Лэйна Джеймс - Колдовской камень Страница 48

Потом снова появились звезды. Их было гораздо больше, и светили они гораздо ярче, чем те, которые Гэйлон когда-либо видел. Они сияли белым, неугасимым светом, и Гэйлон, любуясь открывшейся ему красотой, не заметил, как быстро приближается он к земле. Падение его тоже было не таким, каким бывает оно наяву или в страшном сне: столкнувшись с пружинящей мягкой поверхностью, принц снова взлетел высоко в воздух.

Внезапный прыжок, словно на огромных качелях, заставил его растеряться, а растерявшись, Гэйлон принялся хвататься за полосы странного света, которые обвились вокруг него. Его пальцы коснулись чего-то гладкого и тонкого, что он по ошибке принял за ствол дерева. Ствол этот согнулся под его весом, слегка уступил инерции его стремительного полета, а потом пальцы Гэйлона погрузились в мягкую поверхность, и он плавно соскользнул по ней вниз, на землю.

«Земля» оказалась ярко-лимонного цвета, и Гэйлон быстро забыл свое огорчение, вызванное закончившимся полетом, совершенно поглощенный происходившими вокруг него чудесами. Каждая греза, навеянная ему Камнем, выглядела еще более волшебной и невероятной, чем предыдущая. В этой местности весь ландшафт состоял только из лимонно-желтой поверхности, которая ярким ковром протянулась до самого горизонта — тонкой, чуть круглящейся линии, которая разделила равнину и ночное небо. Редкие «деревья» были похожи на гибкие, зеленовато-синие колосья, разбросанные там и сям небольшими рощицами. Гэйлон хорошо рассмотрел ближайшую такую рощу — колоски разнились по толщине и высоте; самые маленькие едва доставали ему до пояса, самые большие возносились высоко над его головой. Кроме звезд, здесь не было никакого другого источника света, однако сама равнина как будто отражала звездный свет, усиливая его в несколько раз. В цветах, линиях и очертаниях этой волшебной страны, дремлющей под бархатным черным небом, было что-то удивительно умиротворяющее и безмятежное.

Гэйлон начал прохаживаться по равнине, любуясь следами, которые оставлял он на земле. Вмятины от башмаков медленно исчезали, словно наполняясь тягучей, полупрозрачной субстанцией, которая начинала выделяться из крошечных пор, стоило только убрать ногу. Внимание его, однако, быстро переключилось на возникшее у самого горизонта движение. Ему не потребовалось даже напрягать зрение: расплывчатое пятнышко приблизилось с фантастической быстротой, и он разглядел отдельные предметы или тела, движущиеся к нему. Их были дюжины, и они катились по желтой поверхности, высоко подпрыгивая в воздух, обрушивая или вырывая с корнем деревья-колосья, поминутно сталкиваясь друг с другом. Невозможно было определить какой они формы, потому что форма эта постоянно менялась. То они казались круглыми, то бочкообразными, то похожими на игрушки-неваляшки, но все они отличались друг от друга, и единственной их общей чертой было постоянное, стремительное движение.

Вскоре до слуха мальчика донеслись и звуки музыки. Он услышал ее не ушами, просто почувствовал ритмические колебания почвы, которые передались ему через подошвы ног. В музыке этой были тона и полутона, которые можно было почувствовать — не услышать, и биение мелодии сразу подчинило его себе, нарастая по мере того, как веселые бочонки и шары-акробаты приближались. Прошла какая-то доля секунды, и вот они уже запрыгали, закружились вокруг него, меняя форму и цвета.

Плененный их изменчивой красой, Гэйлон стоял и смотрел, как их прыжки замедляются, а потом они и вовсе замерли неподвижно. Несколько мгновений акробаты и танцоры оставались без движения, а потом одновременно затанцевали по кругу, выделывая немыслимые па странного танца. Когда они набрали скорость, один из них ворвался в круг, врезавшись в Гэйлона и отбросив его. В тот самый миг, когда тела мальчика и странного существа соприкоснулись, Гэйлон почувствовал внутри настоящий взрыв эмоций: сумасшедшую беззаботную радость и безграничное, непреодолимое ощущение свободы и счастья. Существо же превратилось из шара в бочонок и, закувыркавшись, заняло свое место в хороводе.

Глядя на стремительно несущийся круг, принц заметил в нем разрыв, и тотчас же неслышная музыка властно толкнула его вперед, повелевая влиться в волшебный и радостный танец. Гэйлон шагнул на свое место — теперь он знал, что оно должно принадлежать ему, и странным образом каждый его шаг зазвучал как мелодия, как песня, в которой не было звуков, но которую слышали все и слышал он сам. Эта мелодия принадлежала ему одному, но, вплетаясь в слаженный хор чужих песен, она становилась неотъемлемой частью общей симфонии чувств и движения. И принц заплясал вместе со всеми, выписывая ногами невероятные движения, кренясь и раскачиваясь вместе с веселыми акробатами, кружась и кружась по желтой равнине?

Где-то вдали застонал филин, но его крик прозвучал сонно и уютно. Прохладный ветер прикоснулся к лицу Гэйлона. Совсем рядом зашуршали в траве шаги, донеслись хруст и тяжелое шарканье копыт лошадей. Принц вдохнул горький дымок костра, от которого сразу защипало в носу и запершило в горле; затем все прекратилось. Гэйлон открыл глаза.

По поляне, возле огня, расхаживал Дэрин. В его движениях чувствовались сильная усталость и нервное напряжение. Он часто останавливался и подолгу стоял, закрыв лицо руками, что выглядело со стороны почти как жест отчаяния. Гэйлон хотел спросить у него, что случилось, но язык отчего-то не повиновался ему. Он попытался поднять руку, но она оказалась слишком тяжелой, и он не смог сделать даже этого. С огромным трудом мальчик приоткрыл губы и, собрав всю свою волю, шепнул:

— Дэрин?

Это слово вышло у него скверно, больше похожее на сиплое карканье, к тому же едва слышимое. Но Дэрин уловил этот слабый звук. Резко повернувшись к мальчику, он замер на месте, и все тело его как-то сразу обмякло, избавившись от невероятного напряжения. Герцог поднял с земли у костра чашку с напитком и приблизился к тому месту, где лежал Гэйлон.

— Я был болен? — прошептал мальчик.

— Нет. — На лице Дэрина по-прежнему не было написано никакого выражения.

— Ты был? далеко отсюда. Выпей вот это, оно не горячее.

Чашка повисла в воздухе возле губ мальчика, а рука Дэрина поддерживала его голову. Обостренное обоняние Гэйлона уловило такой сильный запах мясного бульона, что в желудке у него все перевернулось.

— Я? не голоден, не надо? — он попытался отвернуться.

То, как отреагировал на его отказ Дэрин, потрясло его.

— Выпей, ты, маленький дуралей! — выкрикнул герцог.

Гэйлон покорно проглотил бульон и почувствовал, насколько сильно он замерз и ослабел.

— Сколько времени прошло? — удалось ему спросить.