Анна Одувалова - Низвергающий в бездну Страница 49

Стикур, опустив меч, стоял в небольшой зале, пол которой был завален обгоревшими телами темных гномов. В воздухе повисла ужасная вонь. Эскорит смахнул пот со лба и уселся на холодный каменный пол, закрыв лицо руками. Он никогда не был в таком отчаянии, глухая боль сжимала грудь изнутри тугим кольцом. Анет и Дир лежали рядом на полу, не подавая никаких признаков жизни, а Стик попросту боялся к ним подойти, опасаясь самого худшего. Заклинание, которое они создали, было настолько сильным, что вполне могло стоить жизни обоим. Особенно совершенно неподготовленной девушке. За мага Стик переживал чуть меньше. А Дерри… Дерри теперь доволен и счастлив. Вон играют с гхырхом чье-то обгоревшей костью и, похоже, ни того, ни другого ничего больше не волнует.

Рядом тихо застонал Дир, и Стикур опрометью кинулся к нему. Анет тоже была жива, но пока не приходила в сознание. Все-таки, заклинание оказалось слишком сильным для ее неподготовленного организма. Стик быстро освободил помещение от смердящих трупов и положил девушку на так и неубранную лежанку, из своей куртки и дерриного плаща. Сам герцог уселся чуть в стороне, прислонившись к жесткой каменной стене. Гхырх и кот улеглись рядом с Анет. Стикур с тоской уставился на Дерри, понимая, что ничем не может ему помочь. Считалось, что если ксари обернется животным, то пути назад к человеческому облику у него нет. Дерри постигла судьба его отца, он был немногим старше, когда ушел из мира людей. Лайтнинг всю жизнь нес на себе этот крест и боялся повторить отцовскую судьбу. Но вышло все именно так, как двадцать с лишним лет назад. Внезапно в голове Стика все встало на свои места: и косые взгляды Ашан-Марры в сторону Дерри, его подавленное и раздражительное настроение, и дикий, нечеловеческий взгляд во время драки. Он, видимо, чувствовал приближение того момента, когда зверь возьмет верх над человеком. Чувствовал и боялся, но все равно никому, ничего не сказал. В этом весь Дерри. Он либо не хотел никого обременять своими проблемами, либо знал, что друзья ничем не смогут ему помочь. Стик не представлял, что теперь делать. Кто же теперь лежит рядом с Анет у костра: человек в звериной шкуре или самый, что ни на есть настоящий зверь? Кот не ушел, и не кинулся на них как на очередную добычу — это уже хорошо. Но что будет дальше? Что если все изменится, когда животное, например, оголодает? Какие инстинкты победят?

Стик боялся за себя, за Дирона и за Анет, и не знал, как себя вести с Лайтнингом. Судя по тому, как кот играл с гхырхом, весело подпрыгивая на гномьих трупах, выгибая спину и задорно потряхивая головой с зажатой в зубах оторванной конечностью — от человека в нем не осталось совершенно ничего.

Глава 12. О том, что надежда умирает последней

Дерри открыл глаза и стал с удовольствием рассматривать такой новый и такой красивый мир, полный незнакомых запахов и звуков. Вот где-то осторожно шурша лапами, пробежала вкусная и жирная мышь, Лайтнинг даже облизнулся и зажмурился от удовольствия, предвкушая с каким наслаждением будет ее есть, когда поймает.

Поймать мышь! Это же так здорово и интересно. Большой кот резво вскочил и стал принюхиваться. Все его животное существо наполняло радостное предчувствие охоты. Поймать большую и толстую мышь — это такое удовольствие. Кот осторожно крался вдоль стены вынюхивая и выслеживая заманчивую добычу. Первую сожрал сразу же, облизнулся и с удвоенным азартом кинулся ловить следующую. Поймал с трудом. Засунув лапу в узкую каменную щель, долго скреб когтями, пока они не наткнулись на что-то мягкое. Достал. Жертва еще шевелилась. С удовольствием поиграл ей, высоко подкидывая в воздух. Когда мышь сдохла, опять сожрал и кинулся за новой добычей.

Через полчаса занимательная игра наскучила. Кот подхватил зубами последнюю, самую большую мышь, и понес ее в подарок замечательному и вкусно пахнущему существу, рядом с которым он спал. Зверь посмотрел на спящую девушку и положил свою добычу поближе к ее лицу чтобы, как только она проснется, сразу же увидела такую замечательную вкуснятину. Коту очень хотелось сделать девушке приятное. Почему, он не понимал, хотелось, и все тут.

Дерри с наслаждением вытянул лапы вперед и выгнулся, распластавшись на каменном полу. Какое у него замечательное: красивое и сильное тело — тело зверя. — Почему, я так боялся этого превращения? — думал кот, переворачиваясь на другой бок, — Какой красивый из меня получился зверь: сильный, умный, ловкий и хитрый. Как я здорово ловлю мышей, а когда был человеком, не ловил. Почему? Потому что человек слаб и глуп.

Рядом осторожно завозилась, просыпаясь Анет, перевернулась на бок, уткнувшись лицом в мышь, испуганно подскочила и села, сонно таращась на «подарок». С боку на нее с детским любопытством в таких знакомых фиолетовых глазах, смотрел, ожидая похвалы, огромный представитель семейства кошачьих — Дерри.

— О, господи! — подумала Анет, с отвращением косясь на мышиный трупик у себя на лежанке, — Неужели, в тебе, неустрашимый воин, не осталось ничего человеческого? — а вслух сказала, — Ты мой хороший, ты принес мне подарок, да? — кот довольно заурчал и потерся о бедро девушки своей огромной пушистой головой. При этом он громко мурлыкал и даже попытался забраться к Анет на колени, выражая свою безграничную любовь и признательность за похвалу. Девушка мягко, но настойчиво пресекла эти попытки, в зверюге было килограммов восемьдесят, не меньше, но подвинулась по ближе, обняла кота за мощную лохматую шею руками и, уткнувшись в мягкий мех, разревелась от отчаяния.

Так ревут маленькие дети, когда в первый раз рушатся их наивные мечты. Когда их в первый раз в жизни настигает боль утраты или горечь разочарования. Слезы текли по щекам девушки, оставляя на покрытой пылью и гарью коже грязные бороздки, и капали с подбородка на звериную шерсть. Из груди Анет вырывались судорожные всхлипывания. Как она не пыталась заглушить рыдания, ничего не получалось. Еще со времен глубокого детства, если уж она принималась реветь, то это было громко и надолго. С возрастом Анет реже ударялась в ревку, но уж когда это происходило, тогда девушка рыдала навзрыд до рези в глазах и головной боли.

Зверь не понимал в чем дело. Он лучше, чем человек чувствовал и понимал эмоции окружающих его существ, и сейчас, он, буквально, осязал волны страдания и отчаяния исходящие от девушки. Весь воздух пещеры был наполнен душевной болью. Ее испытывали все находящиеся здесь люди. — Чем вызваны их страдания? — отрешенно думал кот, — неужели моим перевоплощением? Дураки! — хотел крикнуть зверь и объяснить насколько он сильнее и хитрее любого человека, но из звериной глотки неприспособленной к человеческой речи, вырвалось только тихое и противное, — Мя-я.