Юрий Иванович - Сбой реальности Страница 5

– Ой!.. Вдруг у меня начнутся осложнения? Или еще чего похуже?

– Не говори глупостей! – осадил супругу Дмитрий. – С тобой все в порядке, и некие особенности твоего организма наверняка пойдут нам во благо. Конечно, еще необходимо провести над тобой комплексные исследования как всем сонмом целителей академии во главе с ректором Брайсом, так и при ментальном воздействии Эрлионы.

– Эрлионы? – Графиня смешно наморщила носик. – Но вдруг она выйдет из-под контроля? Вдруг она что-то сделает не так? Хоть она и жутко могущественная, но все-таки… как бы точнее выразиться? Искусственная. Да и молода слишком! Всего несколько дней от роду, а уже пытается перевоспитать такого преступника, как бывший император Успенского государства.

– Нет. По поводу Эрлионы можешь даже не сомневаться. – В мужском голосе слышалась уверенность и твердость. – Если уж некая одухотворившаяся субстанция, вышедшая из-под рук целителей, окажется негативной для человека, то, значит, и вся наша с Тителом великая затея с созданием академии и распространением целителей в иных мирах гроша ломаного не стоит.

– Ну если ты уверен…

– Полностью! Так вот, возвращаясь к твоим изменениям. Ты вот чувствуешь, предвидишь то, что иным и близко не дано. Думаю, ты с этим согласишься и спорить не станешь? – Дождавшись согласного кивка, Дмитрий ответил тем же: – Отлично! Значит, по логике, ты должна признать, что и у других людей могут быть некие, не раз уже проверенные на практике предвидения.

– Ты хочешь сказать, что и ты?..

– В некотором роде! Причем тех опасностей, которые замечаешь ты, я и краешком сознания не прочувствовал. У меня предвидения несколько иного плана, более глобальные, перспективные и расплывчатые. Например, я как-то подспудно чувствую правильное направление моих разведывательных перемещений. Вернее, даже не так… – Он задумался, пытаясь конкретнее сформулировать свои сомнения. – Скорее, я просто чувствую: если я не стану исследовать нечто меня очень интересующее и притягивающее в ближайшие сроки, может случиться беда. Именно так, путешествуя не раз в Ягоны, я познакомился по дикой случайности с Бонзаем, потом спас его и королевство, потом помог навести порядок на Юге, да и во всем тамошнем мире. Но самое главное, я отыскал Зеленый Перекресток. А это мне кажется неким краеугольным камнем во всех моих будущих планах. Вот чувствую я, чувствую! Надо его исследовать, пройти зеленые болота и во всем разобраться.

– А если не разберешься?

Графиня терпеливо дожидалась ответа от своего задумавшегося, ушедшего помыслами в иные миры супруга. Наконец он приоткрыл глаза и признался:

– В противном случае, чувствую, нам будет очень худо. Более того, если мы забудем про исследование Зеленого Перекрестка, некая контурная линия, обозначающая наше будущее, обрывается где-то во временных границах года, максимум двух. Более конкретно я выразиться не могу. Но все равно в этакое предвидение твердо верю. Так что, дорогая, как бы нам ни хотелось уюта, тишины и полного покоя, вряд ли у нас что получится. Скорее всего, длани неведомой Судьбы сотворили меня не для отторжения от всех дел и попыток отсидеться в глухом лесном углу.

– Ну раз так, – Александра покорно вздохнула, – то мы еще повоюем! Или ты собираешься все делать в одиночку?

Под строгим прищуром любимых глаз Торговец опять заглянул в туманные клубки своего предвидения и пожал плечами:

– Да нет, рядом со мной тебе опасность вроде как пока не грозит.

– Пока?

– Естественно, что пока. Когда я себе представляю любимую супругу с округлившимся животиком, все во мне сразу восстает против твоего участия в любой мало-мальски рискованной авантюре.

– Хи-хи! Отсутствие моего общества тебе еще не скоро грозит. Ведь с моим слабеньким здоровьем, обмороками и непонятной слабостью мне еще не скоро стать матерью.

– Это мне надо смеяться и хохотать в ответ на такие слова, – возмутился граф Дин Шахматный Свирепый. – Да с твоим здоровьем, после излечения в вертушке, ты можешь рожать каждые девять месяцев в течение десяти лет! Причем без негативных последствий для организма.

Казалось, графиня собралась возмутиться изначально от такой перспективы. Но чуть подумав, она радостно хмыкнула, посмотрела почему-то на потолок, а потом неожиданно согласилась:

– А что! Очень даже неплохо получается! Вначале нарожаем детей, потом оставим под их присмотром твою башню, а уже только затем будем смело бросаться в любые авантюры и приключения! – Но тут же спохватилась и погрустнела. – Не выйдет. Забыла, что тебя тянет в опасные места именно сейчас. А значит, я должна тебя прикрывать. Так что ни о каких беременностях пока даже не заикайся.

– Э-э-э?..

– И не экай! Еще и сама при обследовании у Эрлионы или Титела Брайса попрошу, чтобы меня предохранили магическим образом от случайной беременности. И не спорь! Понял?

– Да как тут не понять, – что-то слишком быстро согласился ее супруг. И, уже поднимаясь из-за стола, резко перевел разговор на другую тему. Как раз ту тему, на которую с легкостью клюет любая женщина. – Ладно, пошли осматривать дары хаерсов. Заодно будем думать, как и где эти новшества нам могут помочь больше всего. Причем в первую очередь думаем о применении их на Земле при поиске Елены.

Вскоре приодевшаяся пара хозяев замка поспешила в помещения с сундуками. Упоминания о томящейся в неведомых застенках Елене, родной сестре Дмитрия Светозарова, сразу подстегивали как работоспособность, так и воображение.

Глава вторая

Противозаконная продажа

К себе домой Хотрис Тарсон возвращался довольный и гордый. Хотя и не забывал при этом внимательно просматривать улочки и окрестные переулки, обрезанные пределом видимости вездесущего тумана. Не хватало, чтобы законную радость испортило столкновение с какой-нибудь конкурирующей группировкой молодежи. Нельзя сказать, чтобы они так сильно хулиганили в самом большом имперском городе, все-таки стража работала на удивление четко и слажено как в предотвращении преступлений и обычном патрулировании, так и при раскрытии уже совершенных преступлений. В последнем вопросе еще и маги преизрядно помогали. Но все равно мелкие стычки и обычные драки среди подростков происходили очень часто. К тому же всегда и везде Хотрис смело влезал и в рукопашные баталии наедине, и в разборки улица на улицу, умел здорово поколотить более старших и наглых, так что врагов у него хватало. Если учесть, что в последнее время и соседская уголовная шушера на парня взъелась, то его опасения становились понятны.

Хотя с соседями было не все так однозначно. Все-таки большинство из них относились к парню не просто прекрасно, а готовы были защитить в случае неприятностей, так что вначале нежданная активность уголовников была неприятна. Те уже несколько раз пытались прижать Хотриса в глухом углу и за что-то поколотить. Если чего не хуже сотворить. И причину такой активности, вернее, ее инициатора искать не приходилось: родной дядя Грэг. Брат давно умершей матери спал и видел себя в мечтах обладателем печати родового наследства, которая по несправедливости, как думал сам дядя, принадлежала его мерзкому племяннику. Правда, Грэг и так фактически распоряжался домами, всем небольшим поместьем, садом, небольшим участком земли и средней по величине ткацкой мануфактурой, но этого ему было мало. Грабил, прятал собранные деньги в иных местах, и даже сейчас, потребуй кто отчета, оказалось бы, в поместье нет и гроша ломаного. Но такое положение опекуна не устраивало. Он хотел стать истинным, единственным и законным владельцем всего имущества, которое когда-то принадлежало отцу Хотриса. И не раз даже вслух проклинал свою покойную сестру за то, что она передала, умирая, печать родового наследства своему единственному сыну. Тому в то время было всего пять лет, так что вполне естественно, что до его совершеннолетия старшим опекуном-распорядителем автоматически становился родной дядя. И того вначале невиданное богатство удовлетворяло. Но время шло, он захотел большего. С каждым годом все больше и больше превращаясь в циничного скота, Грэг делался более злым и раздраженным. И было отчего: болезненный племянник не только выжил, справившись с болезнями, но и стал жилистым, вертким, как угорь, и довольно сообразительным малым. А уж умирать совсем не собирался. Мало того, видя к себе жуткое отношение ближайшего родственника, настолько на него ополчился и возненавидел в ответ, что, даже умирая, не прошептал бы формулу перехода наследства.