Василий Кононюк - Неоконченная пьеса для квантово-механического пианино Страница 48

— Ничего не трогай. Выйди в коридор и никого не пускай до моего приезда. Милицию я вызову сам. — Он подошел к суетящейся вдове.

— Тамара, сейчас приедут люди и заберут Гамлета на экспертизу. Ничего мне не говори. Убили Самвела и Гиви, это не шутки.

— Ты думаешь…

— Я не думаю. Нужна экспертиза. Думать будем потом.

Утром Саша безжалостно выгнал сонную девушку на зарядку и подумал, — «насколько все-таки человеку легче, когда он видит, что мучается не один». С физической подготовкой у девушки дело обстояло не очень, зато с упражнениями по развитию тонкого тела никаких проблем не было. Иногда ящер не выдерживал, влезал в ее ауру и подправлял что-то незаметное его ученику. Светлана визжала:

— Скажи, пусть не лезет, у меня от него мурашки по всей коже!

— Сама и говори, если такая смелая. Чего ты орешь? Он тебя что, за задницу хватает?

— Лучше бы за задницу… Ай! Он мне сделал больно!

— Ты, девушка, лучше не кричи. Расслабься и постарайся получать удовольствие. У учителя очень специфические наказания, боюсь, тебе не понравятся.

— Извращенцы…

«Вот поэтому, Сеш, я никогда не брал учениц. Женщина и Равновесие совершенно несовместимые понятия. И еще с ними есть одна проблема. Они очень легко и быстро доходят до какого-то уровня, причем невозможно изначально определить до какого. После этого полностью останавливаются в своем развитии. Если на базовом уровне их около половины, то на двенадцатом уже около десяти процентов, на одиннадцатом не больше двух процентов, а дальше вообще единицы. За всю историю Искусства женщины никогда не поднимались выше четвертого уровня.

Но в данном случае, в связи с ограниченным временем обучения, это свойство нам на руку. Возможно, удастся найти хотя бы нескольких кому под силу будет воспринять конструкт создания сопряженных тел. Один ты много не настроишь».

«А сколько сопряженных пар можно создать за один раз?»

«Несколько десятков. Сотня пар эту уже, наверное, предел даже для меня. В день не больше двух заходов, иначе отупеешь, а вскоре сойдешь с ума. Вот и считай».

По дороге в Москву, Саша заглянул к Ольге Пантелеевне.

— Чего приперся? Я ж тебя просила, не приходи, я сама. Хочешь, чтоб про нас болтать начали? Тогда уже не приеду.

Ольга Пантелеевна, как и обещала, иногда заезжала к одинокому мужчинке помочь по хозяйству. Не часто, но раз в неделю выбиралась. С хозяйством особо не получалось, но скрасить одиночество, унять тоску и печаль помогала. С ней было легко, радостно и чуть-чуть грустно. Как с каждой хорошей и умной женщиной…

— Быстрее бы твоя жена приезжала. А то привыкну к тебе, тогда беда… — сказала ему в последнюю встречу, серьезно глядя в глаза.

Муж ее выпивал и в последние годы обращал на нее мало внимания. Но на предложение Саши, кардинально отвадить мужика от спиртного, ответила категорическим отказом.

— Мой, меру знает. И как выпьет — веселый становится. А вот у Ленки Сотниковой мужика, того бы надо было. Совсем синий стал и злой как собака.

— Так скажи ей, я помогу.

— Ага, скажи… она сразу поймет, что ты меня окучиваешь по чуть-чуть и моему настучит. Она, сучка, уже давно при каждом удобном случае ему в штаны лезет, когда меня рядом нет. Думает, я не знаю ничего. Ты уже сам как-нибудь к ней подойди.

В силу этих и других обстоятельств, а также своей занятости, попрактиковаться в кодировании односельчан, Александру пока не удавалось.

— Я к тебе на минутку. По делу. У вас в селе несколько домов пустых стоит. Не знаешь, кто их продает? Если сможешь, достань телефон.

— А ты что еще один дом покупать надумал?

— Племянницы мои ко мне переехать хотят. Надо бы поселить где-то.

— На молоденьких потянуло. Ну ты и кобелина. Пятый дом от меня с левой стороны. Степана Козина спросишь. Он мать к себе забрал, а дом уже полгода продать не может.

— Спасибо на добром слове. Не забывай соседа.

— Рада бы забыть…

Он стоял над трупами ребят и смотрел на окровавленные салфетки, нелепыми, красно-белыми, квадратными панамками прикрывающие их головы.

«Я найду тебя, сука, найду и убью, найду и убью», — в который раз повторял он как заклинание, сдерживая охватившую его ярость.

«Не говори гоп, пока не перепрыгнешь», — прозвучал в его голове чужой голос. Прозвучало это без насмешки, скорее с легкой грустью.

Марат испугано оглянулся. Он был по-прежнему один в комнате. Достав сигареты, вышел на балкон и со злости сплюнул.

«Этот гад специально оставил эти салфетки, чтоб плюнуть мне в лицо и вывести из равновесия, поганый извращенец», — мелькнуло в голове.

Внизу, возле подъезда разворачивалось такси, на тротуаре стоял мужчина чуть выше среднего роста, в джинсах и в рубашке. С виду ему было лет пятьдесят. Непонятно было, вышел он из такси, или ожидает его. Подняв голову, он мазнул тяжелым, равнодушным взглядом по Марату, стоящему на балконе четвертого этажа и сел в машину. Марат сплюнул в сторону. Так учила его бабушка защищаться от сглаза.

«Преступников всегда тянет на место своего преступления», — вдруг мелькнуло в голове, когда он бездумно провожал глазами уезжающее такси. Вскоре раздался вой сирены, и возле подъезда остановилось несколько автомобилей привезших сотрудников оперативного розыска.

Дорога легко ложилась под колеса, светило майское солнышко плавно переходящее в июньское.

«И действительно, какое сегодня число? Без радио и телевизора так сложно следить за календарем. Особенно если тебя гоняют каждый день без выходных, как сидорову козу».

Их машину легко обогнал черный Мерседес с блестящим, никелированным, передним радиатором, похожим на оскаленные хищные зубы. Саше вспомнилось детство, когда они с родителями на 403 Москвиче ехали на море и их машину легко обгоняли 21-е Волги напоминающие пацану хищных оскалившихся акул. Маленький Саша высовывал руку из окна в направлении хищной рожи, ему казалось, его рука удлиняется, и он бьет акулу прямо в пасть.

Неясная мысль мелькнула в его голове, и он задумчиво повторял светлый и добрый детский стишок, пытаясь вытащить ее наружу:

«Нам акула Каракула нипочем, нипочем,мы акулу Каракулу кирпичем, кирпичем,мы акулу Каракулу кулаком, кулаком,мы акулу Каракулу каблуком, каблуком.Испугалася акула и от страха утонула…»

Светлана встревожено поглядывала на него. То, что он не крутит руль и не нажимает на педали, уже было достаточным испытанием для ее нервной системы. А то, что готовиться к конкурсу поэтических чтецов нужно не в летящем как на пожар автомобиле, было для нее и вовсе очевидно. Но когда этот новый рабовладелец, взявший ее вчера в плен, прикидывающийся белым и пушистым, начал подпрыгивать с дикими возгласами — «Я гений», когда он на скорости сто километров в час полез к ней целоваться, ее долготерпение закончилось.