Танит Ли - Владыка Иллюзий Страница 48

— Ты сделаешь это, — улыбнулся Чузар. На что Зарет возразила:

— К сожалению, это невозможно, потому что он — бог.

— Ты действительно не можешь причинить вред его телу. Его оболочку можно приковать и хлестать, привязать к колесу и обжигать, а его сердце можно вырвать. Но он не бог, — сказал Чузар. — Разве ты еще не поняла, кто он, этот властелин обмана и лжи?

Зарет подняла голову. Она пристально посмотрела в лицо Чузара. Обе его стороны предстали перед ее взором, таким же немигающим, как взгляд ящериц, которых она убивала.

— Кто же он тогда?

— Азрарн. Ты вспоминаешь? Тварь из грязного подземелья.

Зарет возмутилась. Это чудовище не смогло бы ее обмануть, она бы не стала страдать от восторга перед ним.

— Нет, — сказала она.

— Послушай, — сказал Чузар. — Все земли вокруг Белшеведа попали в сети его обмана. Азрарн — могущественный демон. Ты думаешь, он не может принять прекрасный облик, если захочет? Только подумай, — сказал Чузар, нежно гладя Зарет по белым волосам, — выбрал бы настоящий, подлинный бог себе в жены обычную женщину, не имеющую божественного происхождения?

Зарет пристально смотрела в лицо Чузара. И размышляла.

— Весь Белшевед ошибается, — сказал Чузар, — хотя зерно сомнения уже дало ростки. Родился ребенок.

Зарет заинтересовалась этим:

— Он настоящий?

— Абсолютно. Но это не мальчик, а девочка.

Зарет нахмурилась. Она всегда считала, что у бога должен родиться сын, который стал бы героем или великим властителем. Женщины ее селения всегда считали себя чем-то менее значительным, чем мужчины. Как бог допустил, чтобы его священное семя проявилось в женском потомстве?

— Жрецов Белшеведа тоже озадачил пол младенца, — продолжал Чузар. — Но есть и другие проблемы. Например, видение во время последнего праздника поклонения. Это была черная башня, напоминавшая тень, фонтанирующая яркими огнями. С тех пор начали происходить странные события. Незнакомцы насиловали молодых женщин, которые не могли потом опознать нападавших. Внезапной и загадочной смертью умерло несколько богачей, оставив богатства наследникам. Мужчины опустились до любви к простушкам, уродинам или просто некрасивым и глупым девушкам. Множатся болезни и увечья. Такие события происходят как внутри, так и снаружи белого города. У Азрарна нынче очень много забот.

Зарет поднялась на ноги.

— Пойди в Белшевед, — сказал Чузар. — Стань провидицей. Расскажи им то, что ты знаешь. Предупреди этих несчастных, бьющихся в паутине неведения. Напомни им рассказ о том, как князь демонов задумал уничтожить мир, но боги отослали его заниматься черной работой. Заставили его прислуживать богам. Да-да, послали это чудовище исполнять черную работу. То самое чудовище, которое так жестоко обмануло тебя и сделало несчастной.

Зарет начала медленно и упорно взбираться вверх по скалам, почти не видя, куда идет, но зная, что неуклонно движется вперед, по направлению к городу.

Чузар тихонько засмеялся. Его жуткие глаза были устремлены ей вслед. Челюсти прокричали:

— Азрарн не должен был отказываться от подарка своему ребенку. Азрарн не должен был выступать против меня.

Чузар натянул плащ на неприглядную сторону своего лица и теперь смотрел на песок, опустив взгляд. Сейчас он выглядел прекрасным юношей. Он шептал:

«Славный Азрарн, присвоивший себе мой титул, я не ссорюсь с тобой, я только меняюсь. Обмен — это не война. Просто ты будешь Владыкой Обмана. А Чузар станет Мучителем, Шакалом, Злом».

Белшевед изменился до неузнаваемости. Повсюду толпились люди, внутри и снаружи. Мужчины в прекрасных одеждах, богатые женщины в паланкинах передвигались туда и сюда, таская за собой любимых зверюшек и сонмы слуг. Уличные продавцы, проникшие украдкой в город, теперь торговали на его улочках фруктами, вином, сластями, а иногда даже маленькими резными куколками, изображающими святую мать и дитя. Большинство этих резных изделий было переделано. Заготовленные заранее, они сначала представляли ребенка мужского пола. Постоянно прибывали новые караваны. Путешественники приходили издалека посмотреть на чудо. В священных рощах ревели верблюды и горланили ослы. Этих животных покупали и продавали. Белшевед стал местом торговли. Обрывки бумаги, корки и сухой навоз заполнили улицы, где еще недавно гуляли только песок, листья да увядшие, сорванные ветром цветы. Даже волшебным ветрам не удавалось сдуть эту грязь, возможно, они просто не добирались до нее. Дым от жженого сахара и жарящихся цыплят закоптил белые стены храмов. В озере ловили рыбу и заталкивали ее в прозрачные пузыри с водой, чтобы привезти диковинку домой. Бедняки играли в азартные игры у портиков храмов. И просили у богов прощения при каждом броске игральных костей. Это доставляло им странное удовольствие. Нищие просили милостыню у богатых дам и звездочетов.

Жрецы, как правило, редко попадались на глаза. Они заперлись в своих кельях, где чахли и голодали, или впадали в затяжные, подобные смерти, обмороки. Только традиция поддерживала нерушимость города. Традиция, оказавшаяся хамелеоном. Чтобы уничтожить Белшевед, не требовалось армии врагов или грабителей. По крайней мере теперь.

Данизэль часто приходила в центральный храм над озером, чтобы посидеть в высоком золотом кресле, которое было установлено для нее между золотыми животными перед алтарем. Она появлялась там не по своей воле, а по требованию толпы. В ее отсутствие постепенно поднимался шум. Люди пронзительно и страстно кричали, требуя лицезреть ее и божественное дитя. Когда Данизэль и ребенок появлялись, люди падали на колени. Девочка вела себя очень спокойно, едва шевелясь на руках у Данизэль. Но все же у трона пришлось выставить охрану, чтобы сдерживать народ, который старался прикоснуться к избраннице бога. Несчастные воины были до колен завалены подарками, их ноги скользили, топча виноград, разбитые яйца и жареную птицу.

В других частях главного храма пророки толковали значение происходящего. Их считали очень умными людьми, потому что каждый давал собственное объяснение.

Кроме всего прочего, Данизэль в сопровождении охраны приходилось с ребенком на руках прохаживаться вверх и вниз по широким улицам Белшеведа. Тогда девочка вела себя уже не так тихо. Ее беспокоили лучи дневного солнца.

По ночам город наполняли различные громкие звуки, но не прежние благочестивые песнопения, а шум споров и звон монет. Запах наживы быстро приводил людей в возбуждение. В нескольких шагах от западных ворот (не в сотне, нет, и даже не в пятидесяти, а всего лишь в десяти) опытные женщины и молодые люди установили малиновый павильон, в котором торговали своими телами, предлагая их всем желающим. Они, как и пророки, имели собственную теорию: «Никто не должен входить в священный город с греховными мыслями, поэтому сначала лучше избавиться от подобных желаний перед входом в город».