Юлия Остапенко - Игры рядом Страница 5

Я спал крепко, сладко и довольно долго. Проснувшись с тяжелой головой и куском ваты вместо языка, я увидел, что солнце уже давно миновало зенит и почти скрылось за кромкой деревьев. Я с трудом сел, проваливаясь в сено, прислонился спиной к матерчатой стенке телеги и выглянул наружу. Солдат было не очень много, человек двадцать сзади и столько же спереди — жалкая кучка по сравнению с армией, оцепившей наше укрытие. Ехали по лесной дороге, справа и слева плотной стеной стояли деревья, и я вполне мог понять опасения Гленована — буквально каждый ярд земли здесь будто создан для засады. Но я-то знал, что ее некому устраивать. Разве что Ларс… Но он сейчас далеко.

Дорога была заросшей, ухабистой, телегу шатало из стороны в сторону, колеса подпрыгивали на колдобинах. Меня тошнило, страшно хотелось пить. И кто только варил то пойло? Руки бы поотрывал. Я закрыл глаза, стараясь дышать глубже. Перспектива продолжать путешествие в луже собственной рвоты казалась не слишком привлекательной.

Через несколько часов пошел дождь. Редкие капли забарабанили по крыше повозки, потом из разверзшихся небес хлынуло по-настоящему. Матерчатое покрытие набухло, вода стала просачиваться сквозь ткань… Я подставил пылающее лицо холодным каплям, слизнул влагу с пересохших губ. Странно, но мне сразу стало немного получше. Открыв глаза через несколько минут, я посмотрел на успевших вымокнуть до нитки солдат и почувствовал себя отмщенным. Гленован, ехавший за телегой, перехватил мой взгляд, и я ехидно улыбнулся ему.

— Перебирайтесь ко мне! — крикнул я, перекрывая шум мокрых плетей, лупивших по латам солдат. — Здесь довольно уютно!

К моему несказанному удивлению, он кивнул, бросил повод одному из всадников, спешился и на ходу забрался в повозку, попутно отдавив мне ноги.

— Осторожнее, — поморщился я.

— Прошу прощения, — Гленован уселся напротив меня, снял шлем, из-под которого хлынули потоки воды. Сено немедленно промокло. Я поежился, почувствовав, что замерз.

— Надо же, как припустило, — хмыкнул Гленован и оценивающе посмотрел на меня. — У вас тут по крайней мере сухо.

— Охотно поменяюсь с вами местами, — воодушевленно заверил я, и он засмеялся.

— Вряд ли мое общество в данный момент доставит его высочеству столько же удовольствия, как ваше.

— Вы полагаете, его высочество станет тратить время на разговоры?

— Не сомневаюсь, — сказал он и утер свое аристократичное лицо затянутой в перчатку ладонью, стряхивая капли. Я смотрел на него с интересом.

— Неблагодарная работа, не правда ли?

— Как сказать. Если не считать земель, замков и титулов — то да.

— С деньгами сложнее, верно? — усмехнулся я. — Его высочество просто разорится с этой армией. Приходится брать количеством, а не качеством.

— Вас интересуют деньги, да? — вдруг серьезно спросил Гленован. Я снова усмехнулся, повел затекшими плечами.

— А вы как думаете?

— Герцог даст вам денег, если захотите. И столько, сколько захотите.

Я насторожился, но виду не подал. Такой поворот разговора был неожиданным, хоть и вполне вероятным. Шерваль пытается купить всех. Это его стратегия. Однако то, что он заинтересован во мне не только как в источнике информации, оказалось для меня новостью.

— Ну, учитывая то, что у меня нет ни земель, ни замков, ни титулов, начать можно было бы с этого, — абсолютно серьезно сказал я.

Гленован покосился на меня с подозрением. Несмотря на аристократическую внешность, дураком он не казался. Но я смотрел на него кристально чистым взглядом, и он смутился.

— Об этом с вами уполномочены говорить другие люди, — неуверенно сказал он. — Однако я полагаю, что такое предложение будет иметь место.

— Как альтернатива эшафоту? Проклятье, что ж вы раньше молчали!

Его взгляд немного прояснился. Я чуть было не предложил ему развязать меня и продолжить деловые переговоры двух равных людей, но вовремя прикусил язык. Нет, дураком он всё-таки не выглядел.

— Конечно, я не могу утверждать это наверняка, — поспешно проговорил Гленован, видимо, не желая меня слишком обнадеживать. — Видите ли, милорд расположен к вам довольно… благосклонно. Но среди его окружения немало людей, жаждущих увидеть вас в петле, а лучше на дыбе. Думаю, вы это знаете.

Еще бы! Я даже мог бы назвать поименно. В первую очередь граф Седлтон, чью армию мы основательно потрепали за последние полгода. До чего же он свирепствовал, когда каждый его гарнизон, расположенный в южной части Айдентонского округа, неизменно уничтожался не позднее чем через два дня после расквартирования. Ему понадобилось четыре месяца, чтобы понять, что, продолжая обновлять гарнизоны, он попросту посылает своих людей на бойню. Как они прочесывали леса! Одни пни остались, зверье сбежало в северное полесье. Почему-то Седлтон был уверен, что где-то в сердце леса стоит неприступная крепость, в которую мы приходим ночевать, пить и спать с женщинами. Каждый судит в меру своей развращенности. Мне было совсем не жаль его разочаровывать.

Потом — маркиз ле Кайрак, не менее пылкий мой поклонник. Мы превратили его скромное загородное поместье, коим он считал один из крупнейших восточных округов, в сущий ад. Теперь господин маркиз не мог ни поохотиться, ни развлечься налетом на деревню без того, чтобы не потерять половину своей свиты. Этот тип был редкостным подонком, мы вычищали округ от его людей методично и с удовольствием. Помнится, я сам с неизъяснимым наслаждением всадил в его плечо арбалетный болт. Целился в горло, но этот гад что-то учуял и увернулся, как раз когда я нажал на спуск. Говорят, с тех пор у него плохо работает левая рука, а прежде маркиз славился зрелищными поединками на двуручниках. Он должен сильно меня ненавидеть за такой удар по его самолюбию, ведь теперь он не сможет блеснуть мастерством на турнирах, и женщины станут намного менее охотно посещать его постель.

А еще лорд Гриндер… Мы проникли в его замок под видом бродячих артистов и без особого труда удерживали форт больше месяца, а потом просто ушли, выпив всё вино, съев все запасы и оставив в замке полный разгром. И сэр Уолдер Битти, с которого я смеха ради сшиб стрелой шлем в ту самую минуту, когда он цеплял на свое копье платок пухленькой чернявой леди, готовясь сразиться за право назвать ее самой красивой женщиной мира с сэром Лайоном, графом-купцом, обоз которого мы спустили в Ренну несколькими месяцами раньше… И многие, многие другие. За четыре года мы сделали немало, — так могло показаться, если вспоминать поименно всех обиженных, униженных и оскорбленных снобов, которых мы на минутку тыкали наглыми рожами в их собственное дерьмо. Но на самом деле всё это оставалось шалостями, злым ребячеством взрослых людей, с которыми не слишком ласково обошелся этот мир.