Айше Лилуай - Возрождённый Страница 5

 В нескольких милях от нее, на холме, возвышались каменные стены крепости Аруман, той самой, где вождь рельмийского народа – Колириан Нантестер – построил свой роскошный дворец. Именно вокруг Арумана появлялись первые селения рельмов в те времена, когда народ этот только начинал осваивать искусство строительства. Теперь же границы тех земель, что были подвластны Нантестеру, значительно расширились, а потому лишь немногие, те, что жили ближе к центральной крепости, подоспели к началу знаменательной ярмарки.

 В то утро ворота Арумана были открыты для всех: настолько велика была радость Колириана, что он позволил себе забыть даже о вражде с Хакрисом, вождем крихтайнов, что откололись от союза рельмов шесть лет назад. В то утро не хотелось думать о прошлом: рождение еще одного Нантестера положило начало новой дороги – дороги вперед.

 Многая лета царевичу Алиату!

 Пришли в Аруман и Низшие – сатиры, нимфы и прочие лесные существа, населяющие материк, но не имеющие государства. С древнейших времен Низшие расы жили на землях, принадлежащих Высшим, а потому подчинялись чужим владыкам, и лишь огромный Рионский лес на западе, не тронутый топорами вумианов и рельмов, еще удавалось им удержать за собой.

 С утра Ругдур охотно отвел своего нового знакомого на ярмарку в Аруман. Нейлан идти отказался, сославшись на какие-то неотложные дела, а жена Ругдура вместе с девятилетней дочерью еще накануне вечером отправилась к месту пиршества, чтобы подготовить палатку для продажи рукодельных безделушек.

 - Ну, все, малыш, пришли, - выдохнул Ругдур, как только они с Сильфарином ступили в город. – Теперь иди куда захочешь и смотри на что вздумается: сегодня ничего не запрещено. А я тебя покидаю. Пойду-ка, поищу своих.

 Мальчик был удивительно спокоен и только коротко кивнул своему проводнику:

 - Спасибо, Ругдур.

 С вечера он больше ничего не говорил о своем смутном предчувствии и не звал нового друга за собой на запад. А всю ночь спал спокойно и крепко, как и положено детям его возраста. Так что Ругдур уже начинал потихоньку поругивать самого себя за преждевременную панику.

 Быть может, ему все это только почудилось?

 Быть может, во всем виновато проклятое вино?

 Или просто сырость осенней ночи…

 Теперь Ругдур успокоился, помахал Сильфарину рукой, развернулся…

 В самый последний момент ему показалось, что сверкнули под полуопущенными веками мальчика два луча из света и стали. Будто два клинка.

 Показалось…

 Или нет?

 Оборачиваясь, Ругдур не успел толком разглядеть, а оглядываться… Нет, нельзя оглядываться.

 И рельм зашагал прочь от Сильфарина, стараясь думать лишь о том, как приятно проведет сегодняшний день.

 Лишь в самом дальнем и темном закоулке его сознания все еще билась умирающая мысль: глупец, зачем ты убегаешь от судьбы?

 Но Ругдур не слышал этого вопроса.

 Или просто не хотел слышать.

 «Сегодня я буду веселиться», - сказал себе он.

 К полудню ярмарка была в самом разгаре. На улицах города стоял гвалт: продавцы за прилавками зазывали покупателей и расхваливали свои товары; смеялись, пели и кричали дети, и лаяли, заигрывая с ними, собаки; галдели неутомимые скоморохи, а важные герольды на каждом углу возвещали: «Слава благородному роду Нантестеров!» Все вокруг пестрело самыми необыкновенными красками. Пахло лошадьми и яблоками.

 Рельмы с Сильфарином были добры, приветливы и, похоже, не замечали больше его главного «уродства», к тому же Ругдур предусмотрительно подарил мальчику тонкий шарф – прикрыть подбородок. Одна добрая девушка (на вид настоящая леди), угостив юного странника фруктами, сообщила ему, что ближе к вечеру на главной площади города будет настоящий бал, и вождь Колириан с супругой Минниан вынесут из дворца своего новорожденного сына, будущего вождя.

 Впервые Сильфарин оказался в таком большом и шумном городе. Бродя по его улицам, мальчик невольно сравнивал Аруман с Алькаолом, а рельмов – с вумианами. Спокойствие и красота фистамандских пейзажей – дивных садов, где веет приятной прохладой, живописных озер и древних лесов – навевали ему светлые воспоминания из детства и грели душу магическим теплом. И все же восхищали и манили за собою маленького пилигрима дикие степи, где гуляет вольный ветер, грозные глазницы бойниц, и непреклонность высоких крепостных стен, и величие замков, и веселые бравые песни удивительных и незнакомых ему рельмов…

 Сильфарин сидел на деревянной лавке и наблюдал за представлением, которое устроил на площади возле фонтана старый бородатый рельм в пестром шутовском костюме. На обеих руках его вместо перчаток сидели две самодельные куклы. Голос артиста звучал пронзительно и скрипуче, и, словно споря с ним, едва слышно звенели хрустальные бубенцы на трехцветном колпаке.

 - Привет тебе, юный пришелец из Фистаманда, - раздался приятный голос прямо над левым ухом Сильфарина, и мальчик вскинул голову.

 Перед ним стоял юноша лет двадцати, смуглый, темноволосый, с крупными чертами лица. Приветливая улыбка. Точка на подбородке – черная, как и у всех. Но глаза… Зрачки цвета аметиста, только какие-то мутные – и без черного хрусталика. Под их тусклым взором Сильфарин поежился.

 Рельм? Скорее всего…

 Но не вумиан.

 Определенно не вумиан.

 - Здравствуй. – Придя в себя, Сильфарин внимательно рассмотрел незнакомца.

 На нем была накидка из грубой полосатой ткани, которая обхватывала шею треугольным вырезом, ложилась на плечи и ниспадала почти до колен. Из-под нее выглядывали только светло-серые рукава рубахи да темные брюки, заправленные в высокие сапоги. Медный обруч обхватывал голову юноши, переливаясь на лбу в лучах солнца и пропадая в густых кудрявых волосах. Странно… Примерно так были одеты западные сородичи Тайши, которых Сильфарин видел в старых книгах, пока рос в Алькаоле. На правом плече незнакомца висела видавшая виды дорожная сумка. Сняв ее, странник присел на рядом и устремил взор на представление кукольника-шута, будто и забыл вовсе о мальчике.

 А Сильфарин продолжал упорно, с интересом разглядывать его лицо, ожидая, что он повернется.

 - Как ты понял, что я из Фистаманда?

 Юноша приподнял уголок губ и спокойно ответил, не глядя на соседа:

 - По тебе сразу видно.

 - Сразу видно? Почему?

 Незнакомец не удосужился растолковать, только по-прежнему загадочно и хитро улыбался.

 Некоторое время оба молча наблюдали за тем, что происходило у фонтана. Кукольник окончил очередную пьесу и, в который раз раскланявшись перед зрителями, объявил о начале новой.