Тиа Атрейдес - Песнь первая. Дитя Грозы Страница 5

Вот именно тогда Свистку впервые пришло в голову, что Мастер не преувеличивал, говоря, что Лягушонок к пятнадцати годам станет Призывающим Тень. Правда, говорил это Наставник вовсе не ему, а настоятелю Крилаху… но какая, собственно, разница? В том, что он сам пройдет все испытания, Орис ничуть не сомневался. И не представлял ни для себя, ни для лучшего друга другой судьбы. Посвященные Хисса — не просто красивое название для наемных убийц, что бы по этому поводу не думали малолетние мечтатели, всеми правдами и неправдами пытающиеся набиться в ученики к одному из старших Призывающих. И их несусветные гонорары, предмет черной зависти других цехов Гильдии, более чем оправданы. Хотя бы тем, что из всех претендентов, допущенных к испытаниям, преодолевают их около трети. Или четверти. И дело тут не только в умении, ловкости, хитрости и прочих совершенно необходимых вещах. Все решает Темный Хисс. Либо он позволяет служить ему дальше, либо забирает душу претендента сразу. И только тот, кто сумеет договориться с божеством, станет его Посвященным.

Что же касается Лягушонка, ему, похоже, удалось найти взаимопонимание с Тёмным намного раньше, чем предполагал Мастер. То, что промелькнуло в глазах приятеля, ничем иным, кроме как Взглядом Хисса, быть не могло. Что ж, тем лучше — если до этого момента Орис иногда волновался, по плечу ли окажутся Хиллу заботливо подготовленные Гильдией ловушки и препятствия, то теперь он был за друга спокоен.

Но не за коллег-учеников. Вечные подколки и дразнилки в адрес Лягушонка могли им выйти боком — зря они считают, что мальчик со светлой и наивной улыбкой так уж безобиден. Если раньше Свисток иногда злился на приятеля, что тот спускает другим мальчишкам все их подначки и даже прямые оскорбления, то теперь смотрел на его отстраненное спокойствие и балаганные шуточки совсем иначе.

Глава 2

Отчаянный щебет вперемешку со свистом, щелканьем и чириканьем ворвался в раскрытое окно вместе с первыми солнечными лучами. Неугомонному птичьему населению королевства не было никакого дела до невыспавшегося мальчика, пусть даже и наследника престола. Остатки сна ускользали, невзирая на толстую пуховую подушку, которой Кей прикрыл голову.

И, словно одних сумасшедших птиц было мало, чтобы разбудить его окончательно, где-то в доме раздался пронзительный женский вопль. И тут же — топот множества ног и хлопанье дверей. Слава богам, хоть не в крыле, отведенном почетным гостям. То есть он мог ещё надеяться, что любимая сестричка тут не причем. Правда, печальный опыт подсказывал, что надежда не оправдается и на этот раз.

Нет, юный принц ничего не имел против развлечений и шалостей. Напротив, Кей был твердо уверен в необходимости полноценного и разнообразного жизненного опыта, приобретаемого исключительно в полевой обстановке. И поколебать его мнение не могли ни увещевания ученого наставника, ни предостережения Бертрана, начальника охраны. Что немудрено — удержать молодого человека двенадцати лет отроду в рамках приличий и разумной осторожности не удавалось, пожалуй, ещё никому. Особенно обладающего наследственным королевским характером, отличительной чертой которого принято назвать твердость духа и решительность, — попросту говоря, ослиное упрямство и авантюризм.

Старшая сестренка, отличающаяся всеми положенными королевской фамилии качествами, да к тому же колдунья, весьма помогала принцу в важном деле воспитания характера и приобретении ценного опыта. Добрую половину шалостей задумывала именно она. И даже иногда пыталась провернуть их без участия брата. Вот и сегодня утром, похоже, Её Высочество опять утаила самое интересное.

Вволю поваляться в кровати и поразмышлять на тему несправедливости жизни Кею не дали. Подушка, под которой он прятался, слетела вместе с одеялом, а для пущего эффекта прямо над ухом захрустело яблоко. Да ещё и запахло…

— А мне? — не открывая глаз, Кей протянул руку в сторону заманчивого звука.

— Вставай, сколько можно валяться.

Вместо вожделенного сладкого фрукта коварный тип, по какому-то недоразумению называющийся лучшим другом, всучил ему рубашку. И снова захрустел яблоком.

— Ну, погоди, вражья сила… — зевнув в последний раз, принц цапнул другую подушку и набросился на приятеля. — Вот тебе!

Хохоча и лягаясь, мальчишки покатились по полу. Недогрызенный предмет спора укатился под кровать, подушка улетела в сторону окна. Его взъерошенное Высочество, устав смеяться и щекотать приятеля, уселся на полу, опираясь спиной на кровать.

— Вкусное было… яблоко… — сидящий напротив мальчишка пытался отдышаться.

— А нечего дразниться, — довольный Кей показал язык.

— А нечего спать до полудня.

— Ещё скажи — нечего по чужому дому лазить до полуночи.

На этот справедливый упрек Закерим Дуклийон ничего не ответил, потому что за дверью раздался подозрительный шум. Не успели они вскочить на ноги и прикинуться благовоспитанными благородными юношами, как дверь отворилась.

— Утро доброе, Ваше Высочество.

С торжественным видом, достойным Императора, в комнату зашел камердинер принца.

— Доброе, — недовольно морща нос, Кей выхватил принесенную одежду. — Спасибо, не надо мне помогать.

— Как вам будет угодно, Ваше Высочество, — камердинер почтительно кивнул, пряча привычное неодобрение. — Извольте пожаловать к завтраку через четверть часа.

Принц удивленно воззрился на прислужника.

— Так рано?

— Его Превосходительство генерал Дуклийон распорядились.

— Хорошо, предай ему, мы будем вовремя.

Спешить Кею вовсе не хотелось — попасть в столицу всегда успеется. Да хоть бы и в следующем году. Но с Его Величеством не поспоришь.

Камердинер молча ушел, оставив мальчиков одних.

Быстро приведя себя в порядок, они вышли из комнат. У дверей уже поджидал дворецкий графа, чтобы со всем подобающим почтением сопроводить в парадную столовую.

За пределами собственных покоев принц преобразился. Уверенная, твердая походка, горделивая осанка, властное лицо, исполненные достоинства жесты — ни дать ни взять, будущий король. Юноша чуть постарше, почти точная копия генерала Фрая Дуклийона — что манерой держаться, что чертами лица — успешно изображал из себя свиту Его Высочества. О шальных мальчишках, только что мутузивших друг друга, уже ничто не напоминало.

— Его Высочество Кей Суардис, — провозгласил дворецкий.