Pinhead - Визит из невыразимого Страница 48

— Возможно, следует поговорить с руководством о том, чтобы сменили весь состав наблюдателей в Корнуолле, — буркнул Гарри.

— Вряд ли для Руквуда это бы стало помехой. Он всю вашу кухню знал, как свои пять пальцев, и мог заранее предсказать, где и как вы будете искать.

— Ясно. Что ж, Долохов, вполне возможно, ты сейчас спас свою трижды никому не нужную жизнь. Если и правда Руквуд — виновник всего, то очень скоро я, наконец, смогу прекратить всё это безумие, а ты сможешь спокойно подумать о своих преступлениях за прочной решеткой, не опасаясь, что кто-нибудь заявится поутру в твою камеру.

— Ну-ну. Боюсь только, вместо этого Роза будет отскребать с пола твои кусочки, роняя свои драгоценные слезы.

— Мечтай в одиночестве, Долохов, а мне пора заняться делом.

Когда он вернулся в свой кабинет, Гермиона уже ждала его там, нервно прохаживаясь из угла в угол с расстроенным видом.

— Гарри, наконец-то! — воскликнула она. — Говори, о чем хотел сказать, и я пойду.

— Куда ты торопишься?

— Надо работать. Надо думать, анализировать, ломать голову… как еще сказать? Или ты забыл, что у нас по-прежнему нет ни одного подозреваемого?

— В Азкабане никаких зацепок?

Она покрутила головой.

— Я смотрю, ты здорово на взводе. Что, мой начальник тебя так разозлил?

— Не то слово! Он какой-то… непрошибаемый! Придумал новую версию, нет, ты только послушай: преступления совершает вампир! Ох! Да он просто болван! И почему люди не хотят признать существование необычного даже тогда, когда всё очевидно?! Хорошо, что не всё зависит от него, и дело теперь точно сдвинется с мертвой точки.

— И почему ты так считаешь?

— После этого случая в Азкабане, делом наконец-то всерьез заинтересовалось мое руководство. Меня заверили, что помогут отыскать текст древних табличек. И не смотри на меня так! Я обязана, понимаешь, ОБЯЗАНА докопаться до истины!

— Гермиона… — сказал Гарри с мягкой улыбкой, — пожалуйста, успокойся и сядь.

— Гарри, мне некогда. Я должна немедленно проанализировать полученные материалы и ждать ответа руководства.

— Но сделаешь ты совсем другое. Ты сейчас соберешь всё самое необходимое для небольшого путешествия и предупредишь всех, что день или два тебя не будет. Встретимся, — он бросил взгляд на часы, — через два часа, здесь же, в Аврорате.

— Что это значит, Гарри?

— Я знаю, кто устраивает ритуалы. И даже где его, приблизительно, искать. Долохов заговорил, — ответил он на ее вопросительный взгляд.

— Хм, но как же… таблички… текст…

— Гермиона, кажется, несколько дней назад ты в этом же кабинете взяла с меня слово, что мы будем работать вместе. И сама обещала то же самое.

Она замолчала, опустив глаза.

— Да. Ты прав. Хорошо, я сделаю так, как ты говоришь. Только скажи сперва, о ком идет речь?

— Руквуд. Август Руквуд.

Она медленно поднялась со стула с лицом, искаженным досадой.

— Руквуд?! О господи, я такая дура! — она стукнула себя ладонями по голове. — Убей меня, Гарри! Убей меня немедленно, от меня никакого толку! Я бесполезна! Как я могла не подумать о Руквуде, ну КАК?!

— Да успокойся, откуда ты могла знать, что он жив?

— Какая разница, я должна была догадаться. Он же бывший невыразимец, кто еще мог быть, кроме него?!

— Долохов сказал, что он каким-то образом обошел Непреложный обет, о котором ты упоминала, и что это, якобы, частично повредило его рассудок.

— О… да… я слышала об этом. Было расследование по результатам его предательства. Они использовали свою связь через Метку. Упивающиеся. Каким-то образом им удалось переложить последствия от нарушения обета на всех обладателей Метки. Распределить удар. Не знаю, кто это придумал, сам Руквуд или Волдеморт, но у них получилось.

— Но, видимо, не совсем.

— Думаю, тут всё связано с механизмом работы самого Непреложного обета. В случае нарушения обещания, он как бы «перегружает» магию внутри волшебника. Возникший при этом болевой шок убивает нарушителя. Упивающиеся смогли распределить среди всей своей компании прямое воздействие на нервы, но, видимо, существует еще и какая-то более тонкая связь магии с мозгом, о которой они не знали. В этом вопросе еще слишком много неизученного… Но как же я могла это просмотреть?! Ну какой из меня консультант, а Гарри?! — она взглянула на него, чуть не плача.

Он осторожно приобнял ее за плечи и улыбнулся.

— Самый лучший консультант!

— Ты уверен, что мы сможем найти его вдвоем? А как же все ваши наблюдатели?

— Ты же разговаривала с моим начальником. Думаешь, он и дальше станет всерьез воспринимать нашу версию?

— Да уж, тут ты прав! Он совершенно неубеждаемый тип.

— Так что иди, собирайся, а то мне еще надо наведаться домой. И не забудь предупредить Рона, о том, что уезжаешь на пару дней!

— Обязательно, — сказала она, комкая воротник.

Решение взять Гермиону с собой созрело у него спонтанно, почти сразу после того, как он вышел из комнаты для допросов, а ее слова о табличках только закрепили его. Почему-то он теперь был уверен, что с ним ей будет безопасней, чем без него. Хотя его и сильно тревожила неприятная мыслишка, не было ли в этом решении чего-то еще, кроме опасений за подругу и нежелания нарушать данное ей обещание. Но сильнее всего прочего доминировала радость и даже, отчасти, восторг от того, что он снова, как и в те времена, когда они искали хоркруксы, окажется отделен от всего остального мира с важным заданием и… с близким человеком под боком. Это был очень странный восторг, учитывая, что тогда он не испытывал от своих скитаний никаких приятных чувств. Тогда он был раздавлен беспокойством и обреченностью. Но почему-то сейчас, вспоминая то время, ему становилось как-то тепло внутри. Из тяжелого испытания те события потихоньку превращались в захватывающее приключение, всё самое неприятное понемногу выветривалось, и оставалось только чувство какой-то безудержной свободы, свободы скитальца, перед которым распахнуты все стороны света, а тяжесть одиночества, потребность в общении скрашены присутствием рядом близких людей. Конечно, он понимал, что в этот раз и близко не будет ничего такого (и слава богу!), но, видимо, в нем жило это желание вырваться куда-то, отъединиться, побегать в пустоши подобно волку, рыщущему добычу. Даже недавний, краткий визит на Ланди в этом смысле придал ему сил. Но почему-то он думал, что Джинни не разделит его восторгов.

Он боялся, что ее не окажется дома, потому что непременно хотел поговорить с ней лично, а не просто оставить записку. Но где-то в глубине души жила противная надежда, что ее всё-таки не будет. Ругаться не хотелось.