Портрет моего мужа - Демина Карина Страница 49

Я пролистывала записи, надеясь, что не пропущу ничего действительно важного.

Мастер уходит.

На ногах он держится вполне уверенно, но ученики весьма благоразумно держатся подальше от наставника. Гаснут светильники. И запись переходит в другой режим.

Я моргаю, пытаясь отрешиться от головной боли. Все-таки…

Тепло.

Оно исходит от стен, нагревшихся за день, хотя и слабо. Потому выглядят они бледно-серыми. А вот железо — темным, почти черным. Колбы светильников и сейчас едва-едва сияют.

Дверь.

И человек.

Он кажется сплетенным из огненных нитей, алых и рыжих, и немного — желтых. Вот же… я выругалась. От души, между прочим. Человек остановился у темной кучи.

Он просто стоял.

Смотрел.

Крутил головой, и тогда на записи появлялась характерная рябь. Вот человек замер, чтобы в следующее мгновенье резко развернуться.

Никого нет.

Ничего…

Он вздохнул, и я услышала этот вздох. А еще протяжный скрип двери, которая приоткрылась.

— Кто здесь? — спросил человек голосом Кириса.

Ему не ответили, что, зная будущее, весьма даже логично.

— Эгле?

Ага… так бы я и отозвалась. Я провела ладонью по спинке Этны, которая сидела рядом, подогнув конечности под тело.

Человек двинулся к двери.

Шел он медленно… дошел.

Выглянул.

Окликнул кого-то, но… вышел и…

Несколько минут ничего не происходило. Тишина получилась звонкой, нервирующей. А потом появился еще один человек. Точнее два. Один волок второго. Это выглядело… странно. Два ярких пятна, местами сливающихся друг с другом. И смотреть на них было больно.

Я сняла очки.

Закрыла глаза.

И надела. Все происходило в полной темноте. Вот тот, другой, укладывает Кириса. Вот поднимает что-то с пола… бьет… мне кажется, я слышу влажноватый хруст, но знаю, что это лишь игра разума. Кирис лежит, а его засыпают железом.

Вот в руках человека появляется канистра, которая постепенно наливается белым светом. То есть… она нагревалась прямо там?

Или в нее вливали силу?

Жаль, Этна пояснений к записи не даст, хотя предположу, что дело все-таки в силе. Сомневаюсь, чтобы ее, раскаленную, можно было просто удержать в руках. А вот сила… ошметки ее висели в воздухе, завивались, расплывались, смазывая и без того смазанную картинку.

В какой-то момент мы с Этной почти ослепли.

А человек поставил канистру, смахнул пот с лица — выходит, не такое это простое дело — и принялся за работу. Масло он разливал щедро, выкладывая дорожку к двери. То есть даже если бы Кирис очнулся и пошел… если бы сумел определить, где находится и что вокруг… достаточно одной искры.

Наверное, той, которую посадили на половине пути, заключив в бледный сосуд.

И я помню прекрасно, как полыхнуло пламя, сразу отрезая путь к воротам. Стало быть…

— От него хотели избавиться, — сказала я Этне, досматривая остаток записи. Больше ничего интересного не обнаружилось, разве что я сама, очередным красно-желтым горячим пятном. — Смотри, если бы им нужен был только сарай, скажем, хотели убрать какие-никакие улики…

Она свистнула.

— То достаточно было просто оглушить, оттянуть куда подальше и вперед, к зачистке. Но нет, его оглушили и затащили внутрь. И дело не в жалости, хотя убивать людей без веской на то причины нехорошо, но… дело в трудоемкости. Заметила, как его волокли? Медленно. Он явно был тяжелым. То есть и остался, но мне сдается, что мужчина управился бы куда легче. А из женщин… Сауле? Интересно, ты вообще различаешь людей? То есть других, тех, к кому привязки нет?

Этна шевелила жвалами, будто собиралась что-то ответить. И сенсорные волоски на передних конечностях шевелились. Они то прижимались, темнея, инактивируясь, и тогда лапы казались покрытыми плотной темной броней, то вновь поднимались, окружая их полупрозрачным коконом силы.

— Не понимаешь? Да, это сложно… да и твои показания в суде точно не примут.

С другой стороны, на кой ляд нам суд? Нам бы понять… вообще я почти уверена, что это Сауле. Кажется, ей не слишком по вкусу жених, хотя… могла бы и присмотреться. Нормальный мужчина. А нормальный мужчина в этом безумном мире — ненормальная редкость.

Наверное, если бы меня видел сала Терес, он бы не удержался, сказал бы что-то про обезумевшую девицу, которая вместо обычных кошек — от кошек хотя бы польза имелась — завела себе железного паука.

Разговаривать нужно с людьми.

Но что делать, если подходящего человека нет?

— С другой стороны, всегда есть способ попроще… а это… но Лайме-то зачем? Ирма, если бы ее Кирис достал, просто бы отравила. У нее хватит и сил, и решительности, а возиться с черным маслом — не в ее характере. Да и вообще… долго, муторно и грязно.

Я провела пальцем по металлической броне.

Гладкая.

И тепловатая.

— Мне интересно, Кирис тоже это понял? Если понял, почему ничего не сделал? Мар не позволил? Сам не захотел? Ему ведь повезло. Если бы не мы… не ты… он бы и сгорел. Это больно как минимум, а еще необратимо… сказать ему, что ли? Хорошо бы запись отдать, но тогда придется рассказать о тебе.

Этна скрестила конечности на груди.

— Вот и мне эта идея не кажется хорошей. Еще изымут для изучения. С них станется.

Если бы запись велась с одной точки, я бы солгала, что оставила камеру. Зачем? Какая разница. Но Этна облазила весь сарай, а такая подвижная камера, к тому же меняющая режимы по своему желанию… нет, слишком много вопросов будет.

Но все-таки.

Зачем убивать?

И не сразу… надежней было бы выпустить искру, переступив порог сарая, но… тот, кто затеял этот, с позволения сказать, несчастный случай, явно желал себя обезопасить.

Заклинание отсроченного действия.

И сработало оно верно, только…

— Рыжему повезло… надеюсь, он отдает себе отчет, насколько. А вот Сауле получила неплохое алиби… кстати, откуда то она вернулась, да? Хотя тебя не было, а жаль. Тот разговор тоже стоило бы записать. Ведь не просто так она по дому бродила…

Я вытащила из сумки часы.

— Знаешь… мне кажется, что нам стоило бы принять предложение… то, которое про уехать.

Этна молчала.

Только сенсоры потемнели. Не прогорают ли? Сапфиры, которые легли в основу, конечно, отличаются высокой чувствительностью, да и запас прочности у них, как и у всех камней, изрядный, но вчерашняя прогулка могла сказаться…

Я щелкнула пальцами, создав крохотный лепесток огня. Он отразился во всей дюжине глаз, и Этна встрепенулась. Видит, стало быть.

А вот диагностику не проведешь, нет подходящих инструментов.

Плохо…

ГЛАВА 26

На кухне всегда было жарко.

Старая печь, выложенная черным аслезским камнем, способным выдержать жар вулкана, горела и днем, и ночью. В последний раз ее гасили лет двадцать тому назад, чтобы снять нагар, да и вовсе привести в порядок. С той поры печь обзавелась парой руноскриптов, которые значительно увеличили ее возможности, и новой облицовкой. Белые глянцевые плитки, расписанные синими цветочками, со временем пожелтели, однако блеска не утратили.

Кроме печи, здесь имелся и открытый очаг, способный вместить бычью тушу. Им-то пользовались как раз редко, по случаю больших приемов, а потому большую часть времени очаг просто стоял, прикрытый темным промасленным полотнищем. Нашлось место и для пары массивных плит, для патентованной фритюрницы Бигглера, занявшей свободный угол.

Пахло здесь маслом и специями.

Висели на крючках травы. Выстроились на полках медные кастрюли, самых разных форм и размеров. Устроились на своих местах лопатки и лопаточки, щипцы, двузубые и трезубые вилки и иной инструмент, порой весьма зловещих очертаний.

Главенствовала на кухне Йорга, женщина степенных лет и объемов, не оставлявших сомнений в том, что готовить здесь умеют.

— А я что, знаю? — она раздраженно смахнула со стола несуществующие крошки. — Вы, господин, у меня зазря спрашиваете…