Михаил Исхизов - "Эти заманчивые сокровища дракона" Страница 48

- Я знаю этого гоблина, - сказал он, сердито уставившись в круглые глаза капрала. - Это не Хитрый Гвоздь. Этот гоблин работает мастером у Пекиса Деляги. Вернись в строй.

- Но по описанию... - пытался отстоять свое славное будущее капрал. - Синий халат с серебряным шитьем...

- Сказано - вернись в строй! - рассердился сержант. Он не хотел заканчивать жизнь под ножами банды Бритого Мамонта. - И я тебе не лейтенант. Я тебе быстро усы выщипаю. Нужники чистить я тебя не заставлю, но если дотронешься до этого гоблина, я отправлю тебя в Казорский квартал ловить карманников.

Спорить с сержантом или доказывать ему свою правоту было бесполезно. Капралу, как и всем остальным жителям славного города Геликса хорошо было известно, что сержант Нообст всегда прав, и чем больше споришь с ним, тем более прав он становится. А в Казорский квартал капрал не хотел.

Так рухнула мечта капрала Коорна прославиться, разбогатеть и продвинуться в чинах. Усы его снова обвисли, маленький носик покраснел. Он уныло втянул голову в плечи и вернулся в строй.

Деляга, Гвоздь и Крагозей совещались недолго. Вскоре они вернулись в толпу и начали что-то растолковывать собравшимся. Толпа приняла их сообщение по-разному. Но крики и споры постепенно утихли. Люди стали шарить по карманам, гоблины развязывать кушаки, гномы вытаскивать глубоко спрятанные кошельки. Зазвенели монеты. Все шло правильно, как и должно было идти в свободном городе Геликсе.

Толпа тем временем рассеялась, каждый пошел к своей телеге и уселся на нее, не сомневаясь в том, что сейчас ворота перед ними откроются. К лейтенанту подошли трое: Пекис Деляга, Хитрый Гвоздь и Хартибур Крагозей, который гордо выставлял на показ свою испорченную рубашку. Он знал: завтра по городу пройдет слух, что рубашку ему изорвали жестокие псы-стражники по прямому указанию подлого бургомистра Слейга. Деляга держал в руке пакет, завернутый в серый платок.

- Мы от жителей города, - объявил рыжебородый. - Делегация.

Трезвый лейтенант угрюмо молчал. Ждал, что еще скажут делегаты от жителей города.

Стражники тоже молчали, но стали переглядываться и подмигивать друг другу. Они прикидывали, сколько придется на долю каждого. Сержант Нообст с великим уважением смотрел на лейтенанта Брютца. Только великий ум начальника городской стражи мог придумать такое. Оказалось, что закрытые вовремя ворота могут принести доход гораздо больший, чем открытые.

- Жители нашего славного города думает так, что ворота покрасить, конечно, надо, - сказал Деляга. - Мы же не против, мы понимаем, красные ворота, это очень красиво, - он посмотрел на грязно-серые створки, но удержался и даже не улыбнулся. - Так что решили оказать помощь. Собрали немного. Здесь на краску и кисти, и полная пошлина, и охранникам, чтобы перекусить могли, пока ворота будут сохнуть. Мы же понимаем, что отлучаться им нельзя. Так что вот... - и он протянул лейтенанту плотно завязанный пакет, в котором, судя по весу, находилось немало полновесных монет. - От каждого. А ворота, господин лейтенант Брютц, для нас открывать не надо. Пусть только одну створку немного... Мы быстро проедем, не задержим.

Рука лейтенанта Брютца привычно потянулась за пакетом и взяла его. Пакет был тяжелым.

Сержант Нообст, все еще восхищаясь светлым умом лейтенанта, приготовился приказать стражникам, чтобы отворили одну створку, но пошире.

Стражники не сводили глаз с пакета.

Рыжебородый взмахнул рукой и хозяева телег разобрали вожжи, собираясь отправиться в путь.

Лейтенант Брютц повернулся к сержанту Нообсту, собираясь отдать команду, и чуть не столкнулся с высоким монахом, задумчиво перебирающим четки. Лейтенант попытался обойти его, но рядом с первым, появились еще два монаха, перебирающих четки столь же задумчиво. А за ними стояли три нахальных эльфа, из канцелярии бургомистра. Вылупили зеленые глазища. Только и ждали, чтобы ворота открыли, сразу побегут бургомистру докладывать.

Лейтенант Брютц задумался.

"Ворота открывать нельзя", - вмешался внутренний голос.

"Это почему же нельзя?! - не согласился лейтенант, ощущавший тяжесть пакета с монетами. - Я начальник стражи. Захочу и открою! Всего одну створку..."

"Выгонят с треском, хорошим пинком под зад", - предсказал лейтенанту ближайшее будущее внутренний голос.

"Это кто же меня выгонит?!" - продолжал хорохориться лейтенант.

"Жирный подонок Слейг и выгонит. Ты бы лучше с ним не связывался", - посоветовал внутренний голос.

"Ладно, ладно, тоже советник нашелся на мою шею. И вообще, чего ты пристал ко мне? - попытался урезонить его лейтенант. - Не первый год служу. Я и сам знаю, что нельзя. Я и не открою".

"Надо вернуть монеты", - напомнил внутренний голос.

"Как это так: вернуть монеты?.. - не понял лейтенант. - Монеты не возвращают".

"А ведь придется", - предсказал внутренний голос и снова напомнил, о пожарной вышке, сороках и о хорошем пинке в зад.

Лейтенант Брютц снова задумался. Он чувствовал, что не сумеет отдать пакет с монетами.

"Ку-ку", - вывел его из задумчивости внутренний голос.

В трезвом состоянии лейтенант соображал плохо и действовал на уровне инстинктов. На этот раз вверх взял инстинкт самосохранения. Лейтенант медленно, медленно, как во сне, поднял руку и, ужасаясь своему поступку, протянул сверток с монетами рыжебородому. С не меньшим ужасом смотрели на это и стражники. Рыжебородый тоже не ожидал такого и растерялся.

- Это почему?! - спросил он, отдернув руку и всматриваясь в ничего не выражающие, пустые глаза Черного Лейтенанта.

- Лейтенанты городской стражи взяток не берут! - произнес Брютц, сам, недоумевая, откуда у него взялись такие дикие слова. Но сказал громко, с надрывом, так что его услышали даже на дальних телегах. И тут же сунул сверток с монетами в руки рыжебородому.

Наступила тишина. И длилась она, кажется, бесконечно долго. Потом ее неожиданно разорвал чей-то тоскливый голос:

- Как теперь жить будем?...

Тут же жалобно завыла какая-то собака, ее поддержали громкими воплями оба осла.

Потом раздался ропот. Пока это еще была толпа, где каждый говорил о своем. Одни стали рассказывать о знамениях, предвещающих большое несчастье, другие вспоминали оракула, который еще в прошлом году предсказал конец света, кто-то из сторонников Крагозея призывал своих соратников ценою жизни отстаивать свободу. Раздавались голоса и о том, что лейтенанту надо вправить мозги, стражников связать, а ворота немедленно открыть и сжечь. Назревал бунт.

Как раз в это время, к последней телеге, на которой стоял молодой отчаянный гоблин, и во всю глотку орал что-то о топорах на длинных топорищах и красном петухе, подошел монах и легонько дернул его за штанину.