Борис Сапожников - Орден Дракона Страница 5

— Мустафа привык к подчинению, он не терпит дерзостей, особенно со стороны очень и очень молодых людей. Для него — это проявление крайнего неуважения. Но с другой стороны, он всегда ценил в людях не раболепие, а отвагу и, как не смешно, ту же самую дерзость, которую почитает одним из смертных грехов. Ты сумел понравиться ему, можешь гордится.

Мне оставалось лишь чесать в затылке.

Жизнь моя текла медленно и размерено, пока однажды в моём запертом покое не появился Виктор Делакруа. Была ночь, в окно светила полная луна, на фоне которой он казался чёрной тенью, чернее самого мрака. Он шагнул к моей постели и я замер от ужаса, в тот миг мне казалось, что сам Баал явился по мою душу, однако вместо того, чтобы забрать меня в Долину мук, он протянул мне длинный свёрток из чёрной ткани.

— Встань, Влад Цепеш, — произнёс Делакруа, — сын Влада Цепеша — князя Сибиу.

Я едва сумел выбраться из постели и замер перед ним. Он поведал мне о том, что алчный князь Мравии Янош, вместе с боярином Петром Алди — сын разгромленного отцом Александра, подбили жителей Тырговишты на мятеж. Подзуживаемым жителям, не слишком довольным миролюбивой политикой отца в отношениях с халифатом, раздали оружие, привезённое из Мравии, более того в столицу тайно вошли несколько рот мравийских солдат, одетых в цвета Алди. Они ворвались во дворец, скандируя лозунги против моего отца и за "достойного потомка князя Александра". Хотя князем Алди никогда не был, он даже, пускай и формально, являлся вассалом отца. Отец был вынужден бежать из дворца на север, к единственному морскому порту нашего княжества — Констанце, но по дороге, в болотах Балиары, его настигли те самые солдаты во главе с Петром Алди. Спастись удалось лишь Делакруа, он вынес из болот умирающего отца и похоронил в одному ему ведомом месте, дабы враги не смогли надругаться над ней. Перед смертью отец наказал мне вернуть трон и вручил для этой цели меч норбергской работы — подарок кайзера Билефельце и кольцо главы ордена Господнего дракона.

Я был полон ненавистью к Яношу и Петру Алди, той самой, что сжигает сердца юношей (а мне тогда только-только исполнилось шестнадцать), мои мысли имели лишь одно направление — враги, убийцы моего отца.

— Я пришёл сюда, чтобы помочь тебе бежать, — вырвал меня из плена жестоких мыслей об отмщении голос Делакруа, — и вернуть себе трон Сибиу.

— Я сделаю это, — ответил я, разматывая свёрток и вынимая из нож меч. — Пускай сам Господь или Баал встанут у меня на пути, но я выпущу кровь из жил Петра Алди и взойду на трон Сибиу. И враги мои проклянут тот день, когда они убили Влада Цепеша, сделав своим врагом Влада Цепеша — сына дракона.

— Во дворе нас ждут кони, — произнёс Делакруа. — Стоит поторопиться, пока…

Он не договорил, потому что дверь распахнулась — на пороге стоял Амир. Почему он решил устроить мне проверку именно в ту ночь?! Не разобравшись толком в ситуации, он кинулся на Делакруа. Я никогда не видел более смертоносного человека нежели Амир, но до того, как увидел в бою Делакруа. Как и откуда верный советник моего отца успел выхватить меч — не представляю, но сабля Амира отлетела в сторону, а через мгновение — на пол упала голова учителя фехтования.

Я замер, глядя на тело человека, практически заменившего мне отца на долгих четыре года. Но Делакруа подхватил меня под локоть и практически потащил в коридор, по полу которого грохотали подкованные сапоги стражей, услышавших звон стали. Первый попытался достать меня саблей, но я опередил его — сработали рефлексы, выработанные долгими тренировками у Амира, отбив клинок вверх и вонзив свой меч ему живот. Остальных троих прикончил Делакруа — я и не заметил его движений. Он бежал впереди меня, указывая дорогу и убивая попадавшихся на пути охранников, от его меча не ускользнул ни один. Наконец, мы прибежали к огромному, в полстены, окну — дальше бежать было слишком опасно, дворец уже гудел от топота сапог, а ушах отдавался звон стали и скрип доспехов. Мы забаррикадировали обе двери разной мебелью, ведшие в зал с окном, и Делакруа без предупреждения выпрыгнул в окно, не потрудившись открыть его. На пол брызнули разноцветные осколки стекла — витраж, помнится, всегда поражал меня своей красотой. Однако я без промедления последовал за своим освободителем, потому что в двери уже ломились, я слышал отчётливый стук топоров по дереву.

Во дворе Делакруа оглушительно свистнул, призывая двух здоровенных вороных коней, мы вскочили в сёдла и помчались на север — к границе моей родины, Вольного княжества Сибиу.

Глава 2

Я не очень люблю вспоминать дорогу домой, хотя именно тогда я научился подлинной жестокости. Я трижды проклял свою глупость, потому что западная одежда выдавала во мне беглеца и каждый стремился схватить меня и вернуть халифу, как выяснилось несколькими неделями позже, за хорошее вознаграждение. Так что приходилось убивать практически любого из тех, кто встречался нам на пути. Мы беззастенчиво крали еду из домов селян — города мы обходили седьмой дорогой; а если нас обнаруживали, убивали тех, кому не повезло встать на нашем пути.

Однажды мы забрались в дом сельского старосты (не знаю, как он звался здесь, в халифате) и пока Делакруа рылся в погребе, в поисках съестного, в дом вошла девочка лет десяти — не больше. Она замерла на пороге, открыв рот, и явно была готова закричать. Я вскинул руку с кинжалом и метнул его. Девочка осела на глиняный пол дома. Мне навсегда запомнился её взгляд, когда я склонился над ней, чтобы вытащить из груди кинжал. В нём было лишь удивление и ни капли страха, она попросту не успела испугаться.

— Идти к цели любыми путями, — положил мне руку на плечо Делакруа, — хорошее качество для будущего князя. Поспешим, пока сюда не нагрянули её родители.

Так мы и проделали весь путь до самой Тырговишты. Остановившись где-то на окраине столицы, Делакруа отпустил лошадей и проводил меня к огромному дереву, помнившему ещё эльфов, росшему среди таких же в паре миль от городской стены. Он ловко забрался по его могучему стволу и через несколько секунд едва ли не мне на голову упала верёвочная лестница. Я быстро залез по ней наверх и моим глаза предстал самый настоящий эльгус — эльфийский дом, который едва можно было отличить от ствола дерева.

— Когда я только прибыл в Сибиу, — сказал Делакруа, обводя широким движением помещение дома, — и ещё не был никем и ничем, мне не было даже где жить. Вот я и забрался в этот эльгус, он верно — последний во всех княжествах. Я довольно долго прожил здесь, пока не вошёл в орден и твой дед не пригласил меня жить во дворце.