Джек Вэнс - Сага о Кугеле Страница 49

— Ох уж эти злокозненные конюхи![5] Они воображают, что могут обвести вокруг пальца кого угодно! Они же послали тебя к колдуну с сомнительной репутацией!

Кугель с беспокойством оглядел окрестности.

— А нет ли поблизости какого-нибудь другого пристанища?

— Наши конюхи когда-то пустили на постой нескольких путников, а потом убили их в собственных постелях, но никто из них не захотел хоронить тела, так что они бросили это занятие. А другое ближайшее жилье в двадцати милях.

— Это плохая новость, — приуныл Кугель. — А как надо вести себя с Фосельмом?

Мермеланты зачавкали травой.

— А у тебя есть с собой пиво? Мы знатные пивохлёбы и всем показываем свои животы.

— У меня нет ничего, кроме диких яблок, и я с удовольствием поделюсь ими.

— Да, было бы неплохо, — согласился мермелант, и Кугель раздал все плоды, которые нес в сумке.

— Если пойдешь к Фосельму, остерегайся его козней! Толстый торговец выжил потому, что всю ночь распевал непристойные песни и ни разу не повернулся к колдуну спиной.

Один из крестьян обошел телегу и раздраженно остановился при виде Кугеля.

— Что ты здесь делаешь? Прекрати докучать нашим мермелантам и проваливай отсюда!

Не удостоив его ответом, Кугель пошел по дороге. Он дошел до жилища Фосельма, когда солнце уже коснулось лесистого горизонта. Это было беспорядочно построенное деревянное сооружение в несколько этажей, с множеством пролетов, низкими квадратными башенками, в которых тут и там были понатыканы окна, с балконами, козырьками, высокими фронтонами и дюжиной высоких тонких труб.

Спрятавшись за деревом, Кугель рассмотрел дом. В нескольких окнах горел свет, но Кугель не заметил внутри ни одного движения. Ему показалось, что жилище милое и вряд ли кому-то могло прийти в голову, что в нем живет вероломный злодей. Пригибаясь и прячась в тени деревьев и кустарников, Кугель подошел к зданию. Украдкой, точно огромный кот, он подобрался к окну и заглянул внутрь. За столом читал какую-то книгу человек неопределенного возраста, сутулый и практически лысый, если не считать каштановой с проседью челки. Длинный крючковатый нос странно выделялся на довольно плоском лице с близко посаженными выпуклыми молочно-золотистыми глазами. У него были длинные и тощие руки и ноги; одет он был в черный бархатный костюм, на каждом его пальце блестело по перстню, а на указательных — целых три. Лицо колдуна казалось спокойным и безмятежным, и напрасно Кугель искал на нем хоть какой-нибудь знак, намекавший на порочность.

Кугель оглядел комнату и ее обстановку. На серванте вперемешку были свалены всяческие диковины и редкости: пирамида из черного камня, моток веревки, стеклянные бутылки, маленькие маски, висящие на полке, кипы книг, цитра, бронзовый инструмент, состоящий из множества дуг и перекладин, и выточенный из камня букет цветов. Кугель проворно подбежал к парадной двери, где нашел тяжелый медный молоток в форме свисающего из пасти горгульи языка. Он стукнул молотком по двери.

— Откройте! Честному путнику нужен ночлег, и он щедро заплатит за гостеприимство!

Затем он подбежал назад к окну и увидел, как Фосельм поднялся на ноги постоял так некоторое время со склоненной набок головой, а затем вышел из комнаты. Кугель мгновенно открыл окно и забрался внутрь. Потом закрыл окно, схватил с серванта веревку и затаился в темноте. Фосельм вернулся, изумленно качая головой. Он уселся в кресло и вернулся к своей книге. Кугель подошел к нему сзади и накинул петлю вокруг его груди, потом еще и еще: казалось, веревка в мотке никогда не закончится. Очень скоро Фосельм оказался весь замотан в кокон из веревки.

Наконец Кугель обошел кресло и показался колдуну. Тот оглядел его с ног до головы — скорее с любопытством, чем со злостью.

— Могу я осведомиться о причинах этого визита?

— Это всего лишь страх, — ответил Кугель. — Я не осмелился провести ночь под открытым небом, поэтому пришел к твоему дому в надежде найти ночлег.

— А веревка? — Фосельм взглянул на путы, привязывавшие его к креслу.

— Я не могу оскорбить тебя объяснениями, — возмутился Кугель.

— Ты думаешь, что объяснения оскорбят меня сильнее, чем эти веревки?

Кугель нахмурился и побарабанил пальцами по подбородку.

— Твой вопрос куда более глубок, чем может показаться на первый взгляд, он восходит к древним исследованиям противостояния воображаемого и действительного.

Фосельм вздохнул.

— Сегодня я что-то не в настроении философствовать.

— По правде говоря, я и сам позабыл вопрос, — заюлил Кугель.

— Я перефразирую его простыми словами. Зачем ты привязал меня к креслу, вместо того чтобы войти в дом через дверь?

— Если ты так на этом настаиваешь, я буду вынужден открыть нелицеприятную правду. У тебя репутация коварного и непредсказуемого злодея с непреодолимой склонностью к патологическим шуткам.

Фосельм скорчил скорбную мину.

— В таком случае, простое отрицание с моей стороны в твоих глазах не имеет никакого веса. А кто пытался меня очернить?

Кугель с улыбкой покачал головой.

— Как человек чести я должен унести эту тайну с собой в могилу.

— Вот как! — воскликнул Фосельм и, погрузившись в размышления, умолк.

Кугель, краешком глаза следя за пленником, воспользовался случаем и оглядел комнату. Кроме уже замеченного им серванта обстановка состояла из ковра в темно-красных, синих и черных тонах, открытого книжного шкафа и табурета.

Маленькая мошка, летавшая по комнате, приземлилась на лоб Фосельма. Тот вытянул из-под пут руку и смахнул незваную гостью, после чего вернул руку обратно под веревки. Кугель обернулся и застыл с открытым от изумления ртом. Неужели он плохо завязал веревку? Казалось, Фосельм обезврежен так же надежно, как муха в паутине.

Тут внимание Кугеля привлекло чучело птицы четырех футов в высоту, с лицом женщины, обрамленным копной вьющихся черных волос. На ее лбу возвышался двухдюймовый гребень из прозрачной пленки.

— Это гарпия с Зардунского моря, — раздался голос из-за его плеча. — Их осталось очень немного. Они неравнодушны к плоти утонувших моряков и, когда корабль обречен, собираются вокруг него в ожидании добычи. Обрати внимание на ее уши, — палец Фосельма протянулся над плечом Кугеля и отодвинул волосы, — они совершенно такие же, как у русалок. Осторожней с гребнем! — Палец уперся в основание зубцов. — Острия ядовитые!

Кугель потрясенно оглянулся и увидел, что палец удалился, остановившись по пути, чтобы почесать нос Фосельма, а затем снова исчез под веревками.