Дмитрий Коростелев - Право на жизнь Страница 5

— Ну и жуткое же место, — передернулся Владимир, крепче сжимая рукоять меча, с которым он не расставался даже во сне.

— Да, здесь такие чары творились, что мне и в страшном сне не привиделись, — вздохнул Белоян, размашисто шагая по узкому длинному коридору. На стенах чадили масляные факелы. Будь коридор поуже, и Верховный попросту бы не пролез, или уж точно посшибал плечами все факелы. Вскоре коридор закончился, и они вошли в полумрак темного зала, освещаемого несколькими лучинами. Вдоль четырех стен располагались крепкие дубовые двери темницы. Возле каждой стояли дружинники, на лицах уже читалась усталость и безразличие. Скоро их сменят.

— Здесь он, голубчик, — махнул Белоян в сторону массивной двери.

— Ну, его и упрятали, — Владимир покачал головой. — Скажи мне Волхв, почему это я узнаю про все последним. Уж и не думал, что княжеская темница… такая!

— Какая уж есть, — буркнул Белоян. — Да тут окромя ночного убийцы и нет ни кого!

— Так отчего ж столько стражи возле каждой двери? — Удивился Князь.

— Чтоб дружину к порядку приучить. За малейший проступок их посылают сюда, пустые срубы сторожить.

— Но почему воров то и разбойников здесь не держат?

— Да неделя здесь все равно, что всю жизнь в срубе просидеть. Даже смертников сюда не пущают. Люди же!

По приказу Владимира стражи отворили дверь и Князь вслед за Волхвом, в волосатой лапе которого откуда ни возьмись, появился факел, шагнув в темень каморки. Яростные язычки пламени пробежались по стенам темницы, обнажив древние, заросшие мхом и плесенью каменные плиты с чудными письменами.

— Это охранные заклятия, — пояснил Волхв. — Здесь можно и мага удержать.

Рассеянный свет факела вырвал из мрака широкоплечего подтянутого человека. Руки его, в отблесках пламени казались болезненно желтыми, с бронзовым отливом, без капли жира, в крепких, словно выточенных из слюды узлах мускулов играла животная, дикая сила. Кисти были прикованы к стене, ноги чудовищным монстром ухватили крепкие дубовые колодки.

— И это он? — Скривился Владимир. — Да, ночью, в темноте он выглядел куда мощнее и больше. А здесь… воин как воин, ничего особенного!

— Ты на внешность не смотри! — Остерег Белоян. — Тебе мало было ночной драки? Повторить хочешь!

— Да успокойся ты, медвежья башка, — буркнул Владимир, — верю я тебе.

Пленник поднял голову. На Князя уставилась пара бездонных омутов-глаз. Владимир отшатнулся. Удивительно, глаза пленника черные, как две бездны, но волосы светлые, русые, спадают на плечи спутанными кудрями. Нос тонкий хрящеватый, смешно вздернут, но подбородок крепкий, скулы острые, выпирающие. Губы плотно сжаты, тонкие прямые брови выражают полную безмятежность и отрешенность.

— Ну, что скажешь, тварь? — Злобно спросил Князь.

— Да я лучше помолчу, — улыбнулся пленник, обнажив два ряда белых острых зубов.

— Нет, ты будешь говорить! — Крикнул Владимир, сжав кулаки.

— Убей меня, князь и покончим с этим.

Яростный смерч взвился к потолку. Так дерзить Владимиру еще ни один узник не осмеливался.

— Будь по-твоему! — Злобно оскалился Князь, выхватывая меч.

Белоян остановил его.

— Опомнись, Княже! Он же только этого и ждет! Для него смерть — избавление, искупление грехов! А смерть от чужой руки так вообще благодатень божья!

Волхв угадал. Пленник зло заскрипел зубами, руки напряглись, толстенные цепи натянулись и заскрипели.

— Убей меня князь! — Прохрипел он. — Убей!

Владимир зло ухмыльнулся.

— Так вот в чем дело! Спасибо, Белоян, что подсказал. Нет уж, не убью я тебя, покуда не узнаю все, что мне нужно! Тебя будут исправно кормить и поить, и ты, быть может, доживешь до старости, только к тому времени разум твой будет изъеден червем тоски и отчаяния. И смерть твоя будет медленной и мучительной.

Князь бросил взгляд на Белояна. Тот одобрительно кивнул, дескать, верной дорогой идешь, княже.

— Хорошо, — обреченно кивнул пленник, — что ты хочешь знать Князь?

— Как звать тебя, откуда ты, кто тебя послал?

— Имя мое ничего тебе не даст, хотя я и славянин, но жил не в здешних землях. Ты можешь звать меня Следящим. Там, откуда я пришел, солнце встает с востока и исчезает на западе, это столь далеко от твоих владений, что и знать об этом не стоит. А послали меня маги Царьграда, дабы лишить землю русов законного правителя. Но это ты знаешь и без меня.

— Складно ты гуторишь, — вклинился в разговор Белоян, — говорить говоришь, а на вопросы не отвечаешь. Выходит, и имени у тебя нет, и родом ты через тридевять земель, хотя по повадкам и внешне типичный славянин. И дело твое просто до невозможного. Не те это ответы, ох не те. Князь, добрая душа может и не отличит подвоха, но я то знаю искусство уводить словом. —

Странный ты какой-то, — обратился Северьян к Верховному, — вроде не человек, а говоришь по-человечьи. Говорят, что ваши бабы спят с медведями, а потом на свет появляются такие уроды. Ты случаем, не один из них?

Белоян глухо рассмеялся, будто сова ухнула из дупла, явил на свет два ряда крепких клыков.

— Пытаешься вызвать ярость, глупец! Все что ты видишь, я наволховал сам, дабы обыденные дела не мешали мне в моих познаниях мира, волхованию, мыслях о высоком. Хошь и тебе такую рожу наколдую! Вон, я князю предлагал, так он отказывается.

Пленник хохотнул.

— Ты волхв не так прост, как кажешься! Что ж, спрашивай, что хочешь. Я тебе отвечу.

— Нечего мне у тебя спрашивать. Имя твое меня не интересует, как и вся твоя прошлая жизнь, это мне известно. Подославших тебя я и так знаю. Мне от тебя нужно большее.

— Что же?

— Клятва в верности Князю Владимиру!

На миг показалось, что вековые стены не выдержат и рассыпятся в прах. Гнев и удивление зарделись в глазах Владимира, руки с хрустом сжались в кулаки.

— Ты, что Белоян, белены объелся! — Взревел Князь. — Зачем мне дался этот выродок?!

— Не горячись, княже. Ты привык сначала рубить мечом, а потом думать. Сейчас доверься мне, я уж как-нибудь подумаю за нас двоих.

— Волхв, не слишком ли ты много на себя берешь, — дернулся Северьян. — Слово то я дам, а потом сам и заберу назад. Я ведь хозяин своего слова, сам дал — сам взял.

— Нет, я знаю цену твоему слову, Северьян. Воспитавшие тебя хотя и были злыми и кровожадными воинами, но все же умели держать слово. — Верховный буравил пленника выжидающим взглядом. Убийца внутренне передернулся: оказывается, старый колдун знает куда больше, чем можно было подумать! Да и стар ли он вообще?

Мысли пролетели стрелой, спущенной с тетивы умелого лучника. На лице Северьяна не дрогнул ни один мускул, лишь расширились пронзительно черные зрачки, но в полутьме подвала посторонний не мог этого заметить.