Ксения Баштовая - Пыль дорог Страница 49

— А? Что? — подскочил Найрид.— Я не сплю! Я слежу!

— Ты почему меня не разбудил? — рявкнул Каренс. Найрид сладко зевнул:

— Когда?

— Когда моя очередь сторожить костер подошла!

Если бы Найрид объяснил свой поступок жалостью, Каренс бы точно разобиделся, но менестрель слишком хорошо знал друга, а потому просто рассмеялся:

— Я сам заснул.

Ссора закончилась, так толком и не начавшись.

Надо сказать, лес только издали да в потемках казался небольшим. Сейчас, окинув взором расстилающийся пейзаж, Каренс с уверенностью мог сказать: гитару придется искать долго. Причем не факт, что удастся найти хотя бы ее обломки.

Мрачный голодный джокер (запасов не оказалось ни у одного из путешественников) плелся за менестрелем и подсчитывал в уме, сколько же он протянет на подножном корме. Получалось, что очень мало. Для диких груш и яблок еще рано, ягоды тоже не поспели, об охоте не могло быть и речи ввиду отсутствия даже подобия силков, не говоря уже об оружии.

Трава мягким ковром стелилась под ноги. Где-то над головой раскричалась невидимая птица. Мошенник на мгновение поднял взор к скрытым за переплетением ветвей небесам, ничего не увидел, затем бросил взгляд себе под ноги и вздрогнул, обнаружив расплывшиеся под сапогом, на травинках, алые брызги. Мысль заметалась перепуганным зайцем. Кто, когда, как? Где труп? И почему ни менестрель, ни джокер ничего не услышали — ведь пятна свежие...

Мошенник осторожно сдвинул ногу в сторону, вглядываясь в растущие поблизости кусты, и тихо выругался: под сапогом обнаружилось с десяток раздавленных раннеспелых ягод.

— Ты что стоишь? — окликнул Каренса ушедший вперед Найрид.

— Задумался,— отмахнулся джокер.

Ближе к полудню чувство голода стало просто нестерпимым, а неутомимый музыкант все шел и шел вперед, зорко оглядываясь по сторонам, словно надеясь разглядеть где-то в кустах оброненную неведомым чудовищем гитару. Когда Каренс предложил поймать какую-нибудь живность на обед, музыкант только ядовито поинтересовался, давно ли он не сидел в тюрьме за браконьерство. И ускорил шаг.

Тихий то ли плач, то ли поскуливание менестрель услышал первым. Он замер, вскинув руку:

— Слышишь?

— Что? — непонимающе закрутил головой мошенник. Ничего не обнаружив, он вынес вердикт: — Это у тебя видения уже начались. От голода.

Найрид нахмурился:

— Видения бывают либо у святых — а я пока к Скхрону в гости не собираюсь,— либо у припадочных, а я...

— А у тебя все признаки,— заверил его джокер.

— Да я тебя! — замахнулся на ученика музыкант.

— Вот видишь, уже кидаться начинаешь, скоро пена изо рта пойдет.

Новый всхлип, раздавшийся откуда-то слева, услышал даже не верящий ни во что джокер.

Путешественники переглянулись и, не сговариваясь, направились на звук.

С неделю назад над лесом промчалась гроза, как и положено: с громами, молниями, завываниями ураганного ветра. Один из порывов ветра повалил толстый вековой дуб. Выворотень переплелся ветвями с растущими неподалеку деревьями, образовав над самой землей густую беспорядочную сеть. И вот в ячейку этой сети и попала передней лапой молодая волчица. То ли перескочить пыталась, то ли еще что. Зверь угодил в ловушку дня три назад, не меньше — вывернутый под странным углом сустав не давал волчице выбраться из природного силка, и сейчас она, ослабшая от голода, уже даже не пыталась вырваться. Лишь жалобно повизгивала, не отводя взгляда серо-золотых глаз от вышедших на поляну людей.

— Подержишь за голову? — мрачно поинтересовался мошенник, делая шаг по направлению к пойманному зверю.

Менестрель задумчиво потер подбородок:

— Попытаешься освободить?

— А у меня есть выбор?

— Ты же вроде был голоден? — хмыкнул Найрид, расстегивая надетый с утра колет.

Джокера аж передернуло:

— Спасибо, но волчатину я не буду есть даже под угрозой виселицы.

— А что так?

— Дрянь неимоверная,— мрачно буркнул Каренс, подходя к пойманному зверю.

— Пробовал, что ли? — не поверил Найрид.

За время разговора спутники успели приблизиться к волчице: менестрель взвесил в руках снятый колет и, размахнувшись, набросил его на морду зверю. Волчица взвыла, отчаянно замотала головой, но менестрель был сильнее.

— Довелось,— сообщил джокер, запуская руку в сплетение веток.

— И как? — спросил музыкант.

— Вроде ж понятно сказал: больше не буду есть даже под угрозой смерти.

На некоторое время наступило молчание, прерываемое лишь отчаянным поскуливанием. Внезапно Каренс остановился и предупредил:

— Я сейчас отломлю последнюю ветвь, а ты держи ее покрепче.

— Зачем? — не понял Найрид.

— Сустав постараюсь вправить,— вздохнул джокер. Затея нравилась ему все меньше и меньше, но раз уж начал блефовать, доводи тур покера до конца. Практически освободив лапу зверя, он положил пальцы на выбитую кость. Дикий вой — и серая молния, стряхнув на землю уже изрядно подранный колет, прихрамывая, метнулась мимо замерших приятелей в кусты.

Менестрель поднял с земли куртку, задумчиво провел пальцами по дырам и вздохнул:

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Колет мне порвали, без ужина остались.

Каренс улыбнулся:

— Есть такая пословица: «Садясь играть в карты с судьбой, помни, что у нее все козыри».

— Это вроде того что: «Жить вредно, от этого умирают»?

— Практически,— кивнул шулер.— Вот только там есть продолжение: «А потому каждый мошенник должен иметь в рукаве джокера».

— И вот этим джокером,— не успокаивался музыкант,— должно было стать свежее мясо. Жаль только, что ты у нас чересчур брезгливый.

Каренс скривился:

— Я бы посмотрел, как бы ты запел, попробовав волчатину!

— Петь я не смогу в любом случае,— ядовито напомнил Найрид.— У меня гитару украли.

— И правильно сделали: еще одного урока мои пальцы не вынесут. И вообще, это ты у нас испугался сесть в тюрьму за браконьерство.

Что хотел ответить Найрид, осталось тайной: из ближайших кустов послышалось приглушенное тявканье, и путешественники, резко прервав спор, оглянулись на звук.

Меж зеленой листвы торчала морда давешней волчицы: на шерсть налипли осколки яичной скорлупы, к носу прилипло несколько перышек.

— Вот до чего доброта доводит,— мрачно констатировал Найрид.— Сейчас окажется, что она привела стаю, и нас съедят прямо под этим деревцем.

Волчица, фыркнув, мотнула головой, стряхивая перья, и осторожно вышла из кустов, припадая на переднюю лапу. Путешественники не отрывали от зверя настороженных взглядов. Волчица еще раз посмотрела на них и развернулась, собираясь уходить. Потом почему-то передумала, вновь повернулась к своим спасителям... Опять развернулась к кустам...