Ольга Романовская - Ледяное сердце Страница 5

Вампир привык доверять своей интуиции, а она советовала свернуть направо, на новые для него земли. Ульрика, знавшая окрестности лучшего него, рассказывала, что там много рек. Реки — это плохо, они путают следы, но Эйдан надеялся, что охотники воспользовались не бродом, а мостом.

День выдался пасмурным, прятаться не пришлось. Умывшись под каплями дождя, вампир брел вдоль обочины, старательно анализируя окружающие запахи: грязи, мокрой земли, конского навоза, воды; были среди них и те, ради которых он покинул родной лес.

Запах предательски оборвался у реки. Эйдан остановился и заскрежетал зубами. Хитрые людишки, они обманули его! Покружившись у воды, он отчаянно пытался найти оставленные природой подсказки, но ничего. Однако вампир не собирался сдаваться, решив последовательно обойти все окрестные деревни и города: где-нибудь да отыщется эта троица.

Понимая, что скорость его передвижения вызовет закономерные вопросы, Эйдан старался держаться дальше от проезжих путей.

В деревню он вошел уже после полудня и сразу понял, что нужных ему людей здесь нет. Зато был небольшой храм.

— Интересно, они специально курят свои благовония? — Укрывшись в тени одного из домов, вампир отчаянно пытался восстановить испорченное миррой обаяние. Он несколько раз чихнул и помотал головой. Его немного подташнивало.

— Мерзкий, мерзкий запах! — Эйдан поморщился, обнажив свои острые клыки. Запах резал глаза, нечего было и думать, чтобы охотиться в таких условиях.

Он свернул на соседнюю улочку, где запах был не таким сильным и задумался: не отсюда ли пришел жрец? Сомнительно, чтобы где-то поблизости был еще один храм.

Мелькнула шальная мысль: а не убить ли ему жреца? Если застать его врасплох, в дневное время, когда вампирам, как детям ночи, положено спать в темной утробе своих жилищ, он окажется немногим сильнее обычных жертв. Сидит, наверное, сейчас в своем храме, курит благовония и бормочет ничего не значащие слова.

Эйдан решил рискнуть и, мало заботясь об осторожности, запрыгнул на крышу. Отсюда деревня была видна, как на ладони, он сразу разыскал среди скопления тесовых кровель яркий конек храма. Передвигаться поверху было сподручнее, и, перелетая с одной крыши на другую, вампир наконец приземлился во дворике храма. Попавшая под ноги кошка с шипением бросилась прочь.

Зажав нос рукой, Эйдан бочком подошел к двери и осторожно заглянул внутрь. Море свечей, море зловонной мирры, пара прихожан и жрец, что-то шепчущий над жертвенником. Вампир подобрался ближе, пытаясь рассмотреть лицо служителя. Лишь легкое колыхание воздуха выдавало его движения.

Бормотание жреца оборвалось; Эйдан внезапно оказался под колпаком тишины. Увлекшись воспоминаниями и предвкушением скорой мести, он не заметил, как оказался в полосе света напротив потемневшего круглого зеркала. И все, бывшие в храме, видели, что он не отражается в потрепанной временем амальгаме и не отбрасывает тени.

Первой среагировал маленький мальчик. Спрятав лицо в складках юбки матери, он в ужасе прошептал:

— Мама, я боюсь! Вурдалак!

Прихожане попятились, сгрудились за спиной жреца, повытаскивали свои обереги.

Эйдан усмехнулся и смело шагнул к алтарю. Да, жрец тот самый, игра стоила свеч. Что ж, теперь мы посмотрим, чего ты на самом деле стоишь.

— Что тебе нужно? Убирайся, отродье тьмы, не гневи богов! — жрец потянулся за каким-то предметом на алтаре, но вампир опередил его, в стойке зверя замерев между ним и окном в мир богов.

— Убирайся! — служитель поднял руки для наложения заклятия.

Ощерившись, Эйдан бросился на него и повалил на пол.

Поднявшие крик прихожане, ринулись вон, оставив своего жреца умирать.

Служитель богов оказался упорным и прожил гораздо дольше, чем можно было предположить. Несмотря на то, что вампир был объективно сильнее, он сумел оттолкнуть его, подняться на ноги и дотянуться до алтаря. Жрец выплеснул в лицо Эйдану какую-то жидкость, соприкоснувшись с кожей вампира, она превратилась в нестерпимый внутренний жар. Но сила ненависти Эйдана была столь велика, что он сумел преодолеть боль, увернуться от брошенного в него ритуального серебряного ножа и, сгруппировавшись, нанес свой коронный удар.

Жрец был мертв, но он измотал его, высосал часть жизненной силы. Опустившись на колени перед поверженным противником, Эйдан нарушил собственное правило: не пить крови убийц Ульрики. Его мучила слабость, резь в глазах, кожа покрылась красными разводами, а внутренний жар лишь немного утих, напоминая о том, какой опасной может быть встреча с настоящим жрецом, который не был бы столь наивен, полагая, будто вампира испугает простое упоминание о гневе богов.

Погасив свечи, вылив содержимое курительниц на пол, он вышел во двор и замер, увидев перед собой толпу враждебно настроенных жителей. Они теснились со всех сторон, сжав в руках остро заточенные осиновые колья, поигрывая связками чеснока, с ног до головы обвешанные амулетами и косичками из полыни, по древнему народному поверью, отпугивающей силы зла.

Обведя взглядом разношерстную толпу, от которой, несмотря на боевой настрой, исходили волны страха, Эйдан улыбнулся. Если они боялись его, то он нет. Да, их было много, да, они загородили проход, но кто сказал, что он должен передвигаться только лишь по земле?

Ему захотелось поиграть с ними, и вампир решительно двинулся в сторону направленных в его сторону кольев. Люди попятились, некоторые позорно бежали, предпочтя напрасно не рисковать своей жизнью. Остальные сомкнули ряды и приготовились отразить атаку. Но Эйдан и не думал нападать, он просто скользил мимо этих напряженных фигур, с усмешкой взирая на то, как дрожат их руки.

Один из обитателей деревни не выдержал и попытался вонзить кол в сердце подошедшего слишком близко вампира. Тот легко увернулся и, схватив бедолагу за руку, отшвырнул к дверям храма. Люди поспешили на помощь товарищу, тесня Эйдана к святилищу. Он по-прежнему не нападал, предпочитая уклоняться от слишком медлительных для него ударов. Ему было весело.

Когда кольцо разгневанных людей прижало его к порогу, Эйдан наугад выхватил из толпы первого попавшегося человека и вместе с ним взмыл на крышу. Перекинув на спину упиравшегося мужчину, легко, будто это был малолетний ребенок, вампир перепрыгнул на соседнюю кровлю и, сопровождаемый криками ужаса и ненависти, поспешил покинуть деревню.

Захваченный им мужчина поначалу сопротивлялся, но потом смирился со своей ролью и притих, безвольно повиснув на спине Эйдана.

Оказавшись на значительном расстоянии от деревни, посреди поросшего редким кустарником лога, вампир остановился и брезгливо сбросил свою ношу на землю.