ССГ 2 (СИ) - Богатикова Ольга Юрьевна Страница 5

- Как считаешь, я смогу навещать маму, после того, как она уйдет в озеро?

- Конечно, сможешь.

- А она меня узнает? Если мама забыла свою подводную жизнь, значит, забудет и земную.

- О тебе она будет помнить всегда. Ты – ее дочь, а значит, самое главное сокровище на свете.

- Правда?

- Конечно.

- Ал, я не хочу, чтобы мама уходила.

- Ты ее любишь?

- Больше всего на свете.

- Если любишь, значит, найдешь силы отпустить. На земле она погибнет, Агата. Будет до последнего тянуть свою лямку, но однажды встанет перед выбором – остаться на берегу и умереть или уйти под воду и продолжить жить. Вода - ее настоящий дом. Там ей будет хорошо. К тому же, мама не уходит прямо сейчас. У вас еще есть время, чтобы провести его вместе.

- …

- Ты снова плачешь?

- Нет.

- А кто тогда хлюпает носом мне в ухо?

- Не знаю.

- Агата, есть такие вещи, на которые мы не можем повлиять. Они произойдут вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. В наших силах лишь изменить к ним свое отношение. Сейчас мама печальная и уставшая, а потом будет веселой и полной сил. Здесь, на земле, она часто болеет, а там, под водой, будет здоровой и крепкой. Разве ты этого не хочешь? Мама любит тебя, Агата. Ни секунды в этом не сомневайся. И… Знаешь, что?

- Что?

- Завтра вечером, когда мама придет забирать тебя из детсада, обними ее покрепче. Скажи ей, что она – самая красивая, самая умная, самая лучшая. И что впереди у вас будет только радость и свет. Скажешь?

- Да. А о том, что она русалка, говорить не буду. Это ведь секрет, да?

- Конечно, секрет.

- Знаешь, Ал, я очень люблю твои сказки. В них хочется верить, даже если они грустные. И не только потому, что они сбываются, а потому, что в них все кончается хорошо.

- Так и должно быть, Агата. Всегда. Даже если поначалу кажется, будто все наоборот.

- У нас тоже все будет хорошо?

- Конечно, маленькая. Доброй ночи.

- Доброй ночи, Алекс.

СОСЕДКА

Госпожа Китти знала все обо всех. В любое время дня и ночи она могла рассказать, кто приходит в гости к одинокой красавице из третьего подъезда, что подарил теще на день рождения автомеханик с пятого этажа и какой алкоголь предпочитают братья-близнецы, недавно купившие угловую квартиру, пустовавшую последние восемь лет.

Откуда старая сплетница брала свои сведения, не знал никто. Правда, некоторые соседи предполагали, что во времена оны бабушка ухитрилась установить в их квартирах видеокамеры, и теперь следит за жизнью дома из персонального наблюдательного пункта, где у нее есть уголок с мониторами и пультом управления. Алекс понимал: это предположение не более, чем шутка, однако дать внятное объяснение, почему пожилой женщине, которая не так уж часто выбирается из своей цитадели на свежий воздух, известны подробности личной жизни едва ли не всех жильцов многоэтажки, тоже не мог.

Внешне госпожа Китти была милой и симпатичной старушкой, этакой добродушной бабулей, которая угощает детей конфетами, кормит семечками голубей и каждое лето возделывает общедомовую клумбу. У нее не было привычки приставать к соседям с советами или отпускать в их адрес язвительные замечания, да и заседать на лавочке со стариками, коих во дворе имелось не так уж много, она тоже не любила. Алекс считал, что госпожа Китти просто не смогла с ними подружиться - пенсионеров настораживала ее безграничная осведомленность, а нежелание выдавать источники информации всерьез обижало.

Из квартиры старушка выходила только для того, чтобы купить продуктов или навестить племянницу, которая проживала на другом конце города. Чем она занималась оставшееся время, никто не знал. Похоронив двоих мужей, бабушка осталась жить вместе со своей кошкой – серой гладкошерстной дворняжкой, часто в одиночку гулявшей по улице, - и в гости почти никого не приглашала.

Единственным пороком, которым госпожа Китти докучала окружающим, было неуемное желание делиться новостями. Алексу иногда казалось, что она выходит в магазин только для того, чтобы «поймать» какого-нибудь соседа и обсудить с ним телевизионные передачи, а заодно чьего-нибудь нового кавалера, помятый автомобиль или дорогой мобильный телефон. Ее стремление общаться было понятно, однако порой оно переходило границы дозволенного.

Последний разговор госпожи Китти с Агатой Алекса здорово возмутил. Неужели соседка не понимала, что говорить шестилетней девочке о ее матери столь пренебрежительным тоном, как минимум, не этично? А называть саму девочку кукушонком и вовсе оскорбительно.

Освободившись после работы, парень отправился к соседке в гости, чтобы попросить ее (по возможности, вежливо) больше так не делать.

Госпожи Китти дома не оказалось. Алекс звонил и стучал в ее дверь не менее десяти минут, однако старушка так и не открыла. Решив, что, она отправилась в магазин, он вернулся на улицу, дабы подождать ее у подъезда.

Во дворе никого не было. Сумерки давно сменились ранней зимней темнотой, однако охапки белого снега, желтоватый свет фонарей и яркие прямоугольники окон свидетельствовали о том, что до настоящей ночи еще далеко.

Рядом с Алексам дрогнула ветка. Он поднял голову и увидел кошку госпожи Китти. Та сидела на ветке рябины, протянувшейся, как гладкая длиннопалая рука, прямо к открытой форточке старушкиной квартиры, и с подозрением смотрела на него.

К кошкам у Алекса было особое отношение. Он их не то чтобы любил – скорее, уважал за независимость, гордый нрав и чувство собственного достоинства. У соседкиной любимицы этих качеств имелось в избытке. Хвостатая красотка чувствовала себя королевой двора – с прочими кошками не водилась, людям в руки не давалась, а гладить и чесать себя за ухом позволяла только Агате.

Алекс отвернулся и продолжил вглядываться в просвет между домами. Соседка все не появлялась. Наверное, снова загнала в угол кого-нибудь из знакомых и теперь пересказывает ему последние сплетни, а то и вовсе преспокойно пьет чай у племянницы. На улице же с каждой минутой становилось все холоднее. Ал подумал, что ему стоит пойти домой, а старушку навестить через пару часов или даже следующим вечером.

Он уже хотел отворить подъездную дверь, но она распахнулась перед ним сама, являя соседа с пятого этажа – того самого автомеханика, которого любила обсуждать госпожа Китти.

- Привет, Алекс, - сказал мужчина, ступая на крыльцо. – Решил прогуляться?

- Вроде того, - кивнул тот. – Соседку нашу поджидаю. Здравствуйте, господин Пак.

- Это какую ж соседку-то? Не кошатницу ли?

- Ее.

- Что, снова старуха язык распустила? Секрет какой-нибудь разболтала?

- Лучше бы она секреты рассказывала, - скривился Алекс. – Наговорила ерунды ребенку из восемнадцатой квартиры, а девчушка теперь переживает и плачет.

- Совсем сдурела бабка, - покачал головой автомеханик. – Нашла к кому приставать. Пусть бы со стариками сплетничала. Или салфетки вышивала. А она – к детям…

Они поговорили еще минуту, после чего сосед отправился по своим делам. Алекс же повернулся к входу в подъезд и снова увидел старушкину кошку. Та, как оказалось, перебралась со своей ветки поближе, и теперь тихонько сидела, будто нарочно прислушиваясь к разговору. У кошки были блеклые голубые глаза, при этом их взгляд был столь умным и внимательным, что казался почти человеческим.

В голове Алекса что-то щелкнуло, словно кто-то нажал на невидимый тумблер. На мгновение сказочник замер, а потом усмехнулся и, резко подавшись вперед, тряхнул ветку, на которой сидела соседкина любимица. Кошка от неожиданности взвизгнула и свалилась с дерева. Парень поймал ее на лету.

- Добрый вечер, госпожа Китти, - сказал он, поднимая зверя на уровень своих глаз. – Вы-то мне и нужны. Не изволите ли пригласить меня на чашку чая? Я страшно замерз, пока топтался рядом с вами на улице.

Глаза кошки были круглыми, как блюдца. Она жалобно мяукнула и попыталась вырваться из его рук. Алекс сжал ее крепче, после чего перехватил мохнатое тело поудобнее и шагнул в теплый подъезд. На второй этаж, где жила говорливая соседка, он взлетел за пару секунд.