не обладаем. Капришан совершенно прав, указывая, какое влияние может иметь подобный пример на подвластных нам вагаров. Какое будущее нас ждет, если эта женщина — в маловероятном случае войны с пришельцами — поможет нам одержать победу? Если представительница низшей расы спасет аватаров, с какой стати эта раса будет и далее подчиняться нам? Я поддерживаю Капришана.

Женщину следует подвергнуть полной вытяжке.

Ро снова вскочил с места:

— Я взываю к вам, подвижник-маршал! Вы видели, на что она способна, и видели, как силен враг. Это военный вопрос, который нельзя решать голосованием.

Раэль помолчал немного и тоже встал.

— Власть нам обеспечивает смесь страха, почтения и корысти. Вагары знают силу нашего оружия и знают, что мы почти бессмертны. Им также известно, что наше правление в пяти городах обеспечивает им сытную еду, хорошие заработки и недоступный в других местах уровень жизни. Три эти составляющие — страх, почтение и корысть — связаны неразрывно, они восстанут и сметут нас. Так вот: если они увидят, что одна из их женщин может то, чего не можем мы, их почтение к нам ослабнет, и они начнут спрашивать себя, надо ли нас бояться. Я согласен с заявлением подвижника Ро. Эта женщина может стать для нас мощным оружием. Но я вынужден согласиться с подвижниками Капришаном и Никлином в том, что в наших интересах немедленно предать ее смерти.

Софарита, охваченная холодным гневом, вернулась в свое тело и открыла глаза. Руки у нее дрожали от сдерживаемой ярости.