Питер Нейл - След исполина Страница 48

— Дестан Болард проник сюда, имея при себе Кольцо, — сказал один из жрецов. — Оно защищало и направляло его. Он ударил Усхора мечом и пронзил колдуна насквозь.

Остальные вендийцы дружно закивали.

— Но почему умер Болард? — спросил Конан. — Смотри. — Вендиец наклонился к телу коринфийца и повернул его левую руку ладонью вверх. В середине ладони виднелся маленький прокол, а сверху — зеленая слизь.

— Отравленная игла! — воскликнул Конан.

— Верно. Кольцо защитило его от стражей сверхъестественной природы и колдовских миражей, и все же оно не смогло справиться с обычными, материальными опасностями. Тем не менее, он успел войти сюда и убить Усхора.

Вендиец склонился над Болардом и взял другую его руку. Конан увидел Кольцо Энкату — сияющее, искрящееся…

И вдруг левая рука трупа обхватила горло вендийца. Мгновение тот нелепо метался, схваченный с нечеловеческой силой — как крыса в зубах у волка; правой рукой мертвый Болард ударил вендийца в лицо. Раздался треск костей, брызнула кровь, а затем Дестан отпустил жреца, и тот, корчась, упал на каменные плиты.

Остальные испустили вдох изумления — тело Боларда медленно поднялось на ноги. Странный свет лился из глазных щелей его шлема — светлый, серебристый — точно так же светились глаза мертвого Усхора.

— Им завладел Усхор! — заверещал вендиец. — Когда он умирал, на него все еще действовали чары колдуна!

Жрец воздел руки и начал по-вендийски читать какие-то молитвы; остальные сделали то же самое. В комнате все зазвенело от их голосов, жрецы произносили слова с одинаковыми интонациями. Тем временем Болард, ни на что не обращая внимания, неуклюже направился к служителям — его манера передвигаться напоминала походку мертвых наемников на болоте.

— Кольцо! — прошептал Конан. — Оно же защищает его…

Вендийцы перестали молиться и начали пятиться — труп Боларда неуклюже, но верно шел прямо к ним. Испуганные воины начали протискиваться за дверь, Конан же, ухватив меч обеими руками, уверенно двинулся вперед.

— Сейчас мы прикончим его! — выкрикнул он, сверкая глазами.

Болард повернулся к Конану — сжав кулаки, но никак не пытаясь защитить себя. Северянин налетел на него, издав боевой клич — и со всей силы вонзил меч прямо в широкую грудь коринфийца. От столь мощного удара бляшки кольчуги начали ломаться и отрываться, а отличная немедийская сталь пронзила тело насквозь. Но в то же самое мгновение Болард нанес удар правой рукой. Конан почувствовал этот удар — как будто по его боку прошлись кувалдой; пролетев через всю комнату, он со всего маху упал на пол.

Киммериец приподнялся на локте, пытаясь восстановить дыхание. Мертвец направлялся к остальным, все они — что вендийцы, что солдаты — пытались спастись бегством через дверь.

Только Иллес, не обращая внимания на раненую ногу, смело встречал ожившего мертвеца с поднятым мечом.

— Иллес, не надо! — выдохнул Конан, изо всех сил пытаясь подняться. — Это не человек!

Но отважный юноша сделал то же, что и Конан — вонзил меч прямо в грудь мертвеца. Тот левой рукой сжал локоть Иллеса, так что юноша закричал от боли. Болард отвел правую руку, готовясь нанести сокрушительный удар…

— Иллес!

Конан обернулся на голос — в нем слышалась боль и ярость — и увидел Тайс, держащую в руке кинжал Боларда. Не думая об опасности, девушка бросилась между Иллесом и мертвецом и ударила прямо по доспехам коринфийца. Кинжал отскочил от кольчуги, даже не поцарапав ее, но Болард как бы в удивлении отпустил Иллеса — в это время вторая рука его по-прежнему готовилась нанести удар. Юноша тут же отскочил назад; он был слишком удивлен, чтобы по-настоящему осознать, кто спас его.

— Болард — ты солгал мне!..

Тайс ударила снова, и на этот раз, благодаря то ли везению, то ли ее решимости, кинжал прошел сквозь кольчугу и погрузился в плоть по самую рукоятку. Мертвец взревел — так, как будто на мгновение стал живым человеком — а затем тяжело повалился на пол.

— Тайс! — Иллес подбежал к девушке и крепко стиснул в объятиях. — Тайс — с тобой все в порядке?

— Иллес, — прошептала она. — Я думала… О, Митра! Что я наделала?

Пришедший в себя Конан, поднявшись на ноги, подошел к Иллесу и Тайс.

— Ты убила Боларда! — воскликнул он. — Почему это удалось тебе — а не нашим мечам и не магии вендийцев?

— Я… я не знаю. О, Митра!

Конан обернулся. Холод пробежав по его спине. Из-под черного шлема раздался голос — низкий и глухой!

— Тайс, — шепотом произнес Болард; все, кто были в комнате, прислушивались к нему, замерев от страха. — Тайс… спасибо тебе. Ты спасла мою душу. Мой подарок вернулся ко мне…

Затем голова в черном шлеме упал на пол и затихла. Сквозь щели больше не струился жуткий свет. Правая ладонь мертвеца разжалась, и что-то сверкнуло на ней.

Кольцо…

Один из вендийцев подошел к мертвому и встал возле него.

— Этот человек теперь и впямь мертв, — произнес он наконец. Затем жрец наклонился и взял Кольцо Энкату. Казалось, что в темной комнате оно светилось и переливалось ярче обычного.

— Братья, — произнес вендиец, поворачиваясь к остальным. — Время пришло.

Он подошел к возвышению. Остальные вендийцы встали вокруг трона, окружив его со всех сторон. Конан, не отрывая глаз от тела Усхора, одновременно следил за движениями жрецов. Каким-то образом он чувствовал, что последний бой с колдовством только начинается.

Медленно, осторожно вендийцы окружали трон все более плотным кольцом, не переставая в унисон повторять какую-то молитву, все громче проговаривая слова. Конан, глядя на тело Усхора, вдруг затаил дыхание. Его сердце забилось чаще.

И тотчас глаза колдуна сверкнули — яркие, точно звезды. Его голова резко, судорожно дернулась; его руки, тощие, точно лапы ящерицы, начали подергиваться и рассыпаться — кусочки кожи отслаивались и превращались в пыль. Гобелены, развешанные вдоль стен, зашевелились, заколыхались — хотя в комнате не чувствовалось ни дуновения.

Вендийцы сходились, окружая трон его все плотнее и плотнее. Их странные голоса эхом разносились по комнате. Воздух наполнил запах курений; Тайс закашлялась и уткнула лицо в грудь Иллеса.

Усхор пытался пошевелиться, но руки его были словно пришпилены к подлокотникам трона. Из глотки колдуна вырвался свист; рот открылся, обнажая острые коричневые зубы. Его голова по мере приближения вендийцев окостенело поворачивалась то в одну, то в другую сторону; молитвенные причитания жрецов перешли в завывания, и вокруг вендийцев образовался странный ореол.