Татьяна Русуберг - Аркан Страница 49

Токе догадывался, что был свидетелем далеко не всех кумаловых выходок. Кай никогда не говорил о происходящем внутри отряда димахеров, хотя и знал, что всегда мог рассчитывать на поддержку «семерки». Или, возможно, он молчал именно поэтому? Но сейчас, когда другу приходилось туго прямо у него на глазах, Горец не собирался оставаться в стороне. Во взгляде Аркона он прочел ту же решимость. Не сговариваясь, товарищи протолкались через толпу новобранцев и направились вдоль галереи.

— Ну и когда ты начнешь тренировку с новым сетхой, Фламм-а-джа? — Кумал ухмылялся, но его выпуклые темные, словно вишни, глаза пылали злобой. Кай представил, как это лицо будет выглядеть дважды перечеркнутое лезвиями мечей, и ему стало чуть легче. Он попытался пройти мимо церруканца, но приятели того заступили дорогу, взяв северянина в плотное распаленное кольцо.

— Может, Огонь слишком горяч для нашего Деревяшки? — Вокруг с энтузиазмом заржали, хотя шуточки Кумала насчет имени Аджакти успели отрастить приличную бороду. — Пламя закаляет только сталь! Такую, как эта! — Церруканец выбросил перед собой руку, сжатую в кулак. Мускулы вздулись под гладкой бронзовой кожей, демонстрируя безупречный рельеф. Именно это значило имя Кумала по-церрукански — «кулак». — Берегись, урод! — прошипел димахер, неуловимым движением ухватив кисть Кая. — Не играй с огнем, а то как бы тебе не сгореть!

Со стороны могло показаться, что ветеран пожимает руку брата-гладиатора. На самом деле Кумал давил на болевую точку в основании большого пальца. Но Аджакти владел своей болью, а не она — им. Он стоял, спокойно глядя, как капли пота выступают между глубоко вытравленными в бронзовой коже линиями, составляющими букву «М» — клеймо убийцы на лбу Кумала. Кай мог остановить его прямо сейчас, остановить навсегда, но жесткий кодекс гладиаторов, который он поклялся соблюдать, запрещал драки в казармах. Драка означала суровое наказание — плеть, возможно карцер или что-то похуже, — все будет зависеть от фантазии Альдоны, доктора димахеров. Но что бы ни решил Альдона, Кай сможет на сегодня забыть о Фламме — и о своей миссии, о которой Мастер Ар так ненавязчиво напомнил во сне.

Горячий спазм, начавшийся в шраме на спине — давнем «подарке» мага, — накрыл Аджакти огненной волной. Кумал, видимо, заметил что-то в его глазах, принял это на свой счет и вспыхнул торжествующей улыбкой. Склонившись так близко к Каю, что тот почувствовал на щеке жар чужого дыхания, церруканец прошептал:

— Я смешаю твой пепел с грязью последней городской трущобы — той грязью, откуда ты выполз!

— Интересно, в каком это местном дворце раздают такие медали на лоб? — Хотя голос Аркона был весел, в нем звучала неприкрытая угроза. «Длинный меч» легко скользнул между церруканцем и Аджакти, разбивая захват. — Похоже, Кумал, тебя там заждались, чтобы навесить еще одну.

— За то, что я выпущу тебе кишки? — прищурился на Аркона клейменый. Его дружки приблизились, плотнее сжимая кольцо.

— Нет, — вставил Горец, занимая место рядом с Каем. — За длинный язык, который ты суешь в Скаврову задницу.

От групповой свалки прямо на галерее их спас сигнал гонга, возвещающий начало послеобеденной тренировки.

— Чего вы ввязались? — бросил на бегу Кай, спеша занять свое место в шеренге.

— Похоже, тебе нужна была помощь, — выдохнул Токе, провожая Кумала и компанию настороженным взглядом.

— Я бы сам справился, — отрезал Кай.

— Да уж, видели мы, как ты с проблемами справляешься, — невесело усмехнулся Аркон. У многих еще не стерся из памяти эпизод с Буюком, стоивший новобранцу жизни и чуть не отправивший в мир иной самого Кая.

Грянули барабаны. Туго натянутая воловья шкура вибрировала под ладонями рабов, посылая в воздух над плацем звуки, заставлявшие кровь бежать быстрее в жилах бойцов, а их сердца биться в едином ритме — ритме Танца.

— Рен! Сен! Тха-а! — выдохнула сотня глоток, как одна. Ветераны всех отрядов начали общее упражнение, повторяя вслед за докторами базовые движения, лежавшие в основе стиля боя, практикуемого только гладиаторами Танцующей школы. После последних Больших Игр — лучшей гладиаторской школы Церрукана.

— Суа! Ра-а! — Губы Кая заученно твердили мантры, призванные соединить дыхание, душу, дух и движения в единое совершенное целое. Тело так же заученно повторяло выпады, серии и блоки, то атакуя невидимого противника, то уклоняясь от ударов. Аджакти следовало полностью сконцентрироваться на упражнении, позволить ритму вести себя, но краем сознания он все время чувствовал присутствие Фламмы. Фаворит участвовал в тренировке наравне с простыми гладиаторами — то ли находил традиционную технику полезной и для себя, то ли присматривался, кого выбрать для спарринга.

Кай обливался потом, стараясь добиться четкости и скупой точности каждого движения, и надеялся. Все еще надеялся.

Он помнил тот первый и единственный раз, вскоре после своей невероятной победы в Минере, когда он напрямую обратился к Фламме:

— Позвольте мне учиться у вас, сетха.

Круглая бритая голова повернулась к нему, глаза-маслины под тяжелыми веками с любопытством уставились на просителя:

— Почему ты спрашиваешь у меня позволения?

Голос у Огня был низкий и мягкий, он говорил с едва заметным плавным акцентом, которого Кай никогда раньше не слышал. Вопрос поставил его в тупик:

— Говорят, вы не берете учеников, сетха.

Черные маслины скользнули по лицу Аджакти, круглое лицо растянулось в улыбке:

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

У Кая создалось впечатление, что он разговаривает с каменной стеной, от которой все слова отскакивают, как горох.

— Возможно, вы передумаете.

Фламма удивленно поднял надбровные дуги: брови были сбриты, что делало безбородое лицо еще более голым:

— И что заставляет тебя так думать?

Этого вопроса Кай ожидал:

— Вы видели меня на арене.

Брови, которых не было, опустились на положенное место, лицо разгладилось, улыбка исчезла:

— Нет.

Фламма отвернулся. Каю не требовалось объяснений, чтобы сообразить, к чему относился этот ледяной ответ. Тогда, впервые за долгое время, у него защипало шрам на спине.

— Рен! Сен! Тха-а!

Быстрый вдох, медленный выдох, контроль. Ритм. Вперед, вправо, удар, страховка, обратно в стойку. Вдох.

— Суа! Ра-а!

«Может быть, сегодня наконец это случится. Фламма обратит на меня внимание. Выделит среди сотни бойцов. Возьмет в спарринг. Поймет, как это важно для меня. Единственного, за исключением Скавра, кто видит, чем он владеет».