Терентий Гравин - Игрок поневоле Страница 5

«Почему я так поверил, что этому сорванцу шестнадцать лет? Порой он совершает настолько неадекватные поступки и выдаёт фразы, присущие только опытному, столетнему старику, прошедшему и Крым и Рим. Надо будет как-то покопаться в его прошлом и всё-таки выведать так тщательно скрываемые факты биографии…»

Но именно циничный вопрос в грубой форме меня и остановил. Хотя ещё меня и взгляд девушки поразил: холодный, совершенно спокойный, оценивающий и даже отстранённо-равнодушный. Точно так же сторож в зоопарке смотрит на животных во время их кормёжки и прикидывает, сколько ему придётся позже выгребать из-под клеток навоза.

Чуть позже и Чайревик шевельнулся, приходя в себя, и выдал вдруг то, что я сам собирался сказать сравнительно недавно:

— Ну и ладненько! Пошутили, повеселились… хм, пора… и в самом деле с делами разделаться. — Осознав сказанное, почесал истинно по-русски затылок и пробормотал: — Пойду я за верёвкой и за лесиной. М-да… если сумею сам притащить…

И первым, даже раньше загремевшего вёдрами и устремившегося следом Пятницы, покинул расположение лагеря. А я грозно нахмурился, уставился на девушку и приступил к допросу:

— Ну и с какой стати ты решила спровоцировать кровопролитие между нами?

— Не заметила малейшей капельки крови в данном месте. Да и разве можно спровоцировать размолвку между истинными друзьями?

И смотрит на меня так наивно-доверчиво и кротко. Я даже растерялся чуток. Ведь, в самом деле, ничего плохого не случилось, всё вроде нормализовалось…

Хотя… какого чёрта?! Ничего ведь не нормализовалось! После случившегося я уже никогда не повернусь спиной к этому гнилому рыцарю-паладину!

Или эта кобра меня пытается загипнотизировать? Это она зря!

— Отвечай: зачем ты это делала? — строго спрашиваю, словно и не расслышал её попыток замазать белой краской чёрные деяния.

— Да всё нормально, просто решила проверить вашу дружбу и немного развеселить. Мужчины порой становятся такие скучные и противные. Фи!

— Веселиться, значит, любишь? А если бы Димон меня и в самом деле убил?

На это красотка вполне искренне и весело рассмеялась:

— Ну я же говорю: скучные и противные…

— Отвечай! — Я с угрозой во всём теле сделал ещё один шаг к ней, и девушка сразу посерьёзнела, хотя улыбаться не перестала:

— Ну прямо как дети! Честное слово! Неужели ты не понимаешь и не хочешь видеть, что у меня всё было под контролем? Это же так элементарно!

Улыбка откровенная. Взгляд — честный, честный. И ауроцепция моя, как назло, не работает. Об истинных эмоциях красотки могу только догадываться по чисто внешним признакам. Дышит спокойно, пальцами рук край плаща не теребит, ресницы не вздрагивают от напряжения… А вот кожа на висках покрылась еле заметной испариной! И губы пересохли, хоть дама и не пытается облизнуть их язычком!

Ага! Значит, всё-таки нервничает! Сильно! И сильно боится!

Теперь осталось только развить свой успех, не теряя уверенности в собственных силах и правильности действий. Делаю ещё один шаг вперёд, уже нависая над женщиной, и ей приходится задирать голову, чтобы видеть моё сердитое лицо. Должна понимать, что шутки (если её слова можно было назвать шутками!) кончились, моё терпение иссякло, и остановить меня будет некому.

Да и я начал с нешуточной угрозы:

— Ложь я чувствую, и как только она превысит допустимый предел в три предупреждения, перебрасываю тебя на ту сторону Багрянки! Там тебя ждут не дождутся. И для этого мои товарищи срубят два дополнительных ствола, чтобы тебя перебросить на тот берег живой и без переломов конечностей. А теперь быстро и без лишней воды отвечаешь на все мои вопросы. Начали! Назови своё настоящее полное имя.

— По нашим традициям, полное имя могут знать только родители и…

— Да мне насрать на ваши традиции! — перебил я её, взрываясь бешенством и еле сдерживаясь от рукоприкладства. Потому что почувствовал, а может, и просто догадался, что она врёт и пытается вилять, начиная с самого простого. — Поэтому: первое тебе предупреждение! Повторяю вопрос: как твоё полное, настоящее имя?

Вот тут она струхнула основательно. Что-то она в моём лице рассмотрела такое, что у неё и ресницы задрожали, и глаза забегали. И я догадался, вернее, окончательно уверовал в свои предположения, что она никакой не НПС. И теперь всё зависело от её ответа. И она опять осмелилась врать:

— Меня зовут Даниэлла Мэврут из рода Дарзлей. Родилась я в семье барона Робиньо Мэврут, в седьмой восточной провинции Новой Византии…

Глава 3

Крючок наживки заглотав…

И опять незнакомка врала!

Заметив, что я отстранился от неё, она несколько расслабилась и начала облегчённо вздыхать, но заглянула мне в глаза и осеклась на полуслове. А я смотрел на эту женщину, окончательно подурневшую для меня внешне, застывшую, с посеревшим от страха лицом, и не мог понять: с какой стати она вдруг мне показалась богиней? С чего это я решил, что она мой давно выстраданный идеал, плод моих бессонных ночей и самых эротических фантазий? Не иначе как она — ведьма, умеющая внушать о себе окружающим нечто запредельное, смертельно-ядовитое и одновременно трогательно-чарующее. Возле неё — опасно. В её присутствии даже Санёк мне может всадить кинжал в спину. Так что в идеале её и в самом деле надо перебросить на ту сторону Багрянки. Или, в самом крайнем случае, просто отпустить в противоположную от нашего движения сторону.

Ну и следовало форсировать либо начало полных откровений со стороны незнакомки, либо процесс расставания с ней. Что я и продолжил:

— Когда я спрошу твоё игровое имя и захочу поинтересоваться твоей фривольной жизнью в Новой Византии, тогда и задам соответствующие вопросы, — после чего демонстративно взял в руку часть ременной шлеи для конской упряжи и уселся на принесённую Пятницей корягу. — Поэтому за повторную ложь тебе даётся второе предупреждение. Ну и не поленюсь в третий раз задать вопрос: как твоё настоящее имя, где ты родилась и когда?

Я не мучитель какой-то, и не садист, и особенно не люблю, когда женщины плачут. Но тут испытал неожиданное злорадство и удовлетворение, когда две слезинки выкатились из глаз и оставили блестящие дорожки на бледных щеках. Пришло понимание, что ведьма спеклась, сломалась и просто вынуждена смириться с обстоятельствами, а не перекраивать их под себя.

Она прекрасно рассмотрела мою холодную решимость, что порой намного хуже горячечного бешенства или плохо контролируемой злобы. Поняла, что лгать больше нельзя, окажется вредно для её же здоровья. Хотя кто их, этих игроков знает? Может, она не верит, что её игровой мир стал Осколком и теперь находится в совершенно нереальной вселенной? Может, она всё равно продолжала верить, что после смерти возрождается в точке привязки и снова мчится выполнять недоделанные квесты?