Джордж Мартин - Воины Страница 5

— Это лучший священный напиток, что я пробовал со времен клятвы в Хельсингёре!

Конн заворчал. Он не любил, когда ему напоминали о той клятве.

— Ты ведь здешний, да? Какое там дальше побережье?

— Такое же, как и то, вдоль которого мы шли прежде, — ответил Аслак. — Сплошь бухточки, заливчики, островочки. Ветра сильные. Скал много. И народ бедный, беднее истощенного поля. Буи будет недоволен!

Конн расхохотался.

— Буи и мною недоволен, если уж на то пошло.

Аслак приветствовал его, приподняв рог.

— Не то золото ты грабишь, Конн!

Конн приподнял рог в ответ и выпил.

— Сигвальди думает, будто Хакон трусит напасть на нас, сколько бы мы ни донимали его людей.

Аслак хмыкнул. Сидевшие вокруг костра не сводили глаз с них обоих.

— Это неправда. И Сигвальди сильно ошибается, коли действительно в это верит. Хакон бьется как демон!

Аслак утер пену рукой с бороды.

— Хакон ведь ведет свой род от инеистых великанов, богов, что древнее Одина. Оттого он и не явился на юг, когда мы разоряли Тонсберг, и не вышел нам навстречу, пока мы не обогнули мыс Стад. Его сила — на севере. А теперь мы идем на север, так что я не думаю, что нам придется долго ждать.

— Ну что ж, будь что будет, — сказал Конн и сплюнул меж пальцев. Он кивнул в сторону костра. — Выпей еще пива, Аслак! Горм, оставь мне мяса!

Он встал и пошел в сторону склона, под которым сидел Ральф рядом с умирающим.

То был Кетиль, один из гребцов, человек не старше самого Конна. Их команда состояла из юношей, что бросили отцовские усадьбы и присоединились к Конну и Ральфу два года назад, когда те впервые снарядили свой корабль «Морская птица». Но теперь, после двух лет, проведенных под началом Конна, они уже не были зелеными юнцами, что бы там ни думал Сигвальди.

Сегодня они захватили деревню в небольшом заливчике. Жители деревни попытались сопротивляться первые несколько секунд, и один из них ударил Кетиля палкой по голове. Кетиль был еще жив, и они принесли его сюда, чтобы он мог умереть спокойно. Ральф сидел с ним рядом, привалившись спиной к склону и подобрав длинные ноги. Конн присел рядом.

— Как он, уже?

Ральф покачал головой. Его светлые волосы рассыпались по плечам жидкими прядями.

— Уходит.

Конн немного посидел, раздумывая о битве в деревне.

— Это же люди Хакона, — сказал он. — Отчего же он их не защищает?

Он протянул руку к Кетилю, но не коснулся его.

Ральф пожал плечами.

— Потому что нам только того и надо.

— А что же он собирается делать?

— То, чего мы не хотим, — ответил Ральф. — Вон, Буи идет.

Пузатый, как бочонок, йомсвикинг шагал вдоль пляжа к костру «Морской птицы», но, увидев, что они с Ральфом сидят в стороне, повернул к ним.

— Привет тебе, король Норвегии! — сказал он и хихикнул.

Конн встал.

— Да услышат тебя норны! В чем дело?

— Тебя зовет Сигвальди. Одного тебя. Прямо сейчас. На совет.

Конн обернулся, посмотрел на Ральфа.

— Ты пойдешь?

— Сигвальди звал одного тебя! — напомнил Буи, фыркнув носом.

— Я останусь с Кетилем, — сказал Ральф, и Конн пошел без него.

Отправляясь в поход с йомсвикингами, Конн ожидал, что их совет окажется шумным сборищем, где все спорят и говорят одновременно, но теперь он знал, что это не так. На этих советах поили и кормили вдоволь, но под конец Сигвальди вставал, говорил, что следует делать, а все остальные только кивали. Вроде как они были свободные люди, однако же делали все, что им говорят. Конн обнаружил, что йомсвикинги, по рассказам, нравились ему куда больше, чем на самом деле.

Сигвальди сказал:

— Нам стало известно, что Хакон вон в той бухте. За тем большим островом.

Собравшиеся вожди взревели. Буи встал.

— И сколько у него кораблей?

— Не так чтобы много, — ответил Сигвальди. — Шесть - восемь. Он ждет, пока соберется его флот, это ясно. Но мы захватим его прежде, чем они успеют подойти!

Он окинул взглядом всех присутствующих.

— Выходим до рассвета! Я встану слева, вместе с Буи. Ты, Аслак, вставай справа, с Сигурдом Плащом и Хавардом.

Его зубы блеснули в бороде. Конн внезапно задрожал от возбуждения. Сигвальди обернулся и устремил взгляд прямо на него.

— Ну а ты, Конн сын Корбана, раз уж тебе так не терпится до него добраться, — ты пойдешь первым и встанешь посередине!

За короткую светлую ночь они похоронили Кетиля. Остальные воины с «Морской птицы» положили его у подножия песчаного склона, уложив с ним рядом его меч и немного мяса и пива для последнего путешествия. Каждый из них принес с берега по камню.

Финн сказал:

— Лучше умереть так, чем за плугом, подобно волу!

И положил свой камень к ногам Кетиля.

— А еще лучше будет умереть в завтрашней битве, — сказал Горм, стоявший в головах у Кетиля. Он взглянул на Конна своими большими глазами — он всегда выглядел так, словно глаза у него слегка выпучены. — Сколько там, говоришь, кораблей у Хакона?

— Сигвальди говорит, что немного, — ответил Конн. — Но я больше не доверяю Сигвальди.

— Завтра, — сказал Грим, — когда мы схватим Хакона...

Кто-то расхохотался.

— Если мы его схватим, — уточнил Руг.

— Это будет деяние, которое прогремит на весь свет!

Конн наклонился и положил свой камень у плеча Кетиля, подвинув остальные, чтобы они легли один к одному.

— Что бы мы ни сделали завтра, мы сделаем это вместе!

— Мы возьмем Кетиля с собой. — Ральф наклонился и положил камень у ноги Кетиля.

— Если мы одолеем Хакона... — Одд положил свой камень возле Кетилева колена. Теперь вокруг убитого замкнулся узор из камней, корабль, который понесет его в путь, — об этом станут рассказывать до конца мира!

— До конца мира...

Они немного постояли молча, глядя на Кетиля, а потом обрушили песчаный берег и зарыли его. Потом все повернулись и посмотрели друг на друга. Они сцепили руки и рассмеялись резким, тревожным, безумным смехом. Глаза у них сверкали.

— Вместе! — сказали они. — Все вместе!

И ушли готовиться к битве: наточить оружие или поспать, если сумеют заснуть, — до рассвета надо было выйти в море. Конн с Ральфом набрали побольше воды и припасов и погрузили все это на корабль, стоявший на берегу.

Остальные улеглись у костра. Конн сел на песок рядом со своим родичем, под выпуклой грудью их корабля. Ему казалось, что ему теперь ни за что не уснуть. Он пытался припомнить все битвы и сражения, в которых когда-либо бывал, но все вдруг сделалось как в тумане.

Все равно все будет иначе. Так всегда бывает.