Галина Липатова - Мне отмщение Страница 5

Он отошел от ложа, взял со столика кувшин с вином и наполнил кубок. Пил долго, медленно, смакуя.

Выкуп доставили утром следующего дня. Всю ночь Морган просидел на вершине холма, на расстеленном среди травы ковре, и смотрел на город. Беспокоить его никто не решился – знали, что гара не любит, когда ему мешают медитировать.

А он был погружен в транс. Прикасался к струнам сил, ловил отзвуки чужой магии. Узнал, что жрицы все-таки сообщили королеве и о сдаче города, и о гибели принца Кееса, и о выкупе, что потребовал с Дариона Морган Оккинсетский. Узнал и ответ королевы: выкуп дать, ждать подмоги.

С рассветом Морган вышел из транса. Королева могла обещать подмогу. Но должна была понимать: Дарион ей не отбить, потому здешней ветви Сайндарикарил придется смириться с поражением. Они об этом скоро узнают, и попытаются покинуть город. Морган решил не препятствовать: пусть уходят. У него была Амнэр, а значит, он теперь мог в любой миг проникнуть в планы Сайндарикарил через нее. Ведь если сайнд становился членом Сайндарикарил, он проходил особое посвящение, которое въедалось в него навсегда. Такое положение достигалось не только происхождением, но могло быть получено за определенные заслуги. Амнэр была допущена в Сайндарикарил по праву рождения. Ее способности были весьма посредственны, с ее старшей соратницей Морган бы не рискнул связаться. Он не был уверен, что сумел бы победить ее в битве разумов… по-сайндски. Вот яростью раэта – да. Но тогда от жрицы бы ничего не осталось, а ему нужна была живая и вменяемая Сайндарикарил. И он выбрал Амнэр.

Похоже, что сама Амнэр это тоже поняла. Морган приказал слугам неотлучно находиться при ней – опасался, что она попытается покончить с собой.

Когда выкуп был распределен по войску, Морган приказал сворачивать лагерь, сам сел на огромного черного жеребца, украшенного синими, черными и серебряными лентами. Цвета Раэтаны – черный и золотой, и как гара, предводитель раэтского войска, Морган должен был идти под черно-золотым штандартом, а коня украсить золотой попоной. Но он предпочел цвета Оккинсета. Его катэйе возражать не посмели. Морган окончательно дал всем понять, что это его война. Его войско. Его победа. Катэйе рассудили: князь далеко, да и в Раэтане началась смута вокруг трона. А когда Морган вернется с большой победой, никто не посмеет его упрекнуть в чем бы то ни было. Особенно если на троне будет Райвен или его ставленник.

Подняли на длинном древке штандарт Оккинсета. К Моргану подвели заложницу, почти обнаженную и закованную в цепи из электрона, украшенные крупными драгоценными камнями. Всей одежды на ней было – золотая цепочка на бедрах, с которой свисал очень короткий передничек из четырех гравированных золотых пластинок, соединенных между собой колечками. Волосы распущены, на груди и бедрах синей, черной и белой краской нарисованы ритуальные раэтанские узоры. Он окинул ее взглядом и усмехнулся:

‒ Приятная глазу картина, но обуйте ее. Не хочу видеть в своей постели изуродованные ноги.

Слуги-элик принесли пленнице ее же сандалии и быстро нацепили на нее.

‒ Отлично. А теперь – в Дарион.

Затрубили трубы, и войско маршем пошло в раскрытые ворота сдавшегося города.

На улицах было много народу, молчаливого, мрачного. По всей видимости, до граждан донесли условия и требования раэтов. Но не до всех: когда голова колонны подошла к обширной площади перед тем самым белоснежным храмом со стеклянными крышами, откуда-то сверху, с одного из домов, прилетела арбалетная стрела с подпиленным наконечником. Морган резко вскинул руку, поймал ее у самого своего уха, посмотрел туда, откуда она прилетела. Там, в самом верхнем окне, лишь занавески качнулись.

Две жрицы, наместник, городской голова и судья – местная ветвь Сайндарикарил – вышедшие из храма навстречу захватчику, замерли, охваченные ужасом. К Моргану подъехал катэй Левдес, начальник его охраны:

‒ Мин гара?

‒ Вы знаете, что делать.

Левдес кивнул, и его подчиненные устремились к краям площади, выхватывая из толпы первых попавшихся. Сайнды пытались сопротивляться, но обнажить оружие больше никто не посмел. Между тем Морган выехал на середину площади. Амнэр, прикованная к его стремени, уже еле переставляла ноги, но с ужасом смотрела, как к ступеням храма стаскивают пятерых сайндов: двух мужчин, одну женщину, мальчика и девочку.

‒ Милорды и миледи, ‒ равнодушно обратился к Сайндарикарил Морган. На площади воцарилась тишина, даже матери схваченных детей перестали вопить. ‒ Милорды и миледи, вы донесли до обитателей сего славного города условия, при которых город не будет подвергнут грабежу и насилию?

Молчание. Морган смотрел на пятерых Сайндарикарил, а Амнэр с ужасом смотрела на него – его лицо было совершенно равнодушно. Старшая жрица наконец нашла силы спокойно сказать:

‒ Вы сказали, гара Морган, что за причинение вреда любому раэту будут казнены пять первых попавшихся горожан.

‒ Вы сообщили это горожанам, жрица? ‒ всё так же равнодушно спросил Морган в этой убийственной тишине. Жрица не опустила головы:

‒ Да, гара Морган.

‒ Однако кто-то посмел выстрелить в меня, ‒ Морган лишь чуть двинул кистью руки, а арбалетный болт со свистом пролетел десять шагов, отделявших Моргана и Сайндарикарил, и впился в плечо жрицы. Бело-голубое одеяние тут же окрасилось кровью, но жрица лишь чуть пошатнулась и немного побледнела. И сказала:

‒ Никто из раэтов не пострадал. Условие соблюдено.

‒ Вот как? Здесь вам не суд, жрица. Крючкотворство не поможет и не спасет. Я – не «любой раэт». Покушение на меня будет караться так же, как причинение вреда любому раэту. Но если меня убьет кто-нибудь из сайндов – город будет разграблен, подожжен и залит кровью. ‒ Он усмехнулся, обнажив белые зубы с довольно заметными клыками. ‒ Ведь меня уже не будет в живых, чтобы соблюсти договор.

Сайндарикарил переглянулись, и Амнэр почувствовала их отчаяние. А по толпе пронесся гул, она заволновалась, снова заголосили несколько женщин.

Жрица склонила голову:

‒ Гара Морган… вы пощадите этих сайндов, если мы найдем и выдадим того, кто посмел стрелять в вас?

‒ Нет. Договор есть договор, его надо соблюдать. Найдете ли вы виновника, выдадите ли его или казните сами – меня не волнует, это ваша забота, леди Кевенна, ‒ Морган повернул голову в сторону женских рыданий. Там несколько сайндов удерживали двух женщин, рвущихся к нему. ‒ Впрочем, если найдутся желающие заменить собой обреченных на казнь, я не буду возражать. Главное, чтобы пятеро были казнены здесь и сейчас за нарушение нашего с вами договора.

Женщины вырвались, подбежали к нему и упали на колени: