Хозяйка Горячих ключей (СИ) - Брай Марьяна Страница 5

— Он помощник вашего папеньки. Ни на шаг от него не отходил. Ни в химическом кабинете, не в докторской, - быстро сориентировавшись, ответила Ольга, стараясь отвоевать свою часть дивана, чтобы высвободить руку, сильно зажатую Дарьиной. Та не ущемляла себя в пространстве, рассевшись, как ей удобно.

— Значит, хоть он в курсе, что там да как? – спросила Саша, не отрывая глаз от окна.

— Сопляк этот ваш Василь Василич, вот и вся правда, - вставила свои «пять копеек» Дарья и наклонилась вперед. – Прохор Данилыч уж больно много ему разрешал, как по мне.

— Теперь это нам на руку, Дарьюшка, хоть кто-то знает, что там творится, в этом «Пятигорье», - ответила матушка, и все снова замолчали.

Вокзал был неописуемо красив: дым от паровозов делал картину, представшую перед Сашиными глазами, еще более волшебной. Поезда просились назваться ретро, но они были новыми, черными, с выкрашенными золотистой краской гербами. Мундиры на работниках вокзала и даже на проводниках сидели, как влитые. Синее и зеленое сукно с лампасами и золотыми пуговицами в два ряда, суконные шаровары, заправленные в сапоги, двубортные пальто с такими же пуговицами, на которых были выбиты перекрещенные топор и якорь.

Сашенька внимательно рассматривала детальки, о которых Светлане Борисовне рассказывал муж, знавший всю историю Российской, а потом и Советской железной дороги. Она будто слышала его голос, поясняющий все детали, и понимала теперь, видя своими глазами, что форма из сукна и правда – лучший вариант в холодные зимы, где проводникам приходилось выскакивать на станциях.

— Пять дней, целых пять дней, - покачала головой матушка, рассматривая написанный рукой кассира билет. Она тяжело вздохнула и посмотрела на Алексея.

— Пять дней это только до Кисловодска, а там на ветку до Пятигорья. Василь Василич письмо прислал, все понял, что и как. Встречать вас будет на станции Пятигорье, - утвердительно ответил Алексей.

— Значит, все шесть, а то, гляди, и неделя, - добавила горечи Дарья и вздохнула так глубоко, что грудь поднялась, как кузнечные меха.

— Ну, не будем горевать, нам открывается столько нового! – с деланой радостью улыбнулась Олюшка и пошла в сторону платформы, осматривая «морды» паровозов, стоящих перед вокзалом.

— Нам бы твоей радости, профурсетка деревенская, - прошептала Дарья, подхватила большую тряпичную сумку и двинулась за ней. Матушка пошла следом, глянув на Сашу. Алексей вез на тележке два короба и несколько сумок. Это была «ручная кладь» путешественниц: пирожки в дорогу и необходимое белье, полотенца для умывания и расчески, дорожная посуда и много еще чего.

«Да уж, если Питер им – деревня, то что сейчас в Тюмени, которая нынче значится столицей?» - подумала новая Александра и шагнула за Алексеем.

Купе поезда, следовавшего до Кисловодска, поразило Александру не меньше, чем вид города, вокзала и людей. Двухместные купе Саша назвала бы, скорее, каютами, потому что здесь не было привычных диванов, на которых с трудом можно было вытянуть ноги. Одна такая каюта занимала два привычных купе, и тут располагались две комфортные кровати, два кресла, умывальник и столик. Шторы от потолка до пола делали купе похожим на комнату.

— Никогда не ездила в «СВ», - осмотревшись, сказала Ольга и аккуратно поставила свой дорожный чемоданчик в кресло. Саша последовала ее примеру и принялась снимать шубку. У входа имелись крючки с висящими на них «плечиками».

— Наконец мы одни, и я хотела бы, чтобы ты рассказала мне все, - Саша поставила чемодан на пол, уселась в кресло, налила воды в стакан из кувшина с широким дном, и принялась слушать.

— Александра, яа-аа думала ты пытаешься войти в роль для своей книги, ве-едь мы много говорили о ней…

— Ольга, я взяла тебя с собой только затем, чтобы ты помогала мне, а не спорила.

— Значит, ты продолжаешь настаивать, что ты не Александра Уманская, а некто Светлана…

— Борисовна… шестидесяти двух лет от роду…

— На пенсии, - закончила Ольга и присела в кресло напротив.

— Именно. Матушке и Дарье не стоит этого знать, думаю, и не поверит никто. А ты, судя по тому, что я услышала, очень продвинутая девушка, - улыбнулась Александра и, допив воду из стакана, громко ударила им по столу, накрытому плотной зеленой скатертью. – Поэтому, давай с самого начала. Ты же хорошо знаешь историю?

— Конечно…

— Тогда, давай с… скажем с семнадцатого года.

— Шесть лет назад я еще не работала у вас… вернее… не была напарницей.

— А! Нет, я не об этом, милая. Я о тысяча девятьсот семнадцатом.

Почти пять дней пути Саша под увлекательный, кажущийся фантастическим рассказ о Российской Империи наблюдала в окно зимние пейзажи и особенно много внимания уделяла городам, которые они проезжали. А на станциях даже выходила, чтобы купить газеты. Жалела она лишь об одном: не удалось задержаться на подольше в Москве. Новые виды ее родного города захватывали до дрожи. Этого просто не могло быть!

— Завтра будем на месте. Васильич этот ваш бумагу прислал. Написал, что все готово, - брякнула Дарья, когда все собрались на ужин в вагоне-ресторане. Обед и ужин были для Саши развлечением на протяжении всей поездки. Она рассматривала людей, целыми семьями едущих в Кисловодск.

— Бумагу? Как он ее прислал? – автоматически спросила Сашенька и уставилась на Дарью.

— Укачало тебя, видать, птичка ты моя суетная, - хмыкнув, ответила Дарья.

— В любом поезде есть факс, ну… тот который Дарья до сих пор называет телеграфом, - засмеялась Ольга.

— А… точно, - закивала головой Саша, благодарно посмотрев на Ольгу.

— Что ни год, то наука все дальше движется к новым вершинам, - матушку явно радовали эти самые «достижения науки».

«Знали бы вы, что в моем мире есть уже и космос, и телефоны у каждого,» - подумала Александра и посмотрела на только что вошедшую пару. Женщины, скорее всего, мать с дочерью, путешествовали вдвоем, приходили к обеду и ужину разряженными в новые платья.

Мамашка явно девушку загнобила, и каждую минуту Саша слышала от их стола шепоток с очередным: «Ешь медленнее и не опускай глаза в тарелку», «Подтянись и не сиди, как филин на ветке»

Александре, а точнее Светлане Борисовне, стало жаль девушку. Ровесница Сашеньки, а забитая, как волчонок. Мать ей салатов заказывает постных да воды с газом, «чтобы щеки из-за ушей меньше торчали». Да, прямо так и выражается. А девушка вечером к проводникам тайком бегает. Потом шоколад в фойе ест с таким упоением, что даже Светлана один раз следом за ней пошла и купила шоколадку, хоть и не любит вовсе сладкое. Лучше мяса или рыбы съесть – вот это уж истинное удовольствие!

— У меня сил больше нет слушать такие унизительные речи, матушка, - девушка, наконец не выдержала, бросила салфетку на стол и выбежала из вагона-ресторана.

— Стой, Софья, не бесстыдствуй прилюдно! – женщина встала и выкрикнув во всеуслышание ее имя, присела обратно и осмотрелась, выражая полное извинение за дочь своим видом.

— Я схожу в купе. Принесу конфеты, - Сашенька встала и, улыбнувшись матушке, последовала за девушкой. Она знала, что ее «дружная» семья не покинет ресторан еще час, как и все эти люди, кому надоел уже однотипный вид из окна, и возможность понаблюдать за другими пассажирами здесь – единственное развлечение. Сейчас вот, с выходкой этой Софьи, можно было смело сказать, что десерты закажут по второму кругу.

Саша прошла из вагона ресторана в следующий, где было всего четыре каюты. Две из них занимала семья Уманских, а еще две семья с пятью детьми, от которых у матушки были страшные головные боли. А вот Сашенька нарадоваться не могла малышне. Когда становилось совсем уж скучно, выходила и играла с ними, бегая по вагону, который можно было закрыть с обеих сторон, чтобы ребятишки не проскользнули в тамбур.

Саша прошла в следующий вагон. Там-то и ехала эта Софья. Пухлая и вечно смущенная, испуганная даже тем, чего еще и не сделала.

— Софья, откройте, - постучав в дверь, Саша прислушалась. За дверью поутихли рыдания, которые были слышны в фойе вагона.