Пыль и пепел. Или рассказ из мира Между (ЛП) - Гжендович Ярослав Страница 49

Я понятия не имел, как лежу: головой к двери или ногами.

Я попеременно бил то в одну стенку обеими руками, то пинал ногами в другую; оба маневра вели к одному и тому же результату.

Никакому.

Стенка за моей головой была идеально гладкой; мне казалось, что чувствую сварные швы на стыках плит. Тогда я тщательно утоптал стенку перед ногами, и мне показалось, что по краям, вроде как, выступают заклепки или утолщения, защищающие петли.

Я подтянул колени, сполз чуточку ниже и изо всех сил пнул ногами. Грохот был серьезный, он прозвучал так, словно бы я лежал внутри колокола, но дверь оставалась такой же закрытой. Мне-то думалось, что они будут держаться на магнитах, как дверь холодильника, но у них явно имелась какая-то защелка.

Я пнул во второй раз, затем снова, и через какое-то время мне показалось, что дверки слегка движутся. Тогда уже в меня вселилось бешенство, и я пинал беспрерывно, чувствуя, что дверь всякий раз немножко отклоняются, но она возвращалась в нормальное положение и оставалась закрытой. Более того, моя тележка передвигалась все сильнее. Теперь всякий пинок подкреплялся ударом носилок. Я пинал раз за разом, и внезапно защелка, или что там было, уступила.

В один миг что-то с грохотом полетело на пол, а я выехал на носилках из своей крипты из одной темноты в другую и рухнул с высоты метра в полтора на пол, ударяясь головой в стоящую посредине больничную тележку.

Чтобы как-то более-менее собраться, понадобилось какое-то время. Я разбил ногу на каких-то металлических конструкциях с острыми краями, рассек кожу на лбу о край носилок, да и просто так серьезно побился. У меня тряслись все мышцы, сам я дергался, будто в приступе малярии. Только лишь через какое-то время, когда я уже откашлялся и перестал жадно хватать ледяной, воняющий формалином воздух, мне удалось подняться на ноги и неуверенными движениями ощупать кафельную стену. О чудо, я даже нащупал выключатель и чуть не ослеп от потопа яркого света.

Когда я открыл набежавшие слезами глаза, то увидел узкое помещение, криво облицованное старым белым кафелем, с одной стеной, напичканной дверками, точно такими же, какие я только что выломал. Все они были старыми, из покрытого белой эмалью листового металла, с резиновыми уплотнениями, в которых прятались магниты, но на всех имелись хромированными рукоятками, подобными тем, что имелись на старых автомобилях. Чтобы открыть отсек, нужно было потянуть рукоятку и поднять ригель, точно такой, какой лопнул под моими бешеными пинками.

Помещение было закрыто стальной дверью, но, по крайней мере, мне уже не грозило удушение. В само худшем случае, подожду до утра. Правда, я понятия не имел, как мне удастся объяснить собственное воскрешение, но это была малейшей из проблем.

По крайней мере, так мне казалось, когда я сидел, сотрясаемый спазмами, охватив себя руками, под стеной, покрытой кафельной плиткой. Самое главное, это уже не был мир Между. Различия были видны сразу же. Ошибиться было невозможно. Ка больничной тележки может выглядеть как больничная тележка, но различие заключается некоей трудной для описания, зато легко заметной ауре, которая там окружает все предметы.

К большому пальцу на ноге у меня был привязан картонный листок с несколькими графами. В графе "Имя и фамилия" было вписано: "M/N.N. Nel24/06" и какая-то еще абракадабра. А еще дата и время вскрытия. Если я провел в мире Между почти двое суток, а мне казалось именно так, то срок вскрытия выпадал на сегодня, на четверть восьмого утра.

В первый момент я с испугом ощупал себя, уверенный, что почувствую небрежно зашитый разрез, идущий через всю грудную клетку.

Нет, с грудной клеткой все было в порядке. И она ходила туда-сюда, когда я дышал.

Только вся штука была в том, что я сбежал в самый последний момент. Если бы я остался в гостинице Лацерта до утра, меня бы выпотрошили.

Лишь через какое-то время я осознал, что сюда попал не случайно. У меня украли тело, когда я его покинул, и это сделали не гномики. Если начнется вопль, а в газетах появятся заголовки: "Шок!!! Кошмар!!! Пришел в себя в морге!!!", меня опять прихватят.

Дверную ручку я потянул без каких-либо надежд, и совершенно не удивился, что двери и не шевельнулись. Просто, так оно и шло.

А только потом я начал шевелить мозгами, и до меня дошло, что не вижу дверных петель. А если ты не видишь дверных петель, то дверь открывается снаружи.

И она вовсе не была закрытой.

Очередное помещение занимали два металлических стола со стоками для крови, над ними висели огромные бестеневые светильники, под стенами сиротски пристроились металлические, застекленные шкафчики, стояли две тележки на колесиках, точные такие, о которую я побился. Через окна под потолком вовнутрь впадал бледный свет флуоресцентных ламп из коридора.

Я поковылял к шкафчикам в поисках какого-нибудь пластыря, потому что кровоточил как свинья, и еще мне срочно требовалось что-нибудь от головной боли. Я чувствовал, как будто бы в затылке и висках вились электрические угри.

В шкафчиках было множество таинственных предметов и каких-то субстанций в банках темного стекла, вот только ибупрофена или бинтов с пластырем не наблюдалось. Я проклял службу здравоохранения, и, наконец, обнаружил перевязочные материалы в маленьком шкафчике возле умывальника. Голова у меня кружилась, а горло совершенно пересохло. Под стеной стоял дозатор минеральной воды. Я вытащил из держателя пластмассовый стакан и хлестал воду. Как сумасшедший, громадными глотками. На вкус она была как вода. Изумительно!

Я пил так долго, что вырвал прямо в умывальник. Мощно, спазматично, чуть ли не выбив себе зубы о фаянс. Меня снова трясло, а еще я умирал от голода. Я обмыл лицо от свернувшейся крови, правда, в волосах и бороде остались бурые следы. А пластырь на лбу тоже не прибавлял красоты.

Я оторвал кусок бумажного полотенца, смочил его и вернулся в морг. Там я вытер все следы крови, которые мне удалось обнаружить, спрятал носилки и закрыл сломанную дверку. Мешок я свернул в клубок вместе с карточкой. Гораздо лучше исчезнуть без следа, чем оставлять за собой признаки чудесного воскрешения. Я мало чего знал про Спинофратеров, но уже успел относиться к ним с уважением.

В зале, где проводились вскрытия, никакой одежды не было, всего два халата на вешалке. А голый, в больничном халате далеко я не зайду.

И вот тогда-то я внезапно услышал, как где-то далеко останавливается старый, разболтанный лифт. Скрипнула металлическая дверь, а потом раздались шаги.

Только лишь после того до меня дошло, что резкое, раздражающее пиканье, которое я слышу уже долгое время, и вспыхивающий, словно забытая искра, светодиод под потолком – это датчик движения.

Не помню, когда в последний раз я так пугался, а у моего последнего страха имелась сильная конкуренция. Мозг еще не действовал правильно. Трудно было объяснить, но, возможно, я опасался, что они решат провести запланированное вскрытие, несмотря на то, что я жив.

Вот даже не знаю, какой ход рассуждений заставил меня лечь на больничной тележке.

Шаги приближались все медленнее. Кто-то зазвенел ключами, заскрипел ними в замке.

Прибывший пытался вести себя как можно тише, что уже не имело никакого смысла, раз приехал сюда на шумном лифте, после чего подошел, топая, будто слон. Вот кого он намеревался застать врасплох?

Дверь со скрипом раскрылась, впуская полосу флуоресцентного света и сноп света из фонарика. Пришедший сюда человек должен был проверить, почему включился сигнал тревоги, только ему ужасно не хотелось входить в средину. Световое пятно хаотически, будто кузнечик, скакало по всему помещению. Мужчина все же вошел в комнату, все время целясь фонарем в разные места, после чего вытянул вторую руку и зажег все лампы. Здесь находился зал для вскрытий и морг. В подобного рода места на темную не заходят.

Я неподвижно лежал на тележке, когда до меня дошло, что, собственно, делаю. Сейчас он повернется и закроет дверь на ключ, а я останусь здесь, как дурак. Мне было слышно, как клавиши сигнализации пикают под его пальцами.