Шумерские ночи. Том 3 (СИ) - Рудазов Александр Страница 5

Креол в своем дорожном плаще и двух шарфах крест-накрест на этом фоне казался закутанным. Он не слишком доверял заморским варварам, и потому не отрывал руки от жезла на поясе. В нем ждали своего часа полсотни заклятий — от простейшей Огненной Стрелы до способной испепелить толпу Цепи Молний. От внезапного нападения мага защищали целых две Личных Защиты, а в памяти ожидали Стальной, Эфирный и Мерцающий Доспехи, Щит Духа и Воздушный Щит.

Но пока на Креола никто не нападал. Ему не кланялись и не улыбались, как по ту сторону моря, праквантеки глядели на чужестранца настороженно, а один копьеносец в леопардовой шкуре на плечах преградил ему путь и спросил что-то сначала у него, потом у Хитагайцы… но он отошел в сторону, получив ответ.

Жили в Праквантеше не только праквантеки. Они оказались племенем господ, а прислуживали им другие племена — михены, гванкилы, ольмеки. Хватало и сородичей Хитагайцы, яредов.

Но с этими у Креола никаких дел не было, а праквантеки говорили только на своем языке, так что маг по-прежнему нуждался в переводчике. Он оставил Крысу-В-Камне на побережье, наложив простые чары Скрытия, а сам остановился в заезжем доме. Тот оказался побольше и почище, чем на полуострове Солнца, в нем лучше кормили, а еще в изобилии подавали шоколад.

Действительно в изобилии. Здесь его пили за каждой трапезой… да-да, именно пили! Горячим! Оказалось, что именно так его в основном и употребляют праквантеки — однако в жидком виде переправлять его сложно, поэтому перед тем, как передать его магам, шоколад разливают в формы и остужают.

Тут он оказался дешев. О игиги, о ануннаки, насколько же он оказался дешев! Креол вспомнил, сколько за маленькие кусочки шоколада дерут те кудесники, что получают его из Праквантеша, и аж почернел от злости. Он решил привезти домой целую гору шоколада… и непременно секрет его создания.

Вынюхать его любой ценой.

Ничего вынюхивать не пришлось. Оказалось, что секрета не существует. Оказалось, что шоколад делают из тех самых оранжевых плодов, что Креол во множестве видел по дороге сюда. Их деревья так и называются — шоколадные деревья, а в их плодах содержатся бобы, которые праквантеки едят сырыми, варят из них шоколад и даже используют вместо мелких монет.

Мир Креола перевернулся, когда он это узнал. Шоколад и впрямь растет на деревьях. Правы оказались невежды и глупцы, а вовсе не мудрые и всезнающие.

А еще оказалось, что в Шумере эти деревья не вырастут. Креол не первый, кому это пришло в голову. Те самые маги, что получают из Праквантеша готовый шоколад и с выгодой его продают, не раз пытались сократить цепочку, но оказалось, что в Шумере для чудесных бобов не тот климат и не та земля.

А вот, скажем, маис вырастить там будет легко, но кому нужен этот маис, когда есть ячмень и пшеница? Пусть его дикари жрут.

Ну и ладно. Узнав обо всем этом, Креол только пожал плечами и выпил еще чашу горячего шоколада. Смешанный с медом, перцем и корицей, он одновременно был сладок и немного горчил, оставлял на языке терпкое послевкусие и заряжал энергией. В нем была сила земли и благословение богов, в нем разливалась жидкая мана.

— Да, вот это жизнь, — важно кивнул Хубаксис, приникая к другой чаше.

— Да-а, воистину, — согласился Хитагайца, опорожняя третью. — О заклинатель, давно уже служу я тебе…

— Всего несколько дней, — сказал Креол.

— Я так полюбил тебя за эти дни, что мне кажется, будто мы знакомы долгие годы. Но я все еще не узнал, для чего ты здесь, в Праквантеше. Что же привело тебя сюда, скажи. Мне нужно это знать, чтобы написать об этом в моей песне-хронике.

— Ты шпион, что ли? — прищурился Креол.

— Нет, и сейчас я тебе это докажу, — взялся за свирель Хитагайца.

И он сыграл музыкальное вступление, потом спел короткую тягучую песенку, затем снова поиграл на свирели и опять немного спел.

Чисты и белы мои одежды,

И смех мой весел и звонок,

А сердце преисполнено радости,

Ведь служу я доброму мудрецу,

и тому рад.

Все кругом благоухает,

Блистает луна в небесах,

И веет нежный ветерок.

Лучи лунные озаряют,

И солнца лучи озаряют,

И радость в сердцах всех людей,

Потому что служит Хитагайца

доброму мудрецу.

Креол выслушал песню без удовольствия, зато Хубаксис кружился и раскачивался в джинновой воздушной пляске, и руки его пылали цветными огнями, а в конце он даже принялся подпевать, уловив нехитрый ритм. Вокруг начали собираться люди, и даже хозяин заезжего дома вышел из-за ширмы и стал прислушиваться. Он вполне прилично понимал язык яредов, так что и Креол мог с ним объясниться.

— А какие еще песни знаешь? — спросил хозяин. — Развлечешь гостей сегодня? За бесплатный постой и горячий ужин. С шоколадом.

Хитагайца с готовностью согласился и до глубокой ночи дудел в свою свирель, на пару с Хубаксисом представляя всякую чепуху. Креол поначалу хмыкал, но потом решил, что если он собирается стать придворным магом, не помешает набить руку и в столь презренном деле, как увеселение толпы, поскольку император и его царедворцы — суть та же толпа, пусть и в золоченых одеждах.

Так что он тоже снисходительно представил красочные иллюзии, битву элементалей и еще несколько тех фокусов, что бесполезны во всех случаях, кроме тех, когда нужно кого-то поразить. И ему это воистину удалось, ибо в заезжий дом стеклось столько народа, что они не поместились под крышей.

Немало хозяин выгадал за всего лишь ночлег и горячий ужин.

Среди зевак оказались и люди знатные, в перьях и леопардовых шкурах. А еще несколько жрецов, в том числе жрец-маг, во всем подобный Креолу, только праквантек. Он носил дорогую одежду из белого хлопка, левая половина его лица была вымазана синей краской, а макушку вместо шляпы увенчивала страшная деревянная маска.

Идиотское, нелепое облачение. Но Креол сразу понял, что перед ним человек, знающий Искусство, и произнес ритуальное приветствие, ибо никто не смеет обвинить Креола Урского в неучтивости.

— Да, ты впрямь шмер, — к великому удивлению мага, произнес жрец на искаженном шумерском. — Как быть тут? Магос? Да, лететь?

Оказалось, что это один из тех кудесников, что время от времени свершают ритуал Приема-Передачи, говоря с Гильдией и обмениваясь с ней редкостями и диковинами. Теми, в основном, что невелики по размерам и немного весят.

На шумерском жрец говорил так плохо, что мог произносить лишь самые простые фразы. Креол же за минувшие дни выучил несколько праквантешских слов естественным образом, но их хватило лишь на то, чтобы поздороваться и пригласить гостя за стол.

— Радостно, брат, — произнес Креол, кивая собрату-магу. — Еда, вода.

Ну а дальше снова стал переводить Хитагайца. Этот краснобай заливался соловьем, превращая короткие и скупые реплики магов в цветастые кружева. Что Креола, что жреца, который носил имя Эйм-Тули, это быстро начало раздражать.

Но они все равно плодотворно побеседовали. Жреца сильнее всего интересовали боги Креола, он хотел знать, кому поклоняются бородатые люди востока, и Креол с радостью удовлетворил его любопытство. Поведал ему о великих ануннаках, о Мардуке Двуглавом Топоре и прочих владыках Девяти Небес, рассказал о том, как Ану сотворил небо и как случился Великий Потоп, в котором спасся лишь древний маг Ут-Напиштим…

Эйм-Тули выслушал Креола жадно, выслушал внимательно. Видимо, сочтя нужным ответить любезностью на любезность, он также принялся излагать, что за боги властвуют в Праквантеше, каковы они и сколько их.

— Боги Болон Ти-Ку, так именуем мы Великих Темных, — говорил он через Хитагайцу. — Их десять всего, самых могущественных. Имена их таковы: Кучумакик, Чамиахолом, Ах Альпух, Ах Альтокоб, Хун Каме, Вукуб Каме, Кисин, Хун Ахав, Иш Хун Ахав и Вак Митун Ахав, он же Ум Цек, Владыка Черепов. Им мы подносим напитки и угощения, сжигаем благовония и молимся, проливаем кровь из разных частей своего тела и танцуем шибальбу ок’от, танец демона. Души после смерти спускаются в преисподнюю Духа Улитки, и сам бог-улитка встречает их там, забирая и вырывая сердце, ибо сердце — излюбленное лакомство богов. После встречи с ним мертвый идет страшным путем через ущелья с колючими деревьями и реками крови, пять Домов Испытаний, место жертвоприношений у мирового древа и стадион для игры в мяч…